— Я же сказал — разжевываешь, — зевнув, повторил Ник. — У тебя нет наличных, чтобы снова пойти добровольцем, и военное министерство тебя не берет. Единственное, что тебе остается, если хочешь увидеть еще образцы этого кода, это найти богатую невесту и купить патент.
Блейк пропустил серебристую прядь на виске через пальцы и процедил сквозь зубы:
— И что же я могу предложить богатой жене?
— Уж точно не обаяние, — пошутил Ник.
Блейк понимал, что не может дать в морду своему лучшему другу; по крайней мере, не в герцогском кабинете. Кроме того, несмотря на всю кажущуюся вялость и леность, Ник и сам неплохо действует кулаками. И он прав, следует признаться. Довольный свободой своей холостяцкой жизни, Блейк никогда не культивировал обаяние.
— Этот прием — пустая трата времени, — бросил он. — Утром я возвращаюсь в Лондон. Может, после того как голова прояснится, меня осенит какая–нибудь идея получше.
К черту советы доктора. До этого он ездил в умеренном темпе, но сейчас ему необходима или хорошая драка, или бешеная скачка.
— Ты уедешь, не попрощавшись с семьей? — Ник скептически приподнял свои золотисто–коричневые брови.
Ад и все дьяволы. Если он станет прощаться с ними, они забеспокоятся и засуетятся и просто не отпустят его. А улизнуть тайком — не годится. Поставив стакан, он покинул кабинет. Согласиться на этот домашний прием было огромной ошибкой. Только присутствие Каслри выманило Блейка из его обычных логовищ.
В довершение ко всему у подножия лестницы его ждал отец. Как бы ни раздражало Блейка его чересчур покровительственное семейство, он не мог ответить на их добросердечие неуважением. Его злило, что они не признают в нем взрослого, почти тридцатилетнего мужчину, но изменить родителей он не может. Да и не хочет.
— Мы с матерью хотели бы поговорить с тобой, — приветливо произнес барон, взял сына за локоть и повел к дамской гостиной.
— Я не стану викарием, — предупредил Блейк, догадавшись, о чем родители собираются с ним говорить.
Дородный и лысеющий, на полголовы ниже своего младшего сына, барон не ответил на этот открытый выпад.
— В последнее время мне здорово везло за игорным столом. Мы с твоей матерью все как следует обсудили и подумали, что можем использовать этот выигрыш с пользой.
Блейк уже давно отказался от надежды, что его суеверная мать позволит деньгам перейти в его руки. Она категорически против его вступления в армию, что, как ей известно, он бы непременно сделал, если бы смог позволить себе приобрести офицерский, патент. Мать хотела бы, чтобы ее младший сын остался в Шропшире в качестве деревенского викария, женился на местной девушке и наплодил ей внуков, с которыми бы она нянчилась. Холостяцкая свобода Блейка в Лондоне разочаровала ее. Его любовь к спорту — ужасала.
— Мама.
Войдя в гостиную, он приветствовал леди Монтегю кивком, отметив, что даже его незамужняя сестра Френсис была исключена из этого тет–а–тет. Ухаживания за сестрой какого–то почтенного холостяка были предполагаемой причиной их присутствия на этом домашнем приеме.
Блейк со смирением приготовился к очередным мольбам и призывам прекратить свое легкомысленное существование, взяться за ум и вспомнить о своих обязательствах перед семьей.
— Ох, ты хромаешь! — воскликнула леди Монтегю. — У тебя все еще болит нога. Садись, садись. Почему ты еще не в постели?
Мама указала на место рядом с собой на кушетке.
Блейк подождал, когда отец сядет в большое кресло у камина, прислонился бедром к письменному столу и скрестил руки на груди. Ею шансы сбежать будут выше, если он не станет располагаться с комфортом.
— Еще нет и полуночи, и моя нога будет заживать лучше, если я постою, — сказал он в ответ на материнские сетования. — Утром я уезжаю, поэтому желаю вам хорошо провести оставшееся время вечеринки.
— О нет–нет, ты не можешь пока уехать! — вскричала леди Монтегю. — Ты должен выслушать нас, а потом остаться. Наверняка еще будут танцы! Ты хочешь разбить мне сердце?
Блейк, который слышат эти жалобные причитания с детства, с трудом сдерживался.
— Танцевать с одной здоровой ногой едва ли возможно, — сухо отозвался он.
— Ох, дорогой, конечно же, нет, но у нас состоялся весьма интересный разговор с леди Белден. Ты должен познакомиться…
— Быть может, нам следует объяснить вначале свое намерение, — бодро предложил барон. Он сцепил руки на жилете, натянувшемся на животе, и воззрился насыпа с нежностью, от которой Блейк всегда чувствовал себя провинившимся ребенком. — Мне больно видеть, как твоя мать тревожится о твоем благополучии. С тех пор как тебя выгнали из Оксфорда за ссору с деканом, ты участвовал в трех дуэлях, насколько мне известно, чуть не сломал себе шею, носясь на лошадях; дрался с одним из самых сильных боксеров–профессионалов на ринге и в довершение ко всему едва не погиб в Португалии, куда укатил, не сказав нам ни слова.
Блейк мог бы объяснить, что он делал все это ради денег и потому, что ему все чертовски наскучило, но отец хочет, чтобы он стал викарием, не имел денег и сдох со скуки. Поэтому Блейк ждал, чем закончится разговор с родителями.
— Мы с твоей матерью все обговорили, — продолжал барон, — и решили, что тебе просто требуется некоторый стимул, чтобы оглядеться, найти симпатичную девушку и остепениться.
Блейк воздержался от вздоха нетерпения. Отсутствие у него энтузиазма не остановило родителей.
— Твой отец выиграл замечательный дом в Челси! — с восторгом поведала леди Монтегю, взмахнув руками. — Мы хотели использовать его в качестве приданого для Френсис, но она, к сожалению, не любит Лондон.
— Челси не Лондон, — напомнил ей Блейк. — Он всего в получасе езды от города. Френсис там бы понравилось.
— Но у Френсис есть приданое, а у тебя нет, — продолжала мать. — Если ты сможешь предложить такой дом, то сможешь выбрать себе любую леди. Мы как раз познакомились с очаровательнейшей…
С присущим ему мастерством барон отклонил поток информации.
— Это Каррингтон–Хаус. Мне сказали, что это довольно большая, весьма добротная усадьба. Я еще не осматривал ее, но покойный виконт часто принимал там гостей. Он был хорошо известен в политических кругах, эго солидное поместье.
Карринггон–Хаус. Дьявол, сидевший в Блейке, ухмыльнулся. Гарольд, виконт Каррингтон, кончил тем, что проиграл свое родовое гнездо за карточным столом. Наконец–то ублюдок понес заслуженное наказание, подумал Блейк, но виду не подал.
— Следует использовать этот дом при заключении брачного контракта, если ты выберешь девушку до конца года, — произнес отец. — Если нет, мне придется его продать. Такой дом не может долго пустовать, и я не заинтересован в том, чтобы содержать его.