Но мальчишка улыбнулся.
— А мне и с папой хорошо!
Она кивнула.
— Конечно, — а потом опять задумалась. — Что же нам с тобой делать-то? — и мысленно махнула рукой. — Ладно, мы сейчас пойдём в травмапункт, тут недалеко, и оттуда уже будем пытаться дозвониться до твоего папы. Хорошо?
Он такому предложению явно не обрадовался, но Татьяна напустила на себя побольше решительности, и мальчик сокрушённо вздохнул, смиряясь.
— Укол будут делать?
Она решила ему не врать.
— Скорее всего. Но ты же смелый, — решила приободрить она его, — вон как этим хулиганам надавал. Неужели одного укола испугаешься?
Ему ничего не оставалось, как важно расправить плечи, и на Таню взглянуть смело, бояться уже стало неприлично. Взял её за руку, и они пошли в обратную сторону следования Татьяны, к травмпункту. Самойлова понимала, что на работу теперь попадёт совсем не скоро, но это уже отошло на второй план. Надо было срочно показать ребёнка врачу.
В травмпункте оказалась очередь из раненных и пострадавших, но приняли их довольно быстро. Медсестра увела Артёма в кабинет, мальчик всё на Татьяну оглядывался, в глазах страх и беспомощность, а та ему ободряюще улыбнулась. А когда спустя некоторое время из кабинета появился молодой доктор, то Самойловой сразу достался укоряющий взгляд.
— Ну что ж вы, мамаша, за ребёнком-то не следите? Пришлось ему три шва накладывать.
Татьяна с неподдельным ужасом охнула и даже не сразу вспомнила, что надо объяснить ситуацию.
— Шрам останется, да?
Врач легко отмахнулся.
— Маленький, незаметный. Не волнуйтесь из-за этого.
— Слава богу! — вздохнула она. — А голову проверили? У него сотрясения нет? Они его по голове рюкзаком ударили!
Он покачал головой.
— Сотрясения нет, но больничный я всё равно выписал. Пусть несколько дней дома посидит и не скачет, а поспокойнее себя ведёт.
Таня торопливо кивала в ответ на его слова и совершенно не замечала, каким взглядом её окидывает молодой доктор. А тот даже улыбнулся с некоторой хитрецой, к ней приглядываясь.
— Вы за сыном-то следите, чтобы больше не связывался с хулиганами.
Она смущённо улыбнулась.
— Это не мой сын. Я просто случайно мимо шла и увидела, как они дерутся…
Врач тут же нахмурился.
— Серьёзно? А я думал, ваш. Он всё про отца говорит. Думаю, вам следует срочно связаться с родителями мальчика. Или милицию вызвать?
— Не стоит. Мы обязательно дозвонимся, прямо сейчас. Мы уже пытаемся, просто у него… телефон отключён. Кажется, встреча у него.
Врач сдержанно кивнул.
Дверь процедурной открылась, и показался ребёнок, с заклеенным пластырем лбом. Подошёл к Тане и взял её за руку. Она наклонилась к нему и погладила по щеке.
— Ну что, больно было?
Он покачал головой и настороженно покосился на врача. Тот понимающе усмехнулся и потрепал мальчика по волосам.
— Ну что, герой, в следующий раз будешь от ударов лучше уклоняться.
Ребёнок ничего не ответил, прислонился головой к Таниному животу и молчал. Она тоже погладила его по волосам, а когда врач вернулся в кабинет, усадила мальчика на кожаную кушетку в коридоре и сама рядом присела.
— Звони папе, вдруг он уже волнуется?
На этот раз дозвониться получилось, но разговор получился довольно скомканным, видно его уже всё-таки хватились, и Таня расслышала гневный мужской голос в трубке. Новый знакомый заметно приуныл, оправдывался. Татьяна старалась не прислушиваться, отозвалась только тогда, когда ребёнок спросил у неё, где они находятся.
— Сейчас приедет…
— Разозлился? — спросила Таня, а её подопечный грустно кивнул. Она решила его приободрить. — Он не злится, я уверена. Просто он волновался за тебя, вот и не сдержался.
В ответ слабая улыбка.
— Папа часто кричит.
— Вот видишь! — Она постаралась ещё его подбодрить. — Он просто темпераментный человек! Кстати, мы с тобой так и не познакомились, представляешь? Как тебя зовут?
— Артём.
— А я Таня. Очень приятно познакомиться, Артём.
Он в ответ совершенно по-мужски подал ей руку для рукопожатия. Таня засмеялась и подала свою.
— Это тебя папа научил?
Он кивнул.
— А за что же ты так английский не любишь?
Артём фыркнул.
— А за что его любить? Мадама только и твердит — произношение, произношение! А у меня не получается!
— А папа говорит по-английски?
— Да. И по-немецки.
— О! Вот видишь? А что же он с тобой не занимается?
— А ему некогда, — пожал он плечами. — Ему некогда, он работает много… Мама когда приезжает, она со мной только по-английски разговаривает… А я её не понимаю. Ненавижу английский!
Таня выделила слова про маму и отметила про себя, что при этом мальчик стал совсем грустным. Значит, мама у него всё-таки есть. Но с ними не живёт.
— Ладно, не расстраивайся. Ты обязательно выучишь этот язык. Только больше не сбегай с уроков, этим делу не поможешь.
Артём вздохнул и прижался к ней. Зевнул.
Таня сначала растерялась, а потом догадалась, что мальчику, судя по всему, сделали какой-то успокаивающий укол, вот его в сон и потянуло. Подумала и прикрыла ребёнка его же курткой. Надо дождаться заработавшегося родителя, наверняка ждать придётся не слишком долго, и тогда уже самой ехать на работу.
Главное, что с ребёнком всё в порядке, серьёзно не пострадал.
Интересно, а какой у него отец? А вдруг ещё и ругаться на него будет? Таня, сидя в полумраке больничного коридора, и прислушиваясь к голосам, доносящимся отовсюду, решила, что этого точно не потерпит. Ребёнок такой измученный, напуганный уколами, уснул, прижавшись к ней… В душе поневоле потеплело. Такой замечательный мальчишка, только немного недолюбленный родителями.
Она старалась не двигаться, чтобы не потревожить его. Тане казалось, что он уснул, но не тут-то было. Как только у регистратуры послышался глубокий мужской голос с гневной прорывающейся хрипотцой, рассерженный и возбуждённый, мальчик встрепенулся и выпрямился.
— Папа приехал! — прошептал он вроде и чуть испуганно, но глазёнки уже радостно загорелись, и Таня невольно отметила эту мгновенно вспыхнувшую в нём радость.
Отметила, но лишь отдалённым краем сознания. Потому что её сковало ужасом и она с недоверием прислушивалась к мужскому голосу, который с каждой секундой становился всё отчётливее, уже и слова можно было разобрать. Его бы она узнала из тысячи и через сто лет. Но разве такое возможно? Чтобы вот так, через столько лет, в таком огромном городе, вот так столкнуться?
Смотрела, как мужчина идёт по коридору, приближается к ним, и давит, давит своей стремительностью и силой. И с каждым его шагом, у Тани всё сильнее колотилось сердце.