Читать интересную книгу Поиграли и хватит - Марина Серова

Вся студенческая четверка — ну конечно, они студенты, кто ж еще? — была одета по моему образу и подобию — для загородной прогулки. О том же говорила и поклажа. Да только вот лица у новых пассажиров были хоть и усталые, но вовсе не довольные, что было бы вполне естественно после веселого пикника. Напротив: все четверо выглядели расстроенными и встревоженными, особенно «красавчик» и «рыженькая». Между собой говорили мало и почти шепотом, так что я едва разобрала несколько слов. Пожалуй, что-то у них там, на этом пикничке, не сложилось.

А, да черт с ними, с этими африканцами и их девицами! Мне-то что до них? Поскорей бы добраться до дому, влезть в горячую ванну, расслабиться и «смыть» с себя этого мерзавца Игорька вместе с его «мастером по конному спорту»…

Я снова прижала нос к холодному стеклу. «Огни большого города» уже явственно угадывались далеко впереди. И в этот миг мои ноздри уловили в гуляющем по вагону ветре примесь табачного дыма. Его источник находился, конечно, в тамбуре, откуда всего несколько минут назад вошли экзотические пассажиры. Боже мой, вот чего мне, оказывается, не хватало всю дорогу! Я нашарила в боковом кармашке сумки пачку легких сигарет с ментолом и двинулась на запах.

Боковым зрением я уловила, что мужчина, прислонившийся к стенке у наружной двери, рядом со стоп-краном, довольно высок. Огонек его сигареты мерцал где-то на уровне моей макушки. Лампочка в тамбуре, конечно, не горела, поэтому, чтоб разглядеть курильщика получше, мне надо было бы уставиться на него и ждать встречного фонаря. Но разглядывать его я не собиралась, а просто отошла к противоположной двери, зажав в зубах свою ментоловую сигаретку. И тут только сообразила, что у меня нет огонька.

Наверное, все-таки придется обернуться.

— Пожалуйста! — услышала я у себя за спиной приятный голос с каким-то непонятным, но тоже приятным акцентом.

— Спасибо.

Я наклонилась к маленькому пламени протянутой мне зажигалки, прикурила и только тогда подняла глаза, чтобы взглянуть в лицо этому парню. И… не увидела его лица: только белки глаз и белые зубы, приоткрытые в вежливой улыбке. Сигарета чуть не вывалилась у меня изо рта. В этот момент за моей спиной промелькнул фонарь, на секунду осветив тамбур ярким светом, и я не смогла сдержать тихий возглас изумления. Должно быть, тринадцатый пассажир вагона неверно его истолковал.

— Я испугал вас? Простите, девушка!

Негр — а этот был уже самый что ни на есть «классический» — смущенно улыбнулся и добавил, неопределенно махнув рукой с сигаретой:

— Я не подумал, что я такой же черный, как эта ночь.

Ого! Мало того, что мы говорим на отличном русском, так мы еще и не лишены чувства юмора!

— Бросьте, меня испугать не так легко. Я просто не ожидала. А что касается внешности, то вы очень даже симпатичный парень.

— Спасибо. Вы добрая девушка. Только не все так думают.

— Что, не везет в любви?

— В любви? — Он опять улыбнулся, но его большие телячьи глаза блеснули печально. — Да, в любви тоже. Но лучше сказать — просто не везет. Особенно сегодня.

На это мне нечего было возразить, и мы помолчали. Фонари теперь мелькали все чаще, так что я смогла хорошенько разглядеть случайного собеседника.

Вот уж никогда бы не подумала, что мне доведется назвать негра симпатичным парнем! И, главное, не очень при этом соврать. Должно быть, по параметрам своей расы он был даже настоящим Аполлоном. Только вот параметры эти, увы, не в моем вкусе. Кроме роста и сложения, разумеется: что-что, а фигуры у черных мальчиков, как правило, просто обалденные! Насколько я могла судить, у этого индивида под потертым джинсовым костюмом тоже все было в порядке. Но привлекало в нем даже не это, а прежде всего выражение лица: какая-то удивительная смесь детской наивности и мужественности, приправленная несомненным благородством ума. Черт его знает, что именно в его облике позволило мне сделать столь смелое заключение, но я была уверена, что с этим парнем можно пойти в разведку.

Надо сказать, я с детства умею неплохо разбираться в людях. Обычно определяюсь с первого взгляда, максимум — со второго. А любимая профессия развила эту мою природную способность почти до совершенства. Конечно, я не экстрасенс и не умею видеть ауру человека и по ее оттенкам определять, какие черные преступления он уже совершил или совершит в будущем. У меня другие, более традиционные, методы выявления преступников. Но общий, так сказать, «знак» человека — «плюс» или «минус» — вижу сразу. Чтобы припомнить все случаи, когда я ошибалась, хватило бы пальцев одной руки.

В общем, меня удивило не то, что я сразу почувствовала расположение к попутчику, курившему рядом со мной в тамбуре вагона, а только тот факт, что этим «избранным» оказался на сей раз негр. А впрочем, что ж тут удивительного? Человек — он и в Африке человек. Я же сказала, что не расистка…

Однако почему же этот без подружки? Ах да, он же сказал, что ему не везет в любви.

Между тем «шоколадка»… Кстати, у него и цвет кожи был вовсе не безобразный: не землисто-черный, а какой-то теплый, отчего она казалась прозрачной — это я рассмотрела даже в полумраке тамбура. Так вот: шоколадный мальчик поглядывал на меня так, как будто ему хотелось продолжить общение. Что ж, я не против была.

— А вы прекрасно говорите по-русски. Где учитесь?

— В медицинском. Моей стране нужны врачи. Но русским языком я занимаюсь с детства. У меня была хорошая учительница: моя мама русская. Она была родом с Волги.

Я присвистнула. Ну, теперь-то мне понятно, почему я сразу почуяла в этом парне что-то родное!

— Вот оно что… И каким же ветром ее занесло в Черную Африку?

— Это долгая история. Может быть, когда-нибудь я вам расскажу… если будет такая возможность.

Его губы снова тронула грустная улыбка: он помолчал с минуту, глядя куда-то мимо меня, а когда опять заговорил, голос его дрогнул:

— Мама умерла восемь лет назад. Наши доктора не смогли ее вылечить. Мы жили в маленьком городке, в провинции, и, пока отец собрал денег для поездки в столицу, было уже поздно… Тогда я и решил, что стану только врачом.

«Землячок» нравился мне все больше. Благородная душа!

— Но о том, чтобы поехать учиться в Союз, я не мог и мечтать. — Парень и не заметил, как назвал нашу страну ее прежним именем; наверное, в детстве мама рассказывала сыночку прекрасные истории о своей великой Родине… — Однако мне повезло. Когда уже поступил в университет, выиграл конкурс на право продолжать учебу в Советском Союзе… ах да, в России. Конечно, учли и мое происхождение, и то, что я неплохо владею русским языком. Так я и оказался здесь — почти что на родине матери. Сейчас уже на третьем курсе. Собираюсь стать хирургом.

Его славную физиономию, всего пять минут назад испугавшую меня в темноте, осветила очередная белозубая улыбка, на этот раз она была просто располагающей.

— Ну вот, я вам все о себе и выболтал! Только мы, кажется, до сих пор не познакомились? Я Александр. Александр Ренуа. А вас как зовут?

— Таня. — Мы со смехом пожали друг другу руки. — Предлагаю для удобства перейти на «ты», Саша. Ведь я могу называть тебя Сашей?

— Конечно. Мама так и звала. Они с отцом долго спорили, как меня назвать. Она хотела дать мне русское имя, а отец предлагал что-нибудь свое, местное: я же получился похожим на него. В конце концов остановились на международном имени Александр, и все остались довольны. В том числе и я.

— По-моему, Саша, ты не сказал еще одну важную вещь: в какой же все-таки благословенной стране прошло твое счастливое детство?

— В самом деле?! Вот всегда я так: самое главное обязательно забуду…

Саша Ренуа назвал государство, о котором я знала только то, что оно — остров. Остатки школьного курса географии еще не окончательно выветрились из памяти.

— А страна и правда замечательная, Таня! Я ее очень люблю. Скучаю по дому, по отцу и сестрам… Мне нравится Россия, но все-таки я африканец, и мое место там, дома. Мы все из одной страны: я, Нари и Роджер. — Саша кивнул внутрь вагона.

— Они тоже учатся с тобой?

— Нет, в политехе. И девушки с ними — Света и Наташа. И Оля тоже.

Последнее имя он произнес после небольшой заминки и с особой, печально— нежной интонацией.

— Ты назвал трех девчонок. А в вагоне только две…

Попутчик печально покачал головой:

— Ты права, Таня. В этом все дело! Потому я и сказал тебе, что сегодня плохой день. Оля… она пропала! Мы были все вместе, отдыхали за городом, и Оля исчезла, понимаешь?

— Нет, пока ничего не понимаю. Как это — исчезла? Расскажи.

Мы и не заметили, как электричка остановилась у перрона маленькой станции — последней перед конечным пунктом нашего путешествия. Дверь вагона с лязгом открылась, но на платформе, которая освещалась единственным фонарем, не было ни души. Этот фонарь, оказавшийся прямо напротив нас, отражался в зрачках моего нового приятеля тревожными огоньками. Ловким щелчком Саша вышиб окурок наружу — да так, что он угодил прямехонько в кособокую урну, притулившуюся к фонарю. Класс! Я сделала то же самое, хотя и не с таким блестящим результатом.