не раздумывая, согласился.
Юля умоляла меня не уезжать. Она предлагала свои накопления, коих хватило бы на лечение моей мамы в Корее, но я остался непреклонен. Солидный аванс, как и обещали, мне зачислили, как только наша бригада пересекла границу с Донбассом. Мама начала оформлять документы на загранпаспорт и готовиться к вылету.
За день до вылета маме внезапно стало плохо. С утра позвонила тётка и сообщила, что дело дошло до реанимации. В тот день наша бригада участвовала в первом серьёзном бою, я чудом остался в живых. Судьба всегда была милостива ко мне, и этот раз не стал исключением. Очнулся в госпитале с ужасной головной болью. Первым делом упросил медсестру принести мой телефон и сразу же позвонил маме. Она ответила бодрым голосом:
— Родной, представляешь, вчера меня госпитализировали, и я почти поверила в эту болезнь! Но сегодня утром врач разбудил меня в обычной палате и сообщил, что я иду на поправку! И нас здесь таких несколько человек, которых врачи буквально недавно на тот свет отправляли! Вот так и работает современная диагностика. Со дня на день меня выпишут.
Попытался позвонить Юле — не абонент. Неужели потеряла телефон? Через несколько дней в "Вайбере" кто-то с незнакомого номера отправил мне видео. Я загрузил и обомлел. Юля плакала и говорила. Она… Со мной… Попрощалась навсегда! Таким вот изощренным и жестоким способом моя единственная любимая ясно дала понять, что мне больше нет места в её жизни.
Вскоре врачи нашли у меня какую-то патологию после травмы и посчитали негодным для дальнейшего участия в боевых действиях. Приехав домой, я не узнал родную квартиру.
— Происходит какая-то чертовщина, не иначе! В то утро, когда я вернулась из больницы, не успела попить чаю, в квартиру зашли незнакомые люди, открыли своим ключом и начали сдирать обои, — пояснила мама. — Я попыталась их прогнать, они меня не слушали. В полицию дозвониться не смогла, но они, видимо, испугались и убежали. Кстати, с чаем теперь тоже все непросто, проводка сильно замыкает. Электрик должен прийти со дня на день.
Дозвониться до полицейских у меня тоже не получилось. Призывать людей к выполнению их служебных обязанностей решил позже, никуда не денутся, благо, нет ничего более вечного в нашей стране, чем полиция. Больше меня волновал Юлин поступок.
С домашнего телефона мне удалось дозвониться до неё. На линии слышались помехи, но её голос звучал отчётливо.
— Юля? Привет. Нам надо поговорить.
— Она всхлипнула и бросила трубку. Вечером пришёл к ней домой. Хоть у меня и имелись ключи, наглеть не стал и нажал на кнопку звонка. Юля открыла дверь и встала, скрестив руки, даже не поздоровалась. За её спиной возник пожилой мужчина с нелепым клетчатым шарфом на шее.
— Тимур? Ну здравствуй, дорогой. Проходи, что встал, будто неродной?
Я воспользовался приглашением и вошел. Из гостиной слышались голоса. Я напрягся, но мужских голосов не услышал. Вероятно, её коллеги с театра, я их не знал. Юля закрыла дверь и присоединилась к ним, а меня не пригласила даже присесть. Мужчина с клетчатым шарфом сказал:
— Не будем мешать этим творческим людям! Пошли на кухню, побеседуем.
— Я хотел побеседовать с Юлей. А ты кто такой? Это из-за тебя она решила меня бросить?! — начал кипятиться я.
— Тише, тише! Давай знакомиться, — мужчина протянул мне руку. — Я отец Юли, Анатолий Петрович.
— Подождите, Юля говорила мне, что ее родители умерли, причём отец — давно!
— Она обижена на меня. Ты же знаешь, что из-за меня она ослепла?
Отец Юли в прошлом много пил. Из-за его недосмотра с ней произошел несчастный случай, лишивший её зрения.
— С тех пор я стараюсь всегда быть рядом, помогать, поддерживать, хоть Юля этому противится. Слушай, Тимур, — продолжил Анатолий Петрович. — Ты бы не приходил сюда больше, а?
— Почему?!
— Зачем ей душу тревожить? Не пара ты ей. Пусть начнёт новую жизнь, да и тебе пора, но без неё уж, пожалуйста.
Я молча встал и вышел из дома. Решил прийти в другой раз, чтобы поговорить с Юлей наедине.
В следующий раз пришёл к ней вечером, но дверь открыл своим ключом. Юля играла на виолончели, на меня никак не среагировала. Признаков появления в её жизни другого я не наблюдал. Присел на кресло и молча смотрел на нее. Вдруг Юля резко остановилась и задумалась.
— Привет, — я воспользовался паузой.
— Тимур, ты здесь?
— Да, разве ты не слышала, как я, вошёл? Юля, нам надо поговорить. Прости, что так вышло, да, я виноват, что оставил тебя и уехал к черту на кулички, но у меня не было выбора! Скажи мне, причина только в этом? Ты любишь меня?
Она молчала, опустив голову, с полминуты, и затем начала играть свою мелодию, ту, которую сочинила. Я присоединился, аккомпанируя на фортепиано. Юля сразу перестала играть, уронила с грохотом инструмент и зарыдала, опустившись на пол. Я подбежал и обнял её.
— Тимур, я люблю тебя… Я люблю тебя!
Обезумев от счастья, я целовал мокрое от слез лицо, прижимая её к себе все сильнее, и шептал:
— И я тебя, милая.
Утром я чуть не проспал на работу. Но тем не менее, это было моё самое счастливое утро за последние полгода, потому что оно не может называться иначе, если ты просыпаешься с любимой женщиной. Поцеловав спящую Юлю, уехал на службу. В части, где я служил, во время моей командировки на Донбасс сменилось руководство и практически весь личный состав. Ближе к вечеру меня вызвал новый командир, чтобы ознакомить с приказом о переводе в секретную часть в другом регионе. Мои протесты безразлично игнорировались.
Тот день был полон сюрпризов. Дома меня ошарашила мама. Оказывается, на пороге пятидесятилетия она влюбилась и через неделю улетает в другую страну со своим новым избранником.
— Ты вырос и стал самостоятельным, мне пора устраивать личную жизнь, — прокомментировала мама свой поступок.
Я списал это на пережитый недавно стресс и отнёсся с пониманием. Попытался дозвониться до Юли, но не смог. Ответил её отец.
— Юля уехала… Не знаю, надолго ли… Нет, куда, тоже не сказала…
Спустя неделю, когда мама улетела, я снова пошел к Юле, предварительно выяснив, что она вернулась. Дома её не застал. Пока ждал, заснул на диване, а проснулся, услышав её пение. Она стояла лицом к окну. Я подошёл и обнял её.
— Уходи, Тимур, — она вздрогнула. — Уходи, пожалуйста.
— Но почему?
— Уходи, мне надо начать новую жизнь.
— У тебя все-таки кто-то есть? — изнутри меня обожгла ревность.
— Уходи…
Я