Читать интересную книгу Своя вселенная - Игорь Харичев

Тут Петровский сообразил, что неплохо бы ещё по рюмочке. Мысль воплотилась в действие, завершившееся очередным соударением стеклянных ёмкостей. Пропуская внутрь лукавую жидкость, Василий представил себе, как бессчётное множество двойников, неотличимых от него, проделывают то же самое в непонятных параллельных мирах. Это веселило. Возникли слова:

– Очень интересно. То, что вы рассказали. Только зачем всё это? По большому счёту.

– Затем, чтобы вывести единую формулу мироздания. Достойная цель и мечта многих ученых.

– Цель достойная, это я понимаю. Но если на самом деле… так всё устроено, к чему столько вселенных?

– Это вопрос к создателю. – Астахов зачем-то посмотрел в потолок.

Было о чём подумать. Поглощая бутерброд, Петровский размышлял об услышанном. И тут ему вспомнилась его собственная проблема. Странные разговоры с тем, кого нельзя увидеть и услышать воочию. То, что приносило до сей поры одни лишь хлопоты. Сказать или нет? Василий отчего-то стеснялся. Однако желание получить ответ оказалось сильнее.

– Вы насчёт снов говорили, – осторожно приступил к объяснению Петровский. – Мне это знакомо. Было со мной. И даже сейчас продолжается. Время от времени я общаюсь во сне с человеком, который уверяет меня, будто он – мой добрый ангел-хранитель. Я бы ему не поверил. Мало ли, что может присниться. Но он постоянно доказывает… свою реальность. Сообщает мне о событиях, которые произойдут. И они происходят. – Астахов смотрел на него пристальными, немигающими глазами. Следовало произнести нечто убедительное. – В девяносто восьмом он сказал, что будет дефолт. И через месяц дефолт случился. А в девяносто девятом предупредил, что Ельцин уйдёт. Сам. Ельцин ушёл.

Сидевший напротив человек определенно нравился Петровскому. Было в нём что-то привлекающее, надёжное, породистое. Василий любил знакомиться с людьми, узнавать связанные с ними факты, открывать особенности речи, поведения. И не только профессиональный интерес двигал им.

Его рассказ весьма заинтересовал Астахова. Серьезная мыслительная работа происходила, несмотря на присутствие некоторого количества алкоголя в организме.

– Как он выглядит, это ваш ангел?

Петровский беззаботно пожал плечами.

– Обыкновенно. Пожилой, благодушный. Он мне как-то говорит: Ничего-то вы не знаете. И не можете знать. Так задумано. Никакой определённости в самых главных вопросах. Может так. А может и не так. Может быть, есть Бог. А может быть, и нет. Может быть, существует потусторонний мир. А может быть, и не существует. Может быть, есть душа, та, которая бессмертна, а может быть, и нет. Вы найдете массу доводов, крайне весомых, в пользу того, что есть, существует. А потом столько же доводов, не менее весомых, что нет. И будете пребывать в мучительном неведении. До тех пор, пока всё не кончится. – Молодые поэты по соседству совсем разгулялись. Петровский наклонился вперед, чтобы его визави лучше слышал то, что он говорит. – И никакая наука не поможет, никакие открытия. Выход для вас один – верить. Или не верить. Каждый сам делает свой выбор. Но ещё более важно другое – выдержать испытание. Так он мне сказал.

– Какое испытание? – деловито полюбопытствовал Астахов.

– То, которое даётся каждому из нас. – Петровский взялся за бутылку, бодренько наполнил рюмки, пролив при этом на скатерть некоторое количество драгоценной жидкости. – За то, чтобы мы с вами выдержали испытание. Каждый – своё.

Астахов поддержал столь важное пожелание. И тотчас, даже не закусив, озвучил новый вопрос.

– Вы как-то зафиксировали предсказания? Есть свидетели, которые могут подтвердить?

Василию пришлось напрягаться. Алкоголь несколько замедлял действие серых клеточек.

– Свидетели?.. Есть свидетели… – Он глянул на собеседника проникновенными глазами. – Слушай, давай на «ты». Не против?

– Не против, – без всяких колебаний согласился Астахов.

– Я тебе так скажу: свидетели имеются… – Василий опять ненадолго задумался. – Вот по дефолту. Я знал, что он будет. Знал. А что с этим делать? Если бы я деньги имел на счёте, я бы точно разбогател. Но у меня их не было. – Разумеется, он приврал. Про то, что имелась возможность сорвать солидный куш, чем некоторые ловкие чиновники воспользовались, он выяснил только из газет, когда уже всё случилось. – Или, скажем, если бы я был известным деятелем, я бы заявил об этом. Чтобы люди знали, что их ожидает. Но я не известный деятель. Кто меня в телевизор пустит?.. Я сказал одному своему школьному товарищу. Сереге Потапову. Он бизнесом занимается. А сейчас в Государственной Думе. Большой человек. Его на машине возят. На «БМВ». С мигалкой на крыше. Такой занятый стал. Всё нет времени со мной встретиться.

– И что он, Потапов?

– Теперь в Думе сидит.

– Что по поводу дефолта?

– Дефолта?.. Дал мне потом тысячу долларов. А после меня федеральная безопасность мучила месяца полтора. Вызывали на допросы, допытывались, кто мне сообщил о предстоящем дефолте. А я ни с кем из тех не знаюсь. – Он весьма красноречиво указал наверх. – Я отвечал: мне приснилось. Сначала не верили. Угрожали посадить. А за что?.. В общем, отстали… Если бы я имел деньги на счёте, я бы разбогател. Но у меня их не было. И нет. – Он добавил к этим словам такой тяжкий вздох, что Астахов тут же полез за кошельком. Василий остановил его протестующим и одновременно величественным жестом. – Перестань. На выпивку у меня найдется. Для этого я в редакции достаточно зарабатываю… Говно, конечно, работа. Рекламирую дорогую мебель и модный дизайн. Но так, чтобы я счёт в банке заводил… столько мне не платят. – Он глянул на собеседника добрыми глазами. – Слушай, тебе нужна дорогая мебель? Нет? А модный дизайн?

Астахов не нуждался ни в том, ни в другом. Ему хватало обычной мебели и вполне заурядного убранства квартиры.

Некоторое время они сидели молча. Потом Астахов глянул на Петровского с неизбывной печалью:

– Жаль, что ко мне он не приходит. Я бы спросил у него про устройство мироздания. Так хочется узнать истину. – Тут он встрепенулся, робкая надежда появилась во взгляде. – Слушай, ты его спроси. Для меня. Мне так надо. Я тебя прошу. – И вдруг он разозлился. – Да разве ты сам не хочешь знать?! Тебе что, не интересно?! Писатель, называется… Спроси его, кто прав, Хойл, Хокинг или Виленкин? Или совсем никто не прав? Но что тогда? Слышишь, не забудь, непременно спроси.

– Спрошу, – клятвенно заверил его Петровский. – А кто такой Виленкин? Я такого не знаю.

– Ещё один космолог. Не менее удивительная личность, чем Хокинг. Американский физик Александр Виленкин из Tufts University. Самое обидное, что он уехал отсюда. Ну, когда Советский Союз был. Понимаешь, отсюда уехал. – Лицо Астахова было таким расстроенным, безутешным, что Василию захотелось облобызать его. Он даже приподнялся, но раздумал. – Идиоты. Не поняли, какой это ученый. Он работал сторожем винного ларька. И в зоопарке. Представляешь? А уехал туда, и сразу опубликовал гениальную работу. «Творение Вселенной из ничего». Так она называется.

Столько напрягаться Петровский уже не мог. Думать о творении Вселенной из ничего не было никаких сил. Хорошо, что ресторан уже закрывался, и буфетчица скучным голосом призывала очистить зал.

Петровский обернулся – поэтов не было. Когда они успели уйти? В зале кроме него и Астахова находился ещё один человек. Он спал, положив на руки голову, увенчанную пышной седой гривой. Это был известный в прежние времена литературный критик.

Усталые ноги с трудом подняли тело. Астахов оказался намного выше Василия и крупнее. Ступал уверенными шагами. На лестнице Василий, шедший впереди, вспомнил важную вещь. Повернул голову к Астахову.

– А ещё я роман написал. Про ангела-хранителя, предсказания, и как они сбываются. Про нашу жизнь. Но его не напечатали. Сейчас они только детективы штампуют. Или издают раскрученных авторов. Пидоры сраные. А как быть тем, кто ещё не успел получить признание? Как может стать известным тот, кого не печатают?! Х…й его знает!.. – Он с возмущением замолчал. Если Петровский перешел на мат, значит сильно рассердился.

Тяжелая, солидная дверь с зарешеченными квадратными окошками выпустила их под вечернее московское небо. Разгоряченный воздух томно заполнял улицу. Погода стояла чересчур теплая для первой декады мая.

Усталыми шагами Петровский направился в сторону Садового кольца. Новый знакомый шел рядом.

– В такую жару надо пить сухое вино, – высказал смелое соображение Василий.

– Водка лучше, – упрямо прозвучало рядом.

– На Северном полюсе – да. Но мы там не живем… – Тут ему непонятным образом явился вопрос. И он повторил его, теперь уже вслух. – А зачем свидетели? Будет разбирательство?

Ответа не последовало. Повернувшись, он увидел Астахова, открывшего дверь «Гольфа» и подзывавшего Василия взмахами руки. Пришлось идти назад.

– Я думал, ты без машины, – удивился Петровский.