Читать интересную книгу Робер Сюркуф - Карл Май

— Что ты это себе позволяешь, гражданин святоша? — взревел унтер. — Ты что, не знаешь, что в нашей прекрасной Франции прежние святые отцы упразднены? Еще немного, и всех вас вышвырнут отсюда вон со всей вашей ерундой, в которую вы заставляли нас верить! Я призываю тебя отказаться от своего тоста!

— Погоди-ка, старина, — перебил тамбурмажора другой солдат. — Зачем ты разбил его стакан? Гражданин хозяин, дай ему новый да налей пополнее! Этот поп явно из тех, что отказались от гражданской присяги. Вот мы и устроим ему сейчас проверку, и пусть он пеняет на себя, если ее не выдержит!

Хозяин принес требуемое. Тамбурмажор втиснул в ладонь священника полный стакан и приказал:

— А теперь пей, гражданин, и кричи громко: «Да здравствует республика! Долой папу!»

Лицо миссионера побледнело, но глаза его сверкали. Он поднял стакан и крикнул:

— Да здравствует святой отец! Долой врагов Франции!

Полупьяная орава разразилась дикими криками, и десятка два рук потянулось к мужественному приверженцу своей веры, чтобы жестоко проучить его. Но не тут-то было: в ссору вмешался незнакомец. Никто и не заметил, как он подошел, только вдруг Сюркуф оказался перед священником, прикрыл его своим телом и крикнул с веселой улыбкой:

— Граждане, не сделаете ли мне одолжение?

— Какое?

— Будьте так добры, выжмите, пожалуйста, воду из моего бушлата, прежде чем посягать на этого божьего человека!

Усмешка в глазах моряка и дружелюбность тона сбивали с толку, однако в глазах этих и в его тоне было нечто, что настораживало.

— Твой бушлат? — слегка растерянно спросил тамбурмажор. — Что ты выдумал? Нам-то какое до него дело? Отойди-ка в сторонку, гражданин Сюркуф. Мы хотим вдолбить этому ханже литанию, да так, чтобы он до последних своих дней ее не позабыл!

— Разрешите мне, по крайней мере, хотя бы выпить с ним по доброму глотку.

Моряк взял из рук священника стакан и спросил:

— Как тебя зовут?

— Я зовусь братом Мартином, — ответил тот.

— Отлично, брат Мартин. Позволь мне выпить с тобой — за твое здоровье, за здоровье всех мужественных людей, которые не боятся стоять за правду, за процветание прекрасной Бретани, моей родины, за здравие моего отечества и здоровье всех достойных уважения служителей церкви!

Сюркуф поднес стакан к губам и осушил его до дна. Несколько секунд в комнате царила мертвая тишина, а потом разразился шторм. Все глотки орали, все кулаки сотрясали воздух, к моряку протискивались разъяренные солдаты, но долговязый тамбурмажор широко расставил руки и оттеснил их назад.

— Стой, гражданин! — прокричал он. — Этот человек, назвавший себя гражданином Сюркуфом, сдается мне, вовсе не моряк, а тайный эмиссар папы. Потому разложим-ка его на скамейке и расспросим хорошенько с помощью палки. А ну-ка — взять его!

Два дюжих солдата протянули было руки, чтобы схватить Сюркуфа, но тут же один из них отлетел в ближайший угол, другой — в противоположный, да так быстро, что никто и не понял, как это произошло. Крики ярости слились в один устрашающий рев, и вся осатаневшая команда ринулась на приступ. Вдруг раздался громкий треск. Это Сюркуф отломал ножку от стола и принялся орудовать ею с таким проворством, что тотчас же двое нападавших с разбитыми головами повалились на пол, а остальные в беспорядке попятились.

— Ну, теперь убедились, что я — моряк? — спросил Сюркуф. — Нам, корабельным парням, с вымбовкой[8] обходиться дело привычное! И это ваша благодарность за то, что пили мое вино? Эх вы трусы: отважились навалиться на двоих, когда вас больше трех десятков! Ну, подходите же и разложите Робера Сюркуфа на скамейке, если сумеете!

— Взять их! — вновь взревел тамбурмажор.

Сюркуф снова пустил в ход ножку от стола, однако задние солдаты напирали на передних, и дела обороняющихся, пожалуй, сложились бы печально, если бы чей-то голос — резкий, повелительный — не прокричал вдруг с порога:

— Сейчас же прекратить! Что здесь происходит?

Снаружи, под окном, остановилась небольшая группа всадников, а в дверях таверны стоял тот, кто задал вопрос. Ростом он был невелик и сложением на первый взгляд довольно хрупок. У него было худощавое, резко очерченное лицо бронзового отлива, на широкий лоб надвинута обшитая галуном треугольная шляпа, с плеч свисал мокрый плащ. Завидев этого человека, солдаты испуганно попятились и с глубоким почтением приветствовали его. На вид этому человеку было не более двадцати пяти, безусое лицо его было неподвижно, как маска, только глаза властно сверкали из-под насупленных бровей, оглядывая теплую компанию, пока не задержались, наконец, на старшем по званию:

— Гражданин тамбурмажор, доложи!

У того от страха на лбу выступили капли пота.

— Здесь поп, мой полковник, и еще папский эмиссар. Они нас оскорбили… — слегка запинаясь, начал тамбурмажор.

— И на это вы ответили дракой! Который из них эмиссар?

— Тот, что с ножкой от стола.

— Откуда ты знаешь, что он эмиссар?

— Я подозреваю его в этом.

— Довольно, гражданин тамбурмажор. С тобой все ясно. Теперь поговорим с эмиссаром.

Сюркуф сделал шаг вперед и бесстрашно посмотрел офицеру прямо в глаза.

— Мое имя Робер Сюркуф, гражданин полковник. Могу я попросить назвать и себя?

— Меня зовут Наполеон Бонапарт, — холодно и гордо прозвучал ответ.

— Итак, я — Робер Сюркуф, моряк, хотел пройти в Боссе, чтобы навестить своего друга Андоша Жюно, адвоката и гражданина гренадера. Я зашел сюда, велел подать вина за мой счет этим гражданам солдатам, и мы спокойно угощались, покуда они не потребовали от этого достойного священника, чтобы он выпил за погибель своего начальника, папы римского. Священник отказался, и тогда все решили его побить. Брат Мартин — человек мирный и защитить себя не может, поэтому я отломал ножку от стола и решил постоять за него. Вот граждане солдаты и посчитали меня за эмиссара. Но ведь каждый честный моряк всегда выступит в защиту того, кто без всякой причины подвергся нападению превосходящими силами: здесь есть еще много ножек от столов!

По лицу полковника[9] скользнула легкая улыбка, тотчас же, впрочем, погасшая.

— Гражданин тамбурмажор, марш сейчас же со всеми остальными под арест! — приказал он солдатам.

Солдаты дружно отдали честь и потопали к двери. Затем полковник вновь обратился к оставшимся.

— Кто ты? — строго спросил он священника.

— Я — брат Мартин из ордена миссионеров Святого Духа, — скромно прозвучало в ответ.

— Все ордена упразднены. Ты принял гражданскую присягу?