– Поразительно: он знает английский! Он говорит, что принял нас за французов, – перевел Вячеслав Леонтьевич.
– Чушь какая-то! – возмутился Парамонов. – Откуда ему известно о французах? Четыреста веков назад никаких французов в помине не было.
– Но ведь и англичан тоже не было.
– Смотрите: этикетка!
Медвежья шкура, облегающая торс неандертальца, чуть распахнулась, стала видна синяя шелковая подкладка и матерчатая этикетка.
– "Made in USA", – прочитал Силаев. – Скажите, который сейчас год? – спросил он неандертальца поанглийски.
– Тридцать восемь тысяч сорок девятый, четырнадцатое августа до рождения Иисуса Христа, – ответил неандерталец.
Вячеслав Леонтьевич перевел. Парамонов возмутился:
– Во-первых, откуда ему известны такие вещи? Вовторых, никакого Иисуса не было. Христос – миф. Я – лектор-атеист, – заявил он, наступая на дикаря.
– Чем недоволен ваш друг? – спросил неандерталец у Силаева.
– Он говорит: вы не должны знать про Иисуса Христа, поскольку миф о нем будет сочинен через тридцать восемь тысячелетий.
– Мое имя Браун Кемпбл, – представился дикарь. – Я учился в Кембриджском университете. А насчет Иисуса Христа ваш друг заблуждается. Христос – личность действительно существовавшая, точнее: личность, которая будет существовать, – поправился он. – Я теолог и охотно побеседую с вашим другом на эту тему, только в другой раз. Скоро возвратятся дикари. Они не поют своих обычных песен – значит охота была неудачной, и нам лучше не попадаться им на глаза. Приглашаю вас в мое жилище. Это рядом.
Мистер Кемпбл в скромных кожаных сандалиях – "Made in USA" – шагал впереди, показывая дорогу. Силаев и Парамонов шли за ним. Узкая лазейка вела в полутемный карст. Света, попадающего через отверстие, едва хватало, чтобы различить стены, оплывшие натеками извести. В глубине пещеры тлели угли, потухающего костра. Теолог подложил хворосту, пламя озарило подземелье.
– Моя обитель, – объяснил мистер Кемпбл.
– Спросите у этого мракобеса, как он очутился здесь? – сказал Парамонов.
– Я – миссионер, – ответил богослов. – Я прибыл в эту отдаленную эпоху, чтобы заложить в сознании несчастных язычников начало христианских добродетелей. Если я добьюсь хотя бы немного, дальнейшая история человечества будет не столь мрачна и жестока, а появление спасителя через тридцать восемь тысячелетий не кончится так трагично.
– Но, если ваша затея удастся, – возразил Вячеслав Леонтьевич, – Иисусу незачем будет являться: некого будет спасать – это сделаете вы. Но ведь тогда не возникнет христианства. Как оно может быть без Христа?
– Не приемлю вашего замечания всерьез, – благодушно улыбнулся мистер Кемпбл. – Моя миссия скромнее: не взращивать семена я буду, но возделывать почву. Я захватил с собой несколько распятий и библию. Взял также одежду, сообразно модам этой эпохи. Увы, пока я добился немного. Но я надеюсь…
– Скажите ему, что я не позволю вмешиваться в ход истории, – заявил Парамонов. – Развитие человеческого общества никогда не определялось религиозными догмами.
– Ваш друг забывает, что на все воля божья.
– Если он будет одурманивать этим людям головы, я прочитаю им цикл лекций на атеистические темы, – пригрозил Парамонов.
Первым непрошенных гостей увидел Вячеслав Леонтьевич. Неандертальцы бесшумно прокрались в пещеру, плотным кольцом обступили спорщиков. В полумраке виднелись их бронзовые тела, первобытным любопытством сверкали глаза.
– Можете начинать: аудитория в сборе, – сказал он.
Кемпбл и Парамонов замолчали. Один из дикарей бросил в костер охапку хвороста и придавил ногой, чтобы быстрее занялось яркое пламя. Другой неандерталец бесцеремонно ощупал мышцы на руках, на ногах и на животе у всех троих. Пальцы его были жестки, как тиски. Комплекцию Парамонова и мистера Кемпбла он одобрил смачным прищелкиванием языка. Недвусмысленный этот звук повторили многие. Сложение худосочного Силаева вызвало неодобрение дикаря.
Мистер Кемпбл извлек из-под своей стильной шкурки книгу.
– Попытаюсь усмирить их плотоядные замыслы чтением божественного текста.
Неандертальцы с веселыми улыбками наблюдали за действиями богослова. Кемпбл раскрыл библию наугад.
– "Рассказывают также, – прочитал он, – что был среди сынов Израиля человек из богомольцев, знаменитых благочестием, защищенных от греха, хвалимых за воздержанную жизнь…"
Мистер Кемпбл почему-то смутился и перелистнул страницы.
– "И враги не переставали устраивать этим мусульманам ловушки и хитрили, расставляя им козни…" – прочитал он, раскрыл библию на другом месте и стал читать бегло, перескакивая со строки на строку:
– "И пошел он странствовать, направляясь в Сирию…" "И он заснул и пробудился от сна и пошел к кораблю, чтобы сесть на него, и увидел…" "И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи…"
Кемпбл захлопнул книгу, изумленно посмотрел на обложку.
– Неслыханное кощунство! Том арабских сказок в переплете библии. – Брезгливо двумя пальцами швырнул богомерзкое сочинение в огонь. Раскрытые страницы вспыхнули, обрадованные дикари пустились в пляс вокруг костра.
Мистер Кемпбл был так огорчен и подавлен, что уже не сопротивлялся, когда дикари сорвали с него медвежью шкуру и гибкими прутьями связали руки за спиной. Той же участи подверглиск Парамонов и Силаев.
Неожиданно неандертальцев заинтриговал шарик для пинг-понга, найденный в кармане у Вячеслава Леонтьевича. Эта находка поразила дикарей значительно больше, чем логарифмическая линейка. Силаева посадили на возвышение – каменную плиту в стороне от остальных пленников. С ним обращались почтительно и немедленно освободили от пут.
– Что с нами будет? – спросил Парамонов.
– Думаю, что на ход истории это уже не повлияет.
– Они каннибалы?!
– Насколько я изучил их повадки за одиннадцать сеансов, это не совсем так. Они были людоедами, захваченных в плен съедали, но затем этот обычай выродился в символический обряд: потому что стали съедать только голову, а все остальное возвращают родственникам.
– Но вы же наблюдали их в минус сорок пятом тысячелетии. Возможно, со временем человечество стало гуманнее?
– Вы правы, – признал Силаев, – в XX веке вместо того, чтобы съедать голову врага, на него стали сочинять дружеские шаржи.
– Я бы предпочел дружеский шарж, – признался Парамонов.
Тем временем двое дюжих молодчиков принесли каменные топоры. Лектору стало дурно.
– Отпустить вам грехи, сын мой? – спросил мистер Кемпбл.
Не подозревая даже, в какой переплет угодили их двойники, скопированные некрактанной камерой, Силаев и Парамонов поднимались по винтовой лестнице.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});