— Мне он сразу не понравился, — признался Ньюсон. — Особенно его глаза. Они как живые!
— Да, фигура сделана мастерски. Какой реализм! Настоящее искусство! А знаете, этот Бурдетт владел гипнозом. Говорят, он гипнотизировал свои жертвы. И именно поэтому такому щуплому мужчине удавалось справляться с довольно сильными людьми. Полиция не находила никаких следов борьбы.
— Что-то вы совсем нагнали на меня страху, — хрипло произнес Ньюсон.
Управляющий улыбнулся.
— Я думал, вы запасли на эту ночь побольше оптимизма. Давайте договоримся так — мы не будем закрывать решетку на лестнице. Если посчитаете нужным, смело поднимайтесь наверх. По ночам у нас дежурят несколько сторожей, так что вы найдете себе хорошую компанию. К сожалению, я не могу предоставить вам дополнительное освещение. По вполне понятным причинам мы сделали этот склеп мрачным и жутким.
Чуть позже репортеру принесли кресло.
— Куда поставить, сэр? — спросил сторож, скаля прокуренные зубы. — Может быть тут, чтобы вы могли поболтать с Криппеном?
— Оставьте кресло здесь, — ответил Ньюсон. — Я еще не придумал, где мне его расположить.
— Тогда спокойной вам ночи, сэр. Если понадоблюсь, зовите. Я буду наверху. И не давайте этим тварям заходить вам за спину. А то знаю я их — так и тянутся к шее холодными пальцами.
Ньюсон засмеялся и пожелал сторожу доброй ночи. Он выкатил кресло в центральный проход и повернул его спиной к фигуре доктора Бурдетта. По какой-то необъяснимой причине ему не хотелось смотреть на маньяка-гипнотизера.
Тусклый свет падал на ряды жутких восковых фигур. Воздух звенел от сверхъестественной тишины, и это безмолвие напоминало ему воду на дне колодца. Он смело осмотрелся. Воск, одежда, краски… ни звука, ни малейшего движения. Но почему тогда его так тревожит взгляд маленького француза? Ему отчаянно захотелось оглянуться.
«О, Господи! — подумал он. — Ночь только началась, а мои нервы уже на пределе.»
Прошептав проклятие, Ньюсон развернул кресло и посмотрел на доктора. Луч света падал на бледное лицо, подчеркивая мягкую ухмылку, от которой пробирала дрожь.
— Ты только восковая фигура, — тихо прошептал Ньюсон. — Обычное чучело, одетое в балахон.
Да, он сидел среди восковых фигур, и это мимолетное движение, замеченное им при резком развороте, объяснялось только его собственным нервным напряжением. Репортер вытащил из кармана блокнот и начал набрасывать план статьи.
«Мертвая тишина и жуткая неподвижность восковых фигур. Словно вода на дне колодца. Гипнотический взгляд доктора Бурдетта. Такое впечатление, что фигуры двигаются, когда на них не смотришь.»
Внезапно он закрыл блокнот и быстро оглянулся. Прямо на него смотрело перекошенное от злобы лицо. Лефрой улыбался, будто говоря: «Нет, это — не я!»
И конечно, это был не он. Но Криппен повернул голову на целый градус. Раньше он смотрел на старика Армстронга, а теперь его глаза следили за непрошеным гостем. На миг Ньюсону показалось, что за спиной двигались десятки фигур.
— И они еще говорили, что у меня нет воображения, — с трудом произнес он непослушными губами.
«Но это абсурд! — убеждал себя репортер. — Они лишь восковые фигуры. Мне просто почудилось. И лучше выбросить такие мысли из головы. Надо думать о чем-нибудь другом… О Розе и детях! Интересно, спит она сейчас или тревожится обо мне…»
В склепе витала незримая и мрачная сила, которая тревожила его покой и оставалась за гранью человеческого восприятия.
Он быстро развернулся и встретил мягкий зловещий взгляд доктора Бурдетта. Вскочив с кресла, Ньюсон обернулся к Крип пену и едва не поймал его с поличным. Он погрозил ему кулаком и мрачно обвел взглядом восковые фигуры.
— Если кто-нибудь из вас шевельнется, я проломлю все ваши пустые головы! Вы слышали меня?
Однако восковые фигуры двигались, как только он отводил от них взгляд. Они перемигивались, ерзали на месте и беззвучно шептались гладкими мертвыми губами. Они вели себя как озорные школьники за спиной учителя, и едва его взгляд устремлялся к ним, их лица становились воплощением невинности и послушания.
Ньюсон развернул кресло и в ужасе отшатнулся. Его зрачки расширились. Рот открылся. Но ярость придала ему силы.
— Ты двигался, проклятый истукан! — закричал он. — Я видел! Ты двигался!
Внезапно его голова откинулась на спинку кресла. Глаза затуманились и поблекли, как у человека, найденного замерзшим в арктических снегах.
Доктор усмехнулся и сошел с пьедестала. Не сводя с Ньюсона маленьких черных глаз, он присел на краю платформы.
— Добрый вечер, мсье, — произнес француз с едва заметным акцентом. — По странной случайности нам довелось оказаться этой ночью в одной компании. К сожалению, мне пришлось лишить вас возможности шевелить языком или какой-либо другой частью тела. Но вы можете слушать меня, а этого вполне достаточно. Насколько я могу судить, нервишки у вас, друг мой, ни к черту. Наверное, вы приняли меня за восковую фигуру, верно? Так вот спешу вас разубедить, мсье. Перед вами доктор Бурдетт собственной персоной.
Он замолчал, сделал несколько наклонов вперед, а затем размял ноги.
— Извините меня — немного застоялся. Сейчас я попытаюсь удовлетворить ваше любопытство. По известным вам обстоятельствам мне пришлось переехать в Англию. Проходя нынешним утром мимо музея, я заметил полицейского, который слишком уж пристально рассматривал мое лицо. Возможно, он узнал меня или просто захотел задать несколько нежелательных вопросов. Я поспешил смешаться с толпой и за пару монет пробрался в этот склеп, после чего вдохновение подсказало мне путь к спасению.
Стоило мне нажать на кнопку пожарной тревоги, как все посетители устремились к лестнице. Я сорвал плащ со своей восковой копии, спрятал манекен под платформой и занял его место на пьедестале. Но вы представить себе не можете, как утомительно заменять восковую фигуру. К счастью, мне иногда удавалось менять позу и разгонять кровь в затекших руках и ногах.
Я поневоле выслушал все, что говорил вам управляющий этого заведения. Его описание тенденциозно, но во многом соответствует истине. Как видите, я не умер. И меня по-прежнему интересует мое хобби. В каждом из нас сидит коллекционер. Кто-то копит деньги или спичечные коробки. Другие собирают мотыльков или любовниц. Я коллекционирую глотки.
Он замолчал и с интересом осмотрел горло Ньюсона. Судя по его лицу, оно ему не понравилось.
— Простите меня за откровенность, мсье, но у вас ужасно костлявая шея. Тем не менее, ради случая, который свел нас вместе в эту ночь, я сделаю исключение. Дело в том, что из соображений безопасности мне пришлось сократить в последние годы свою активность. Кроме того, меня обычно привлекают люди с толстыми шеями — широкими и красными…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});