Читать интересную книгу Мы и наша семья - В Зацепин

В этом чудо любви. Уголь перестраивается в алмаз, но он и остается им надолго, навсегда, если его огранивать, а не пассивно им любоваться. Если за радостью узнавания последует радость труда.

Нет, вероятно, двух любящих, которые бы видели что-то совершенно одинаковое в тех, кого они любят. Любому открывается в любимом нечто совершенно особенное, единственное, отвечающее потребностям именно его души. Что ни любовь, то новая истина. Но, несмотря на разнообразие этих истин, существует и нечто абсолютное, объединяющее их.

Петрарка в соответствии с терминологией XIV века назвал этот абсолют "отблеском божественной красоты". Мы на языке нашего века и нашего общества назовем его бесконечной ценностью человеческой личности.

Нравственный труд по воссозданию и развитию этой ценности в любимом существе и должен составлять содержание любви. А совершен он может быть только сознательным усилием. Из состояния "для себя"; человек должен перейти в состояние "для тебя", перенести центр личного существования из "я" в "ты",; Истинная любовь - духовное материнство; раскрывается оно в вынашивании лучших частей души любимого; человека, они вынашиваются с материнской самоотверженностыо и материнским терпением. Именно тут и ожидает нас чудо...

Читая письма выдающихся людей к невестам, к любимым женщинам, испытываешь особое волнение потому, что нам известно то, что было им неведомо, когда они писали.

Нам известно, что будет потом и с ним и с ней.

Нам открыто то, о чем не помышляли люди, писавшие эти письма в высокие минуты, когда силы души! сосредоточены на одном чувстве и перо не отстает от учащенного сердцебиения.

"Четыре года назад вы казались мне прекрасной. Ныне я нахожу вас еще прекраснее; такова волшебная сила постоянства - добродетели, наиболее требовательной и редкой", - писал Дидро Софи Волан. В течение почти тридцати лет он написал ей пятьсот пятьдесят три письма. Кроме писем к любимой, с которой они не могли соединиться, он писал философские сочинения, комедии, романы и статьи в "Энциклопедию", ставшую величайшим событием в умственной жизни Европы. Любое из его писем к Софи, когда бы оно ни было послано ей, кажется самым первым. В этой любви торжествует вечное начало. Наверное, потому, что он любил ее, она любила его.

Дидро в эпоху, когда в нравственном мире его века, казалось бы, отсутствовали естественность, доброта, постоянство чувств, размах страсти, не останавливающейся ни перед какими жертвами, когда игры в любовь было несравненно больше, чем самой любви, заставил "орган" играть на все голоса, поражая его полнозвучным богатством.

Он резко расширил интимный мир личности, заложив в нем основы зависимостей и соотношений, которые сегодня, когда любой из нас не отрывает интимное от социального, кажутся чем-то естественным, но тогда обладали большой новизной.

Эти изменения в мире личности были совершены в XVIII столетии не случайно: ведь именно в нем - философствующем, любвеобильном и героическом в последнее десятилетие века - началась та великая метаморфоза, которая и создала небывалый мир, окружающий нас сегодня.

История человеческих чувств - история восхождения ко все большей человечности.

И самое романтическое в истории человеческих чувств - романтизм русской любви. Отношения Онегина и Татьяны известны нам с детства в мельчайших подробностях, как те или иные события в собственной нашей семье, живущие в изустной передаче долгий ряд лет. И так же мало склонны мы удивляться им: это нечто устойчиво-домашнее и само собой разумеющееся. Она его увидела в деревне, полюбила, написала письмо; отвергнутая им, вышла замуж за немолодого генерала, из ничем не замечательной сельской девушки стала великосветской дамой; он увидел ее на балу, полюбил и был ею отвергнут из чувства долга, хотя любила она его по-прежнему. И это не удивляет, а волнует тихо и сладостно, как семейная легенда.

А между тем тут удивительно все, удивительно-ошеломляюще... Написала письмо с романтичным и человечным объяснением в любви... Написала первая... Кто, когда - в литературе ли, в жизни - отваживался из девушек на это? Да еще в век устойчивых нравов и

традиций, когда при всей привольности дворянско-помещичьей жизни девушка не смела и помыслить о том, чтобы объясниться - в письме! - в любви первой.

Ее письмо - героическая попытка стать выше всех условностей, нравов, традиций, чтобы поверх всех барьеров - человечно и высоко - соединиться с любимым. Она отдает себя ему со страхом и бесстрашно, открыто и со стыдом. В истории чувств нет ни одного женского письма, равного по отваге сердца письму Татьяны.

И пожалуй, самое неудивительное в этой удивительной героине то, что она после замужества отвергает любимого человека...

Это единственное событие, которое можно отнести к само собой разумеющемуся.

Татьяна, тайна ее верности хорошо объясняют и героизм жен декабристов, и последующее поколение русских женщин - подруг "идеалистов 30-40-х годов" XIX века, не менее возвышенных, чем их мечтательные возлюбленные, но более решительных, талантливых не в одном лишь чувстве, но и в действии...

Объясняет она и наших современниц. Она объясняет их душевный мир, потому что она же и формирует его.

Письма великих людей...

"Глубокие страсти, которые в результате близости своего объекта принимают форму обыденных привычек, вырастают и вновь обретают присущую им силу под волшебным воздействием разлуки. Так и моя любовь. Стоит только пространству разделить нас, и я тут же убеждаюсь, что время послужило моей любви лишь для того, для чего солнце и дождь служат растению - для роста. Моя любовь к тебе, стоит тебе оказаться вдали от меня, предстанет такой, какова она на самом деле - в виде великана; в ней сосредоточиваются вся моя духовная энергия и вся сила моих чувств. Я вновь ощущаю себя человеком в полном смысле слова..." К. Маркс - Женни Маркс.

"Нам нельзя не любить друг друга. Да, наши души обручены, да будут и жизни наши слиты вместе. Вот тебе моя рука, она твоя. Вот тебе моя клятва, ее не нарушит ни время, ни обстоятельства". А. И. Герцен - невесте Н. А. Захар ъ иной.

"...Ты - тот стержень, вокруг которого постоянно вращаются мои мысли. Как те люди, которые посвятили свою жизнь поискам философского камня, я хотел бы мою жизнь посвятить поискам лучшей формы любви к тебе". Т. Н. Грановский - Е. Грановской.

"Чего я у Вас прошу, на что уповаю, чего от Вас жду - это доверия, это безоговорочной готовности быть на моей стороне даже наперекор миру, даже наперекор мне самому, это что-то похожее на веру, короче - это любовь... Будьте моим подтверждением, моим оправданием, моим завершением, моей избавительницей, моей - женой!" Т. Манн - невесте К. Прингсгейм.

"...Все единственное в себе я уже отдал тебе и больше уже никому не могу отдать... Все, что во мне осталось для других, - это прежде всего ум и чувства дружбы..." А. А. В л о к - жене Л. Д. Блок.

"Ты дала мне то, что я живу сейчас, и моя жизнь стала какой-то хорошей и дорогой. Ты и сын - вот моя жизнь, мой воздух и свет. Сын - это связующее звено в нашей жизни. Ты - друг, товарищ, который не бросит меня в тяжелую минуту и рядом с которым я отдохну и морально и физически". В. П. Чкалов О. Э. Чкаловой.

Несколько лет жила во мне, не давала мне покоя одна история, история отношений двух людей, наших современников, пока не вылилась в повесть о любви в письмах - "Удар молнии". И это повесть именно о любви при том ее понимании, которое было у Тристана и Изольды, Ромео и Джульетты и отвлечемся от литературных героев - у Абеляра и Элоизы, у Петрарки в его поклонении Лауре, у Дидро в его верности Софи Волан, у Байрона, у декабристов, у Достоевского, Блока, Дзержинского. И у тысяч незнаменитых мужчин и женщин во всех странах во все века, которые ничуть не уступали великим мира сего в понимании, точнее, в переживании, любви, потому что и для них была она не утехой и не бытом, а поиском великой истины в человеческих отношениях и битвой, порой трагической, за сокровища человечности.

Герой этой повести - поэт, переводчик. И очень мужественный человек (с пятнадцати лет он был неизлечимо болен)., человек героической, беспокойной судьбы, который создавал Новые высшие формы человеческого общения, Облагораживал тех" кто жил рядом с ним.

Его письма к любимой женщине, которые она передала мне после его смерти, обожгли меня навсегда. Он писал ей ежедневно, а порой и ежечасно, писал в том душевном состоянии, которое надо отнести к тайне личности, писал часто о том, что читать должна - жив он или умер - она одна. Не рассказать о лих я не мог, и как рассказать - долго не знал. Известно, это при создании статуи надо отсечь "лишнее" от камня; мне работать было больнее, потому что лишнего не было, а была неохватная человеческая боль, надежды, доброта и сострадание. И - мужество.

Приведу здесь только одно его письмо.

(/Общаться с миром, Вселенной можно только путем общения с отдельным человеком. Общаясь с некоторыми другими людьми, я всегда, общаюсь с каким-то мирком, то меньшим, то большим, иногда даже очень большим, но всегда в конечном счете -замкнутым в себе, ограниченным. Общаясь же с Вами, общаешься в беспредельным.