На других фото – он настоящий «бандитос», в кругу мексиканцев, с банданой на голове и в военизированном камуфляже цвета хаки. На лабораторных работах среди поникших студентов он в дешёвом костюмчике, как невзрачный клерк, с беззащитно голым лицом и прилизанной причёской. Правда, глаза у этого «клерка» даже на фотографиях сверкали яростью бунтаря и ниспровергателя авторитетов. И вот эта поистине легендарная личность позвонила Ивану.
В университете не было человека, который бы не знал Варгана! Про него действительно ходили разные легенды. О том, как он читает лекции. О совместных со студентами походах по интересным местам, за которые Варган не собирался ни перед кем отчитываться. О разнонаправленности научных интересов Владимира Самуиловича. О способах приёма экзаменов. Половина этих легенд сочинялась и распространялась самим Варганом. Но все слухи о нём и истории имели реальное фактическое начало.
Надо сказать, что Варган умел делать своими руками многие удивительные вещи. Взяв, например, ватман, бумагу, клей, картон и несколько линз, он мог часа за три изготовить вполне сносный телескоп, который можно было использовать в учебном процессе. Вода из перевёрнутого стакана у него могла не выливаться, обычные воздушные шарики прилипали к потолку, как будто намазанные клеем, а присутствующие не могли этого ни объяснить, ни повторить. Кусок ватмана, разрезанный ножницами на ваших глазах, превращался во всякие коробочки, которые никак не хотели разваливаться.
– Алло.
– Иван, рад, что застал тебя. Надеюсь, у тебя всё в порядке, дорогой?
– Здравствуйте, Владимир Самуилович.
– Слушай, Иван, у меня к тебе большущая просьба! Если тебе не трудно и есть время, приезжай ко мне домой…
Варган слегка замялся.
– Мне может понадобиться твоя помощь.
– Хорошо, Владимир Самуилович, сейчас приеду.
– Спасибо, дорогой, спасибо.
Голос в трубке стал излучать явную радость.
– Жду, захвати, пожалуйста, твой фотик с микроскоп-объективом и зарядник к нему.
– Хорошо, возьму. Сейчас оденусь и выхожу.
Студент заправил свои чёрные джинсы в высокие чёрные «берцы». Начистил их губкой-блеском, чтоб не осталось ни малейшей пылинки. Чёрная кожаная куртка с подкладкой из овчины и коротким воротником, за который трудно ухватиться руками, чёрная вязаная шерстяная шапочка, натянутая до самых бровей и чёрные замшевые перчатки придавали худощавой и высокой фигуре Ивана воинственный и неприступный вид. Только выражение серо-голубых глаз мало соответствовало неприветливому облику. Глаза были спокойны и внимательны.
Настоящий гот с первого взгляда бы понял, что этот молодой человек – чужак, маскирующийся под гота, и даже, возможно, попробовал бы с ним разобраться. Для этих случаев у Ивана была отработана примерная схема действий: задать вопрос готу про их «движение»; не дожидаясь ответа, отвлечь его внимание своим взглядом, заставляя его обернуться; захватить руку на болевой приём; мощно давануть и предложить этому готу при следующей встрече смотреть в землю и спокойно проходить мимо. Потом отпустить, и, ни в коем случае не оборачиваясь, неторопливо удалиться. Несколько раз эта тактика сработала безукоризненно.
Всем же «непосвящённым» Иван казался типичным готом. С доморощенными готами в городе предпочитали не связываться. Когда вечерами они появлялись стаями, то не давали прохода всем, кто им не так покажется.
Друг перед другом старались выглядеть агрессивными и крутыми. А по сути, чаще всего оказывались трусами. Несколько раз Иван уже пообщался с такими стаями. С уже «побеждёнными» готами студент заговаривал, здоровался и сильно жал кисть. Не желая, чтоб остальные из этой стаи узнали, что он был «побеждён» этот гот обычно всем своим видом показывал дружелюбие, давая знать остальным, что всё в порядке. После этого без всяких объяснений можно было идти дальше.
В век развития информационных технологий, суперпродвинутых экономических и культурологических теорий в молодёжной среде было замшелое средневековье. Процветал культ силы и хамства. Жестокость и трусость, вера в гадалок и колдунов различного толка странным образом уживались с умением владеть разной навороченной техникой. Да, странное настало время.
Знания, полученные в школе, на курсах, в институте негде было применять в реальной жизни. Склонность к размышлениям высмеивалась как непроходимая глупость. Чем же глупей было высказывание, тем оно серьёзней воспринималось окружающими.
Грамотными начали считаться те, кто побеждает в компьютерных играх, умеет развести лохов на деньги. Стало приличным поставить своих знакомых в неловкую ситуацию, давая понять окружающим, что именно вот этот человек виновен. Зная при этом точно, что он не виноват. Главное, чтоб всё это выглядело прикольно, и было бы выгодно тому, кто подставляет.
2. Доцент
Троллейбус не заставил себя долго ждать. Студент доехал до хорошо знакомой остановки, ни разу не попав в дорожную пробку. Перед варгановским подъездом ярко горела лампа наружного освещения, чего давно не наблюдалось. Настроение у Ивана было такое, как будто он недавно влюбился и узнал, что ему отвечают взаимностью.
Писк домофона, вонь лифта, теплый и уютный тамбур перед входной дверью в квартиру, поворот ручки, легко открывающаяся дверь и обезоруживающая улыбка Владимира Самуиловича.
Сколько раз отец Ивана грозился отлупить Варгана за то, что тот мог что-нибудь наобещать, договориться о встрече и забыть придти. Улыбка Варгана всегда его спасала. Владимир Самуилович умудрялся выглядеть извиняющимся даже тогда, когда все окружающие могли быть перед ним виноваты. За это качество ему прощали почти всё.
– Здравствуй дорогой, проходи.
– Добрый вечер, Владимир Самуилович.
– Можешь не разуваться, у меня – как всегда.
– Я лучше разуюсь, у Вас тепло.
В непривычно прибранном зале, в самом его центре, на опустевшем круглом обеденном столе стояла полулитровая чёрная, непрозрачного стекла бутылка с яркой этикеткой. Трёхлитровая банка с водой, наполовину пустая, стояла рядом. На деревянном полу, давно некрашеном, с облупившейся тёмно-коричневой краской, рядом со столом, обреталась пышная пальма с ярко-зелёными листьями в большом белом горшке. Рядом расположились два блюдца. На одном из них было три свежих сорванных листка, на другом – несколько высохших.
– Владимир Самуилович, Вы что, из физика решили переквалифицироваться в ботаника?
– Понимаешь, Иван, чисто чудеса какие-то.
Варган затрясся всем своим грузным, но подвижным телом. Смех был низкий и негромкий.
– Видишь на столе банку?
Иван, привыкший к подвохам Владимира Самуиловича, выдержал паузу.
– Вижу, конечно.
– Догадываешься, что в ней?
– Вода?
– Вода, вода! Оживляющая вода. Читал в детстве про Урфина Джуса? Там был у него оживляющий порошок. Так вон порошок в бутылочке.
Студент задумался: розыгрыши Варгана всегда имели научную подоплёку. Эта ситуация на розыгрыш, связанный с незнанием каких-то реальных фактов, явно не тянула.
– Это шутка?
– Какая шутка? Ты свой фотомикроскоп привёз?
– Привёз. Мы что, будем делать видеозапись оживлений?
– Будем, а как же, конечно будем, дорогой.
Владимир Самуилович достал из ящика в серванте свой цифровой фотоаппарат, подаренный ему прошлым летом в качестве поощрения от губернатора.
– Видео уже записано, будем изучать структуру того, что восстанавливает свою форму. «Чудо» уже зафиксировано, будем доказывать, что то, что ты сейчас увидишь, и что уже видел я – не чудо, – Варган снова затрясся в своём смехе, шедшем из глубины его души.
– А что за чудо-то? Где тут у Вас что ожило?
Иван уже совсем обалдел и вид имел совсем растерянный, не понимая, что Варган придумал на этот раз.
– Видишь те сухие листки?
– Да, – выдохнул студент.
– А знаешь, что с ними будет, если их побрызгать водой вот из этой банки?
Иван мягко улыбнулся:
– Знаю, и знаю наверняка, – студент часто и уверенно шутил с теми, кого он считал приятными собеседниками.
– Мокрыми будут, Владимир Самуилович, мокрыми.
– Ну-ну, – Варган принёс с кухни «брызгалку» для цветов, набрал в неё воды из той трёхлитровой банки и из пульверизатора стал распылять воду над сухими листочками, – давай пиши теперь на своё видео, пиши.
Иван достал свой фотоаппарат, настроил его на видеозапись. Сухие листья, намокнув, начали расправляться, медленно увеличивать объем и зеленеть, и, наконец, стали похожими на свежесрезанные листики, которые лежали на соседнем блюдце.
– Когда араб в Египте, продававший в гостинице экскурсионные туры к пирамидам, навязывал мне бутылку с какой-то дрянью, я её взял только ради прикола.
Варган как-то устало усмехнулся.
– Переводчик переводил мне тогда – чудо, чудо будет. Вот тебе и чудо.
– Да не бывает никаких чудес! Владимир Самуилович! Ну не бывает же…