Читать интересную книгу ЕвВа. Вторая книга серии «ВеЛюр» - Виктория Чуйкова

Николай шел ей навстречу:

– Как они?

– Очень сдали. После последней встречи постарели лет на двадцать.

– Потеря близких людей, не радует. – Сделал не большую паузу. – Завтрак готов.

– Пойдем, будем ждать там.

Стефан и Мари вошли, еще раз обменялись незначительными фразами и сели за стол. Воцарилась тишина, изредка нарушаемая стуком серебра о фаянс. Подали чай и женщины пересели ближе к огню, за круглый столик.

– Мари! Прими, еще раз, наше сочувствие. Мы не хотели этого.

– Не стоит, Ольга, мы сами во всем виноваты. Собственно по этой причине мы и приехали. Стефан! – Позвала она мужа.

– Да, родная! – повернулся к ней муж. Поняв без слов, что она хочет встал и вышел, вернувшись, положил на столик сверток. Слегка склонил голову и отошел к Николаю.

Женщины продолжали разговор.

– А как молодые?

– Путешествуют! Так хочу скорее уехать в свой маленький домик, что не могу их дождаться.

– А они решили обосноваться здесь?

– Возможно, мы еще не обговаривали. Не хотелось сразу загружать вопросами. У женщин свой бизнес. Думаю, вернутся на тот берег. Но несмотря на это, я надеюсь уединиться и отдохнуть от дел.

– Понимаю! – женщина вздохнула. – Мы часто не в курсе жизни детей, а потом жалеем…

– Прости, что напомнила. – Ольга слегка сжала ее руку.

– Я не забывала.

– Мари! Я встревожена вашим состоянием.

– Ольга! Мы, сделали выбор.

Воцарилось молчание. Мужчины не спеша допили ликер, и подошли к ним.

– Ольга, Николай! – Стефан взял в руки сверток. – Это дневники Татти. Мы нашли их, приводя ее дом в порядок, к продаже. Прочтите. Нам показалось это очень важным.

– Обязательно! – Пообещал Николай.

– Мы решили переехать к брату. – сообщил Стефан.

– Это правильное решение. Одиночество тяжело. – понимающе проговорила Ольга.

– Очень! – призналась Мари. – Мы бы хотели еще раз просить у вас прощение, за… – Слова так трудно давались женщине, что она проглотив больную тему, перескочила: – Не знаю, доведется ли свидеться вновь.

– Время лечит, сочувственно сказал Ник, – а вы нам очень дороги. Берегите себя!

– Нам пора. – Стефан подал Нику руку.

– Может быть, останетесь, хоть до утра? – Обнимая друга, предложил Ник.

– Спасибо, но нет! Очень просим, прочтите, не откладывая!

Гости уехали. Ольга взяла сверток и поднялась на третий этаж:

– Никогда не верит мне! – укорила, следующего за ней мужа. – Так значит, Вел!

– Что Вел?

– Именно она под угрозой.

– Ты опять?! Ничего же не ясно!

– Я вижу! – положив руку на сверток, тихо, но жестко сказала она. Присела в кресло у окна и сорвала бумагу. Три толстые тетради, в тисненых переплетах, легли на стол. Ольга прикрыла глаза, снова положила руку на тетради, прочувствовав их, взяла нижнюю и стала быстро просматривать – страница за страницей. На средине второй она остановилась. – Ник! Принеси, пожалуйста, мои сигареты, что-нибудь выпить и сядь рядом. Ты должен это послушать! – Николя подал ей пачку, мундштук и подставил скамеечку под ноги, сам же придвинул кресло усаживаясь рядом. Ольга прикурила, сделала пару затяжек, вернулась на несколько страниц назад.

«Октябрь, 7-е, 1819г.

Сегодня, ко мне в гримерную, заходил юноша. Господи, я такого бледного, худого еще не встречала. Бедный, бедный мальчик! Хотела выгнать, не смогла. Что-то бормотал, не поняла, да и не слушала. Его глаза! Бездна черная… Страшно!»

«Декабрь, 30-е, 1819г.

Завтра наконец-то год уйдет. Нет, он был хороший. Столько поклонников, столько….

Опять приходил ОН. Еще худее и изнеможденнее. Почему пускают, не понимаю. Сидит, бормочет, а взгляд, как насквозь пронизывает. Завтра надо дать указание, чтоб не пропускали. Жуть охватывает в его присутствии!»

Ольга сделала пару затяжек.

– Так, это не важно. – Листая страницы, говорила она. – Вот! Вот отсюда. Слушай.

«Декабрь, 30-е, 1820г.

Чуть не умерла! Год его не видела, забыла. Собралась идти домой, ждал «Р». Раздвинула шторы, он стоит. Серый – как тень. Когда вошел? Не слышала. Я вздрогнула и отступила. Он за мной:

– Все ропщешь, суетишься, как бабочка на свет. Молчи! Я говорю, меня ты слушать не берешься!

– Я слушаю, ты же изрекай ясней.

– Куда ясней?! Жизнь коротка, а мысль еще короче. Вот тут она и нет ее.

– Прости, но мне пора. Скажи хоть как тебя мне величать?

– По всякому, меня зовут. Но лучше Фауст. Коль надо, так иди. Еще зайду.

И он ушел. Оставив холод за собой. Нет, это же надо, так назвать?! Фауст! Начитаются и обрекут детей на разные сомнения.

Все! Ночь уже. Забуду, спать!»

«Январь. 2-е. 1820г.

Ах, праздники! Вот встретим Рождество и я в театр. Соскучилась, нет мочи! И женихи поднадоели. Нет лучше ничего, чем запах пыли от занавеса, и скрип подмостков! Съедает душу мне мой Фауст! Ночами снится. Придет ли, нет? Скорей спешу в театр, из-за него!»

«Январь. 8-е. 1821г.

Люблю я святки! Веселье, сани, всю ночь цыгане! Одна развеселила! Пыталась погадать, да почернела. Вот потеха! Что может знать девчонка….

Опять мне снился ОН – манил, манил…»

«Август. 10-е. 1902г.

Ну, наконец-то! Он пришел опять. Не изменился. Нет, я не права. Стал лучше, как-то веселее. И посветлел. К глазам я тоже, кажется, привыкла. Мой Фауст! Рассмешил. Говорил про вечность, жизни бытие и предлагал на веки воссоединиться! Но я за ним скучала. Обещал зайти!»

Ольга читала страницу за страницей, Николай слушал молча. Жизнь Татти открывалась им с новой, не лестной, стороны.

«Март. 1-е. 1924г.

Сначала была зла, что родители повезли меня к Гаям. Что там делать раньше срока? Да и мне, зачем ездить? Но теперь я довольна. Этот мальчик, такой душка! Еще лет, так двадцать и он будет сводить девушек с ума. Фауст смеется надо мной! А я, подожду.»

Ольга отложила тетради, опять закурила. Встала и подошла к окну.

– Надо дочитать. Осталась последняя тетрадь. И я вижу, там все об Эдгаре.

– Мы же знали, что она в него влюблена. – заметил Ник.

– Знали! И воспринимали как само – собой разумеющееся, – кивнула Ольга, -надеясь, что все наладится. Увы! – она набрала полные легкие воздуха, словно собиралась сказать речь:– Сейчас меня пугает, совсем, иное.

– Фауст! – догадался Николя.

– Он.

– Я не понимаю, как можно видеть то, чего нет? – вставил муж.

– Ни «чего», а «кого». Если мы с тобой не встречали, не значит, что и остальные не должны. И потом, имя это не главное, главное – суть! Она много десятилетий раздваивалась, а я не заметила… – Ольга опять вздохнула, затем добавила: – Вот вам и всевидящая «О»!

Николай невольно улыбнулся:

– Ты знаешь.

– Знаю. – Ольга резко развернулась. – Мне нужен воздух! Прогуляемся.

– Еще бы! Дымишь как паровоз!

Гуляли по осеннему саду недолго, молча, осмысливая прочитанные рукописи.

– Надо возвращаться, заканчивать с этим…

– Закончим, как только пообедаем. У тебя круги вокруг глаз от неудержимого курения и тревог.

– Уговорил! – взяла его под руку и прижалась, как делала очень, очень давно. Юной девушкой, ищущей опору и защиту.– Идем, мой Победитель! Будем восстанавливать силы.

****

Совсем стемнело. За окном все настойчивее поднимали гомон птицы. Николай задернул шторы, выключил верхний свет. Ольга продолжала:

«Март. 1-е, 1944г.

Надоело целый год искать встречи. Ему сегодня 20-ть, а я даже не знаю где они, в какой стране, на каком континенте. Все в развалинах! Но скоро этому конец. Фауст смеется, что я распыляю душу на пустяки. Ничего себе, пустяки! Моя жизнь рушится!»

«Март. 1-е. 1945г.

Достали! Меня все достали. Год выслушиваю мораль. Уж и не знаю, что лучше: бессмертие под контролем, или свобода?… Одна новость – они вернулись. Ему 21, значит, будет искать жену, надо поехать на лето в гости.»

«Июль. 15-е. 1945г.

Месяц отдыха. Ну, собственно делала вид, что восстанавливаю силы. Эда не видела. Учится. Где не говорят. Я все еще полна надежд!»

«Май. 10-е. 1960г.

Наконец-то жизнь возвращается! Мне предложили роль! Мой Фауст опять со мной. Не отразим, свеж и весел. Я почти не думаю об Эдгаре. Он еще побегает за мной! Я сделаю все, что бы он слышал мое имя каждый день. Маленький, чопорный мальчишка! Конфетка моя!»

Пробегая страницу за страницей, Ольга вслух читала только то, что касается ее семьи. Наконец-то она дошла до наших дней.

«Июль. 15-е. 1995г.

Глупый мальчишка! Что такое правила?! Это то, что надо изменять, преступать, нарушать! Но так и быть, займусь учебой! Найду лазейку. Вот и Фауст говорит, что всегда найдешь, что ищешь!»