Читать интересную книгу Письма в Снетин - Михаил Ворскла

(Из украинской песни)

Засвiт встали козаченькиВ похiд з полуночi;Заплакала МарусенькаСвоï яснiочи.

Не плач, не плач, Марусенько,Не плач, не журися –За свойого миленькогоБогу помолися.

(Рассказывал Иван Петрович Погребняк, заведующий лабораторией на сахарном заводе, теперь закрытом)

Я видал его как-то вечером, ну Андрея того. Андреем же его зовут? Вдруг промелькнула его физиономия мимо. Я шел с проходной, а он несколько так в стороне. Еще я с подозрением на него посмотрел, потому как, что же он шляется, когда все порядочные люди давно поуезжали на заработки кто куда? Он что, не учится, не работает нигде? Пьет значит или еще чего, прости господи, похуже. Что? Каникулы? Ну, не знаю, не знаю, может случиться, что и в правду каникулы, но того я достоверно не знаю. Я его тогда вот как вас увидел и отметил внутренне: значит притащился к нам отпрыск Любских, будет бедокурить. Я так внутренне, в душе своей и памяти отметил. Внутренне. А куда потом подевался, не знаю. У меня и без него дел много. А то, что завод совсем закрыли, не беда, его вот выкупит одна американка. Я узнавал. За все свои деньги заплатит, во все вложит, а нам и тратиться не придется. А чего ему, тому заводу, все равно пропадать, что могли, на металлолом уже растащили.

(Рассказывал школьный товарищ Андрея, Гачок)

Он всегда с Виталием дружил, или с Витей, как его свои называют. Но что же это за дружба? Ну вот скажите. Я не верю совсем в нее. Ну и вы поверите ли? Как можно с Витьком дружить, когда у него того, голова не на месте? У Витька. Еще и раньше замечались странности, а после армии абсолютно мозги набекрень. Его и комиссовали по этой причине. Хоть убивайте, а не поверю, что Андрей ему друг. Из жалости, видимо, снизошел, из жалости. Ну, послушал раз, письмишко написал. К нему поехал? Да не смешите. Пошел гулять, свет за очи. У женщины какой-нибудь отыщется. Хоть он с виду и не гульной, а внутренне к этому расположен, уж я Андрея знаю. К женщине потянуло. А куда еще?

Проходя темными заборами, за которыми дремали собаки, выходил Андрей в то утро в открытое поле, и привиделись ему тогда лошади у ворот. А в сердце кто-то точно шепнул: «Зачем приуныли, славные козаки? Заждались кони, месят копытами снег. Новая минута, и совсем увязнут, и время будет утеряно. А ну, милые! заломите шапки и в путь! А ну! Поскакали, храни их, боже, кистями дорогими на поясах и саблями позвякивая. Заплакала Марусенька»… Такие ему мысли пришли вдруг. Но некому было плакать об Андрее, у него не было верной женской души. Он обратился в сторону, где тонкой полосой виднелось соседнее село, как будто вспомнил кого-то. Но то минутное. Прошло давно, прошло.

(Из справочника М.И.Бунчучного «Млекопитающие Полтавской области», Киев, 1983 г.)

Волк (Canis Lupus) является, безоговорочно, самым крупным хищником лесостепной зоны Украины. В Полтавской области распространен по всей территории, исключая густонаселенные районы окрестностей Полтавы и Кременчуга, куда, впрочем, может заходить в суровые зимы. Имеет в длину от 100 до 140 см и достигает веса 70 кг. Несомненно, представляет наибольшую опасность для крупного рогатого скота и птицы и в сравнении с другими хищными породами – лисами, хорями и т.п. наносит значительный урон сельскохозяйственному животноводству. В последние годы участились случаи нападения на человека.

(3-е письмо)

Здравствуй, Виталик!

Прости, что оборвался на полуслове в прошлый раз и не попрощался, объясню как-нибудь при встрече. Слава богу, что осенило меня еще дома надеть вместо шерстяной вязаной шапки, меховую нутриевую, что привез отец из России. Хоть и раздражает она недобрый глаз по всяким людным местам, но бережет надежно голову и уши, а уши мне много ценней, они настроены на высокие лады. Мороз такой, что внутренности стынут! Но что такое мороз, когда солнце, серебро и перламутры на всем! Ты бы залюбовался. В Хороле я не задерживался ни минуты, надеясь в один день совершить переход до Диканьки. Но не вышло. Да и как пешеходу пробраться по зимним дорогам? Грузовики и автобусы гладко накатали, но будто бы нарочно преследуют всякого, кто на их пути, и норовят прогнать на обочину, где неминуемо ему утонуть в глубоком снегу. О, Виталик, сколько я растерял на тех дорогах времени и сил, и отчаялся уже придти в Диканьку засветло. В одном селе я наткнулся на шумную свадьбу, вывалившуюся на мороз из светлого большого дома. Закружила она меня, словно пестрая метель. Хватали под руки и тащили за стол, а я просил всего лишь показать дорогу. Наливали и пили, и музыка звенела со всех сторон. Всю ночь, казалось, мир вертелся верх тормашками. Один пожилой человек вызволил меня и через тайную калитку увел к себе. Много было разговоров, и очи мои захлебывались новыми картинами, но наконец я уткнулся со зверской усталостью в лоскутные с чужим запахом подушки и уснул. Утром простился с ним и обещал наведываться, и адрес записал. Зачем?

Пишу, между прочим, в каком-то попутном заводе, не то молочном, не то сахарном. Ничего не разобрал на табличке. На почте ни одна ручка не пишет, кроме этой, которую выпросил у бухгалтера. Будет смех, если не окажется у них конверта.

Твой Андрей.

Ничего не писал Андрей про то, что провел ночь у чужих людей скверно; задыхался, кашлял, часто вскакивал во сне, и одеяло камнями давило его. Ему приснился огромный разбойный медведь в мохнатом рыжем треухе. С силою колотил он его по спине и приговаривал, чтобы Андрей убирался восвояси. Мордою был выкопанный кум Даниленко, что играет на свадьбах и поет тоненьким тенорком, только усиков не хватало для полной схожести. Извините, дорогой кум, таково было видение, я тут совершенно ни при чем.

(Рассказывал Василий Игнатович Шиш, покашливая в кулак)

У меня такой обычай, и я, должен вам сказать, никому поблажек не допускаю. Никаких и ни за что! Так заведено. Вот хоть режьте, хоть кричите. Если уж попали ко мне на праздник или хотя бы даже мимо проходили и заглянули в окошко, или хотя бы даже из соседней улицы услыхали далекий отзвук музыки, то караул! Хватать вас за ноги и за руки и к нам за стол! Да еще на самое почетное место, да еще и всю музыку прекратить и разные там и сям разговоры, чтобы было полное внимание. Это ж святой обычай! И горилки наливать, чтобы за шиворот лилась, и всяких блюд подавать, чтобы и за ушами трещало! А? Каково? Не нравится? А!

(Рассказывала супруга Василия Игнатовича Шиша, Надежда Петровна)

Я уж сколько раз ему говорила: «Василь, не мучай ты людей, оставь в покое. Пусть идут с богом, куда своя дорога ведет». Ведь никому спуску не дает, ни молодому, ни старому.

(Василий Игнатович Шиш)

Никому!

(Надежда Петровна)

Я его корила, я ему объясняла. Он совершенно в этом смысле не управляемый. Мне никак с ним не сладить. Говорят, и отец у него был с характером, и дед.

(Василий Игнатович Шиш)

А мне ничего не жалко! Гуляем, так уж напропалую!

(Надежда Петровна мужу)

Ну а у людей свои дела есть, им тоже куда-то спешить нужно.

(Василий Игнатович Шиш)

Все! Если у меня торжество, если у меня дочка выдается замуж, все другие дела умерли! Все умерло! Полетело в тартарары! Это же дочка моя, наша дочурка. Это же какой святой праздник! Все должны веселиться.

(Надежда Петровна)

Да, у нас как раз было торжество. Много гостей понаехало, и из соседних сел, и из дальних. Брат с Камчатки приехал.

(Василий Игнатович Шиш)

Слыхали? С Камчатки!

(Надежда Петровна)

Гости у нас все не поместились, пришлось в несколько заходов праздновать. Расставили столы в комнатах, да еще и на веранду буквой «г» завернули. Музыкантов вызвали. Много было закусок и выпивки. Я варила, и Самохвалка варила, и баба Нина Логвинша варила, и еще цистерну спирту развели. Много, много пили. А еще больше ели. А гостей по соседям распределили, когда стали падать от усталости.

(Василий Игнатович Шиш)

А главное, проверка для зятя, жениха нашего, была. Ему я доверяю дочь, так уж и спрошу по-нашему. Но ничего, выдержал, все три дня продержался, ел и пил, как на убой. А другого я бы и на пушечный выстрел к дому не подпустил.

(Надежда Петровна)

Что вы говорите? Хлопец молодой? Да может, и был, кто ж там разберет. Он же всех без разбору в дом тащил. Я так не скажу сразу. Может, и был у нас. Сколько лиц перед глазами промелькнуло. У соседей надо узнать, к кому попадался незнакомый на ночлег. Отшумела свадьба, так хоть немного приотдохнуть можно.

(Рассказывал комбайнер Гузик, один из гостей)

Эх, ничего не видел, никого не замечал! Земля под ногами ушла куда-то, столы и стулья разбежались, а я весь в музыку окунулся. Что за музыка! Вы не поверите! С рождения, с детских лет не слышал я таких мелодий! Всю душу мне измозолили. Я ж и так выстукивал каблуками и этак. Я как пошел кружиться, как пошел! Черт бы их всех побрал, кто мне под ноги попадался. А тот, толстенький, голосом выпевает, да так жалобно. Вы б послушали! Потом на мороз, под деревья и в кусты! Звезды хороводы водят. Собака мне лапу дает и мы с ней танцуем! Черт ее подери, как она вальсы танцевала! Потом чей-то сапог, снег, грохот барабанов. Потом ничего не помню.