и отправили в Дом ребенка.
Александра всю эту историю узнала от непосредственного начальства, которое возмущенно прокомментировало: «Ну что за блядь! А ребенок прекрасный. Не будь мне столько, сколько сейчас, взяла б не раздумывая…»
Еще какое-то время ушло на колебания, сомнения, тайную поездку — взглянуть на эту самую Марту. Там-то Александра с некоторым испугом обнаружила, что девочка очень похожа на Смагиных — все они были рыжеваты, а тонкостью кожи и упорным выражением глаз на нее самое.
Последовали некоторые хлопоты по оформлению документов. И вот три месяца спустя у них с Сергеем появилась дочь — Марта Сергеевна Федорова.
Муж радовался, Александра же внезапно запаниковала. И совершенно напрасно: родная больница снабжала ее всем, что требовалось, поначалу даже грудным молоком; а свекровь Вера Андреевна появилась в доме уже на следующее утро. Она помогала нянчить девочку все дни, кроме выходных, — кормила ее, гуляла и сдавала приемным родителям только на ночь. Было много подарков, в основном детских вещей, и даже почему-то прибавка к зарплате Александры. Когда Сергей заметил, что его мать устает и не всегда справляется, на три дня в неделю наняли приходящую нянечку.
Жизнь наладилась и затикала, как хорошо отлаженный механизм. Все свободное время Федоров посвящал дочери, Александра казалась спокойной, непривычно оживленной, помолодевшей, и Сергей надеялся, что она постепенно привяжется к Марточке. А может, и сама решится родить.
Так продолжалось до весны.
В середине апреля девяносто седьмого года, в воскресный полдень, когда Федоров собирался на прогулку с дочерью, неожиданно грянула трель дверного звонка. Звонили резко и настойчиво.
Александра пошла открывать — и он услышал ее приглушенный радостный вскрик. Девочка, одетая для прогулки в пестрый комбинезончик, уже полусидела в коляске, а сам он, натянув куртку, наклонился обуть ботинки и находился спиной к двери.
Когда Сергей выпрямился и взглянул, его жена крепко обнимала невысокого незнакомого мужчину в кожаной кепке и плаще — синем, но как бы припорошенном пылью, а может, и выгоревшем; ее полноватые плечи под фланелью домашнего халата ходили ходуном.
Наконец Александра оторвалась от гостя, который тем временем разглядывал Сергея с ревнивым любопытством. Глаза у него оказались прозрачные, с зеленцой, быстрые и острые, как у оценщика в ломбарде.
— Сережа, — слегка задыхаясь, воскликнула жена, — Валюша приехал… Дорогой мой!
К кому относились последние, едва не со слезой произнесенные слова, он так и не понял и лишь минутой позже догадался, что перед ним стоит младший брат Александры — Валентин Смагин, которого он смутно помнил по немногочисленным семейным фотографиям, их как-то показывала ему жена.
— Нам уже пора, — пробормотал Федоров вместо приветствия, однако энергично тряхнул протянутую ему ладонь шурина.
Через три часа жена предстала перед ним совершенно иным человеком.
На вежливый вопрос, надолго ли пожаловал дорогой гость, Александра отрезала, что это не его собачье дело.
— Погоди, Саша, не сердись, я ведь по-хорошему спросил. Я понимаю, что ты соскучилась по брату, но ведь у нас грудной ребенок… Можно было и предупредить, а не сваливаться как снег на голову!
— Я никому из родственников не писала о Марте. Они не в курсе.
Что любил в ней Сергей, так это отходчивость. Голос жены звучал уже совсем спокойно.
— Ну, хорошо. Так, может, ты теперь ответишь на мой вопрос?
— Валентин приехал навсегда. Ни в Хабаровск, ни тем более в Бикин он больше не вернется.
— Как это навсегда? — растерялся Федоров. — Где же он будет жить? Ведь он уже не мальчик, ему далеко за тридцать, если судить по внешности.
— Валентин моложе меня на пять лет. А мне, как тебе отлично известно, Сереженька, в январе исполнился тридцать один… — она снова начала накаляться. — Ничего удивительного, человек устал, добирался несколько суток, с пересадками, не выспался… За тридцать… Надо же! И прошу тебя — не шуми в доме! Я уложила его в нашей спальне, брату необходимо как следует отдохнуть… Что Марта? Ты отвез ее к бабушке?
— Да. До вечера…
— Накормили?
— А как ты думаешь?
— Послушай, — жена внимательно посмотрела на него. — Нужно все сразу расставить по местам. Дай сигарету и садись!.. Валентин не объяснил мне, почему уехал оттуда. Мы с ним вообще этого не касались, и я ничего не знаю, кроме того, что ему больше негде жить. Эта квартира, в которой ты даже не прописан, в равных долях принадлежит мне и Валентину. Савелий, наш старший, выписался давным-давно, еще когда уезжал к месту службы на Дальний Восток. Потом, после смерти отца, как тебе известно, он забрал к себе младшего брата. Я заканчивала в то время медучилище, жила на медные деньги… Мне и в голову не приходило заниматься разделом жилплощади и имущества, поэтому Валентин будет проживать здесь на законных основаниях.
— А разве все это время он оплачивал коммунальные услуги? — нелепо возразил Федоров, перебив жену, что, конечно же, было серьезной ошибкой. Но его уже несло: — Или я что-то неправильно понял? Мне-то приходилось это делать из собственной зарплаты, хоть я тут, как ты выражаешься, «даже не прописан»…
Однако Александра сдержалась, лишь презрительно скривила крупный, резко очерченный рот и выставила подбородок.
— Я не буду отвечать на дурацкие вопросы. Валентин Смагин вернулся и будет с нами жить. Точка. Моим мнением никто не интересовался, навязывая мне ребенка. У тебя есть замечательная игрушка, а у меня любимый брат. Я его вырастила, заменила ему мать и никому не позволю его обидеть или унизить. Никогда. Считай, что мы прямо сейчас подписали мировое соглашение. Пункт первый: в этом доме, кроме нас с тобой, будут постоянно проживать два человека — Марта и ее… ну, скажем, дядя… Пункт второй: ты будешь относиться к нему с тем уважением, которого он заслуживает. И будь добр, позвони своим и скажи, что ты вечером приедешь и привезешь все необходимое для девочки: питание, одежду, деньги. Пусть она недельку побудет у них, пока брат устроится и обживется. Мы отдадим ему свою бывшую спальню, а сами переберемся к дочери…
Это означало, что жена будет жить с ним в средней из трех комнат. Там со дня появления Марты стояли ее кроватка и раскладной диван, на котором спал Сергей, чтобы вставать к девочке по ночам. В тех случаях, когда у них оставались на ночь его мать или няня, Федоров спал с женой, что было само по себе нечастым явлением.
— Вот что, — уже мягче, почти ласково проговорила Александра. — Сделаем так. Ты перекуси и поезжай. Без всяких звонков…
— Меня покормили.
— Ну кто бы сомневался. Тогда ступай…