он мог сбежать, не попрощавшись с ней, не оставив записки, не сообщив, куда направляется, не доев шоколадное печенье и не допив чай: папину чашку Люси обнаружила на столике у его кровати на следующее утро.
Так что в это утро, в день, когда всё началось, у Люси появилось ощущение, что это как-то связано с исчезновением отца. И что вообще происходит что-то странное.
Люси побежала вниз в прихожую, схватила с шаткого столика телефон и набрала мамин номер (который знала наизусть, как подобает всякой разумной одиннадцатилетней девочке). Но тут раздался звонок, и Люси увидела, что мамин телефон лежит на подлокотнике дивана.
Люси выключила телефон и, признав свое поражение, опустила голову.
Обувь… мамины туфли!
Она помчалась к входной двери.
Пара симпатичных туфель на плоской подошве с блестящими цветочками стояли на коврике, как раз в том месте, где мама снимала их по вечерам и где надевала, выходя из дома каждый день. Но ведь мама не могла уйти из дома без обуви?.. Или могла?
Люси была подавлена. Всё это казалось слишком знакомым. Самым странным в день папиного исчезновения было то, что его любимые разношенные черные ботинки с желтыми шнурками, которые он надевал каждый день, стояли у входной двери, как будто он никуда не уходил. Как и мамины туфли!
Люси знала, что поможет только одно. Придется звонить в полицию.
Никогда прежде она этого не делала, и ее сердце билось в груди как барабан, когда она дрожащим пальцем три раза подряд нажала «девятку».
И что, по-твоему, случилось дальше? Если ты думаешь, что полицейский взял трубку и сказал: «Всё в порядке, Люси! Мы нашли твою маму и сейчас привезем ее домой, да еще и завтрак для тебя захватим. Чего бы тебе хотелось?», то ты ошибаешься, и тебе вряд ли стоит писать книги.
А случилось самое худшее, что только могла вообразить себе Люси…
НИЧЕГО.
Она звонила, звонила и звонила, и продолжала звонить, а потом повесила трубку.
– С каких это пор полицейские не подходят к телефону? – спросила Люси вслух. В опустевшем доме ее голос прозвучал непривычно громко.
Тихий голосок в голове подсказал ответ: Случилось что-то ужасное…
Люси толкнула входную дверь и вышла на улицу, вдохнув вонючий утренний воздух. О да, воздух вокруг дома, где жили Дангстоны, вонял, и это было вполне обычное дело. Воняло сероводородом с ноткой зрелого сыра, носками и тухлой капустой. Так пах не сам дом, а фургон, стоявший на подъездной дорожке. Это был один из тех пузатых, неуклюжих и тошнотворных мусоровозов, которые разъезжают по городу, а из кабины вылезают веселые грязные люди в замызганных комбинезонах и собирают мешки с мусором.
Папа Люси был одним из этих веселых и грязных людей. Он был мусорщиком в Уиффингтоне, где жил… Прости, где жил ДО ТОГО, как исчез. После его исчезновения грузовик так и остался у дома и вонял на всю улицу. Конечно, миссис Дангстон пыталась продать его, но на вонючую развалюху никто не позарился. Даже «Уиффингтонский Металлолом» ответил, что мусоровоз так провонял, что они его не примут! Вот грузовик и стоял на подъездной дорожке.
Если ты когда-нибудь окажешься рядом с таким фургоном, принюхайся, и поймешь, как пахло возле дома Люси Дангстон.
Но нам пора вернуться к тому дню, когда всё началось!
Люси сразу заметила, что на ее родной Хламской улице всё как-то не так. Обычно по утрам тут собиралась пробка из машин: мамы и папы везли детей в школу, ехали на работу, спешили на почту или в парикмахерскую и занимались ужасно скучными взрослыми делами. Но в тот день дорога не была забита. Более того – она была совершенно пуста. Ни одной машины… Люси посмотрела налево, направо, потом снова налево, потом опять направо, и повторила это еще раз двадцать (я не буду об этом писать, потому что это очень глупо), но в конце концов она убедилась: в Уиффингтоне определенно происходит что-то зловещее.
– Да что тут происходит? – подумала она.
Да, Люси, что-то и в самом деле происходило.
Куда подевался мистер Рэтклифф, морщинистый старичок, который в одних трусах всегда занимался йогой в садике перед своим домом? (Он считал, что в этом и заключается секрет молодости).
Куда подевалась Молли-молочница, развозившая на своем фургончике бутылки со свежим молоком?
Куда подевался Марио, итальянец с соседней улицы, который каждое утро пробегал мимо дома Люси в спортивных шортах?
Куда все подевались?
Вдруг Люси что-то услышала и вздрогнула. Может, это мама?
Откуда-то с Хламской улицы донесся скрип, а потом звон.
– Кто там? – крикнула Люси.
– Мама? – послышался тоненький голосок из-за живой изгороди через два дома от Люси.
– О, Элла! Это ты!
Люси с облегчением вздохнула, увидев Эллу Нойинг. Сначала появилось облако упругих кудряшек, за ним последовали круглые щечки и огромные, бездонные карие глаза, благодаря которым Элла всегда выходила сухой из воды. На ней была яркая розовая пижама из блестящего шелка, а на кармашке были вышиты инициалы. Из кармашка торчали модные солнечные очки с розовыми стеклами в форме сердечек. Люси ни разу не видела, чтобы Элла выходила из дома без них.
– Люси, я не могу найти ни маму, ни папу, а мне нужно приготовить пюре из авокадо, – пожаловалась Элла.
Не успела Люси ответить, как через дорогу открылась еще одна дверь.
– Папа? – прошептал Норман Квирк, мальчик, который тоже учился в школе Люси, в параллельном классе. Он нерешительно вышел в палисадник. Норман был в тщательно выстиранной и выглаженной скаутской форме, украшенной таким количеством значков, какого Люси никогда в жизни не видела.
Вот список некоторых медалей Нормана:
– за умение лазить по деревьям,
– за умение ставить палатку,
– за умение правильно намазывать масло на хлеб,
– за умение преодолевать трудности в помещении,
– за умение преодолевать трудности на улице,
– за общее умение преодолевать трудности,
– за умение стелить постель,
– за умение печь пироги,
– за умение есть пироги, которые сам испек, в постели, которую сам застелил,
– и даже значок за огромное количество значков.
Однако на его форме всё-таки оставалось еще немного места, которое можно было заполнить новыми значками.
– О, привет… то есть я хотел сказать, доброе утро, мирные жители! – сказал Норман, нервно подняв три пальца в скаутском приветствии и пригладил аккуратно причесанные светлые волосы. Другой рукой он прикрыл рот, чтобы спрятать брекеты, похожие на железнодорожные пути.
– Ты не