потом подошел к одному эллипсоиду и заглянул в открытый люк. Там, за несколькими ступенями, виднелась рубка управления этим аппаратом.
Прежде чем залезть внутрь, я обошел другие, такие же аппараты, похожие на космические истребители или на межзвездные штурмовики, и в одном нашел пилота. Он сидел в рубке, в комбинезоне, без шлема и казалось, спал. На вид это был обыкновенный человек, и мне показалось, что на шевроне его костюма было название, написанное по-русски. Мне сразу стало интересно, что там написано, и я пошел вперед, — в рубку, к этому пилоту. Прочитал на рукаве надпись «Русь», а потом заметил на пульте открытую тетрадь.
Стараясь не задеть ни пилота, ни кнопок на пульте, я взял в руки тетрадь и понял, что это бортовой журнал. От этого моего движения пилот пришел в себя и пошевельнулся. Я отпрянул назад, но было поздно — он открыл глаза и посмотрел на меня. Я стоял ни жив, ни мертв. Потом он спросил у меня, кто я такой, и что здесь делаю. Мне пришлось ему рассказать, кто я такой, и почему здесь оказался. Он кивнул, сказал, что я нахожусь на экспериментальной базе, которую создали в 2140 году, и он сейчас остался один, — весь персонал и пилоты были уничтожены несколько дней назад инопланетянами, которые проникли сюда, в этот секретный ангар через портал, который они проделали.
Никита смог уничтожить этот портал и всех находящих здесь инопланетных существ, которые были аннигилированы, и теперь, когда опасность миновала, он остался в одиночестве. По его словам, из будущего скоро должны прибыть техники, пилоты и обслуживающий персонал, чтобы восстановить эту базу, но они задерживаются.
Выслушав эту невероятную, но вместе с тем печальную историю, я спросил у Никиты, не хотел ли он со мной утолить голод, на что он сразу согласился. Я достал из своего рюкзака суп в термосе, хлеб, концентрированное молоко и печенье и мы принялись за обед. Мне интересно было узнать, чем он питался это время. Он ответил, что у него был НЗ, но вчера он его съел, и я со своим обедом пришел как раз вовремя. Мне жалко оставлять этого пилота из будущего, с маленькими, но шустрыми и опасными звездолетами, но на моих часах было уже много времени, и чтобы добраться до своего лагеря, мне надо было возвращаться.
Контрольный срок моего возвращения был в одиннадцать вечера, а потом, если я не появлюсь, то мои подчиненные будут волноваться, известят мое руководство о том, что я не вернулся к контрольному сроку, и, в конечном счете, меня будут искать.
Никита выслушал меня и сказал, что он с удовольствием меня доставит в лагерь за считанные секунды, если я не побоюсь летать на его межзвездном штурмовике. Мне было лень идти пешком по тайге, тем более в сумерках, и я с удовольствием согласился. Летать на боевом звездолете мне не приходилось, и вряд ли у меня будет еще такая возможность. Мы заняли свои места — Никита за панелью управления, а я на месте второго пилота рядом. Он надел на себя шлем, спросил у меня, готов ли я, а потом люк закрылся, штурмовик мягко поднялся, развернулся и двинулся к выходу из ангара. Миг, когда мы вылетели из старой штольни, я едва заметил, но уже в следующий миг мы оказались над нашим палаточным лагерем.
Никита опустился на дорогу, по которой мы обычно ездили на вездеходе, открыл люк, пожал мне руку и попрощался. Я выбрался из кресла, вышел через люк, отошел на несколько метров и смотрел, как этот удивительный аппарат поднялся в воздух и просто пропал.
Я постоял несколько минут, привыкая к тайге, дороге, видневшимся рядом палаткам, потом подумал, что такой приятный и удивительный сон закончился, и мне надо заняться своими неотложными делами, — готовить карты, задание для рабочих и геологов и посмотреть паспорта аномалий, к которым мне надо сходить на следующий день. Потом сдвинул на место полевую сумку, поправил рюкзак на плече и подумал, что он какой-то тяжелый.
Снял его, опустил его на землю, развязал шнуровку и удивился, — он был доверху набит кристаллами дымчатого горного хрусталя.