Читать интересную книгу Скиталец - Борис Талиновский

…До Первой мировой войны такой проблемы в континентальной Европе не было, зато сразу после, когда футбол стал единственной отдушиной для большинства людей и стадионы даже перестали вмещать всех желающих посмотреть игру, эта проблема возникла. Кроме того, после войны повсеместно, как грибы после дождя, стали появляться футбольные клубы и шли в них далеко не аристократы; подавляющее большинство тогдашней футбольной молодежи — это люди из низших и частично средних слоев общества. И трибуны стадионов стали заполняться людьми из тех же слоев. Кроме того, подросли те мальчишки, для которых футбол был игрой их детства и без которого они уже не представляли свою жизнь — то ли в качестве футболиста, то ли болельщика. А за ними уже были на подходе другие — те, для которых футбол существовал всегда. Собственно, это означает, что футбол стал народной игрой. Из забавы он превращался в общественный феномен. И в футболе появились деньги.

Деньги эти были у меценатов, которые подкармливали клубы. Также у клубов стал расти и другой источник доходов — деньги, вырученные от продажи билетов. Пусть небольшие поначалу, но цифры выручки постепенно увеличивались. Хозяева и руководители клубов сделали вполне логичный вывод — если на производстве поощряют хорошего работника премиями, если нужного человека привлечь в свою фирму или на свою фабрику можно прежде всего деньгами, то почему то же самое не должно работать в футболе. Ведь конкурент не дремлет. И потом, даже во дворе и в уличных баталиях футболисты прежде всего бьются за победу, что ж говорить тогда о командах, оспаривающих первенство страны — о сливках футбольного общества! Разумеется, всё изложенное в этом абзаце — упрощенный подход к сложившейся в начале 20-х годов ситуации, но суть, думаю, понятна — игра начала приносить кое-какой доход, и часть этого дохода неизбежно должна была попасть в руки тем, кто ПРОИЗВОДИЛ игру. А вот это-то и было запрещено спортивными законами…

Погорели на «левых» деньгах игроки «Кишпешта», клуба, звезд с неба не хватавшего и постоянно боровшегося за выживание. В других клубах, в том числе и в «вечном чемпионе» MTK такoe тоже практиковалось, и Гуттманн получал эти бабки наравне с другими игроками. Наверное, ему это не очень нравилось (не деньги, а способ оплаты), если через много лет он, по свидетельству Чакнади, говорил о «лжелюбительстве» с раздражением: «Почему деньги за работу нельзя получать открыто? На нас ходили смотреть десятки тысяч людей и платили за это свои кровные. Значит, наш труд нужен. А получить заработанное легально, по ведомости, было нельзя…»

С таким же видом «любительства» Гуттманн столкнулся и в первые венские годы. И он решил параллельно врастать в «цивильное» общество. На Визингерштрассе он на пару с товарищем снял помещение, в котором открыл танцевальную школу. Наследственность плюс диплом. И к нему потянулись…

ОБСТАНОВОЧКА-2

Большинство футболистов, перебравшихся в Вену после будапештского скандала, рассредоточилось по уже знаковым местным клубам: «Аустрия» (до 1926 года «Аматоры»), «Ферст Виенна», «Рапид».

Гуттманн же и еще пятеро футболистов-евреев подались в венскую «Акоах», представляющую местную еврейскую общину. Этот клуб, созданный еще до первой мировой войны еврейскими студентами, которых из-за происхождения не принимали в традиционные спортивно-гимнастические объединения, тихо и мирно существовал, внося свою посильную лепту в спортивную жизнь столицы Австро-Венгрии.

Война взбудоражила Европу и способствовала перемещению, как вынужденному, так и добровольному, огромных людских масс. В Вену приезжали на жительство беженцы из стран, ставших самостоятельными после распада империи. Численно увеличилось чешское и венгерское население столицы Австрии, но больше всего — еврейское. В основном это была галицийская местечковая голытьба, немалую часть которой составляла молодежь. Клуб «Акоах» получил в их лице существенную людскую поддержку, а его футбольная секция, участвовавшая в первенстве страны, неистовых болельщиков.

В Австрии традиционным «еврейским» клубом всегда считалась «Аустрия». За нее болели местные, живущие в Вене уже несколько поколений, ассимилированные евреи. «Акоах» в начале 20-х с приходом в него Гуттманна и других будапештцев, представлял собой третью силу, включившуюся в привычный спор «Аустрии» и «Рапида».

Карл Гейер, футболист «Аустрии», характеризовал ситуации, возникавшие на трибунах во время игры между «Аустрией» и «Акоах», как трагикомические: «За основу «Аустрии» тогда играло шесть христиан и пять евреев. (…) Травля игроков на играх с «Акоах» была просто фантастической. Трибуны делились на две части — наши традиционные венские болелы и горластая толпа фанов «Акоах». Друг друга они, кроме как «грязными жидами», не обзывали! Мы все на поле только диву давались, как так можно. Ну, болельщик, он такой. До драк между ними, правда, дело не доходило, поорут, и всё…»

Примерно к тому же времени относится и другая байка на национальную тему: о речевке, которую скандировали болельщики и которая вошла в историю австрийского футбола.

«Акоах» встречался с командой, стоящей на вылет — «Бригиттенауэр» АК. Болельщики другой команды, «Форвертс», также претендующей на понижение в классе, пришли на стадион поддержать игроков «Акоах», для которой результат этой встречи не был важен — она находилась в середине таблицы и при любом исходе даже не сдвигалась с места.

Вот на этом матче и прозвучал впервые клич, которым потом часто подбадривали «Акоах». Вместо привьчных оскорблений «по национальности» над стадионом от болел «третьей стороны» неслось: «Hoppauf, Негг Jud, Hoppauf» («Давайте, господа евреи, давайте!»)…

«ДАЖЕ НЕ ОДНОФАМИЛЕЦ» ©

В 1924 году в Австрии, первой стране на континенте, была создана профессиональная футбольная лига. Пробил это начинание Хуго Майзль, авторитетнейшая фигура не только австрийского, но и всего европейского футбола. Он считал, что футболисту «пора выходить из подполья» и не нужно при этом выдумывать велосипед. В Англии, на родине футбола, уже давно созданы профессиональные клубы и от этого игра, по мнению Майзля, только выиграла. Хуго полагал, что человек, получающий за свою работу деньги, будет относиться к своему любимому делу ответственнее, чем футболист, играющий в свое удовольствие. При этом совсем не обязательно должны исчезнуть такие понятия, как, скажем, «фэйр-ллей», ведь они зависят от воспитания, личных качеств и общественной морали больше, нежели от того, платят игроку или нет. А в том, что уровень игрока профессионального, то есть занимающегося исключительно футболом, как делом, легально приносящим средства на жизнь, будет выше любительского, он не сомневался.

У Майзля было немало противников, которые заранее оплакивали судьбу Игры в Австрии, если подобное предложение будет принято. Положение, при котором игрок шесть дней в неделю работает, а в воскресенье играет в футбол, их вполне устраивало: «Играем же, зачем менять, а от денег всё зло».

..Тут сразу на память приходит сцена из замечательной комедии «Берегись автомобиля», когда режиссер народного театра (артист Евгений Евстигнеев) иронически вещает: «Разумеется, человек, проведший день у станка, гораздо лучше вечером сыграет роль в театре, чем профессиональный актёр…»

Гуттман и большинство футболистов венских клубов были с Майзлем солидарны. Они считали, что нужно просто легализовать существующее положение, иначе неизбежны постоянные скандалы наподобие будапештского. Отказников в первой профессиональной венской лиге из 11 команд, стартовавшей 21 сентября 1924 года, не наблюдалось. Опасения были другие — найдется ли нужное количество игроков, которым стоит платить…

До того, как стать профессионалом, Гуттманн успел выступить на Олимпийских Играх. Позвала его родина в лице венгерской федерации футбола. В послужном списке Гуттманна числится четыре официальных матча за сборную Венгрии. Иногда указывают шесть. Но две тренировочные игры против сборной Саара и одного из вариантов германской команды в длинный перечень игр не входят.

…Разыскивая подтверждения участия Белы Гуттманна в Олимпийских Играх, обратил внимание на два любопытных факта: иногда он проходит как Гуттманн II, иногда как Бела Гардош. С Гардошем все понятно — следуя политике «мадьяризации» регента Венгрии адмирала Хорти, спортсменам давали венгерские фамилии и под ними заявляли на соревнования. А вот Гуттманн-второй? Логично было поискать, кто же в истории венгерского футбола Гуттманн-первый!

Неожиданно выяснилось, что легенда венгерского спорта, двукратный чемпион самой первой Олимпиады 1896 года по плаванию (100 и 1200 м вольным стилем) Альфред Хайош на самом деле Арнольд Гуттман. Спортсменом он был, видимо, разносторонним, поскольку за ним числится участие в первом в истории международном матче между футбольными сборными, сыгранном в октябре 1902 года. Тогда венгры проиграли австрийцам в Вене 0:5.