Читать интересную книгу Сюрпризы малыша Николя - Рене Госинни

Забравшись на самый верх, папа обернулся и посмотрел на месье Бледура, который сидел на табуретке.

– Спасибо, Бледур, и до свидания, – сказал папа.

– Не за что, и я ещё посижу, – сказал месье Бледур. – Мне хочется полюбоваться своей стремянкой, она ещё никогда не выглядела так смешно, как сейчас.

Мне не показалось, что стремянка была такой уж смешной. Папа стал возить валиком по потолку, и на его лицо падали капли.

Месье Бледур сидел страшно довольный, а я так и не понимал, что такого забавного было в его стремянке. Папа, наверное, тоже удивился, потому что он остановился и спросил:

– Что это ты так по-дурацки смеёшься, Бледур?

– Посмотри на себя в зеркало, и поймёшь, – сказал месье Бледур. – Ты как индеец – великий вождь Жалкий Бык в боевой раскраске!

И месье Бледур стал хохотать – хо! хо! хо! – и хлопать себя по коленкам, а потом стал красным, поперхнулся и закашлял. Он такой весёлый, месье Бледур!

– Чем орать всякую чушь, – сказал папа, – лучше бы помог.

– С какой стати? – сказал месье Бледур. – Это твоя кухня, а не моя.

– Раз это наша кухня, – сказал я, – можно я помогу?

– Ты сегодня уже достаточно помог, – сказал папа.

Я заплакал и сказал, что имею право помогать, что это нечестно и что, если бы не я, никто бы сегодня не смог покрасить эту кухню.

– Ты сейчас получишь по шее, – сказал папа.

– Отличная система воспитания, – сказал месье Бледур.

Но я так не думал и стал плакать ещё сильнее, а папа закричал, что месье Бледуру тоже даст по шее, и мне стало смешно.

Мама прибежала на кухню.

– Что тут происходит? – спросила она.

– Папа не хочет, чтобы я ему помогал, – объяснил я.

– У вашего домашнего Леонардо да Винчи[1] муки творчества, – сказал месье Бледур. – С великими художниками так часто бывает.

Я ничего не понял и спросил маму, можно ли мне помогать. Мама поглядела на папу и на месье Бледура и сказала:

– Ну конечно, Николя, ты можешь подержать стремянку, чтобы папа не упал, а если папа и месье Бледур начнут веселиться, позови меня, чтобы я тоже посмеялась.

Я обещал позвать её, и мама ушла.

Лестницу я держал крепко, и потолок красился быстро; жёлтая краска, которую мама велела папе купить, выглядела классно.

– Да, хорошо иногда так посмеяться, – сказал месье Бледур. – Жалко, что тебе надо покрасить только кухню.

– Слушай, клоун, ты начинаешь действовать мне на нервы, – сказал папа. – Ты ведь с самого начала знаешь, что тебя ждёт, верно? Этот валик сейчас пройдётся по твоей роже.

– Хотелось бы посмотреть! – сказал месье Бледур.

Мне тоже хотелось посмотреть, но я обещал маме предупредить, когда папа и месье Бледур начнут дурачиться. Я отпустил стремянку – на ней всё равно уже никого не было – и вышел с кухни, крича:

– Не начинайте без меня! Я сейчас вернусь!

Мама стояла у входа с мадам Бледур, которая только что пришла, и мне не пришлось ничего объяснять, потому что с кухни раздался страшный шум. Мы пошли туда, но опоздали, потому что, когда открыли дверь, у месье Бледура лицо и рубашка спереди были жёлтыми.

Маме это совсем не понравилось, но мадам Бледур посмотрела на месье Бледура и спросила маму:

– Что это за цвет?

– Грейпфрут, – ответила мама.

– Очень свежий цвет, очень юный, – сказала мадам Бледур.

– И на солнце не выцветает, – сказала мама.

И мадам Бледур решила, что в следующее воскресенье месье Бледур покрасит их кухню. Мы с папой обещали, что придём помогать.

Как мы ходили в ресторан

– Я поведу вас в ресторан! – сказал папа, входя в дом после работы.

Папа был очень довольный, он обнял маму и сказал, что босс подписал его повышение, а потом подбросил меня в воздух, громко поцеловал в обе щёки и сказал мне:

– Ух ты, мой большой мальчик, хо-хо!

Да, папа и правда был очень доволен.

Я тоже был доволен, потому что люблю ходить в ресторан, но хожу редко, а ещё потому, что папин босс теперь каждый месяц будет давать папе больше денег, и папа, может быть, купит мне самолёт, который мне так нужен.

Мы с мамой очень быстро собрались и сразу вышли из дома. В машине папа пел, а мама говорила, что гордится им, а надо сказать, что мой папа поёт не очень хорошо, но мы его очень любим.

Мы вошли в классный ресторан, и официант, одетый во всё чёрное, провёл нас к столу и принёс меню, а ещё подушку на мой стул. Папа передал мне меню и сказал, что я мужчина и должен сам выбирать еду, а мама сказала, что попробовала бы того, что сама дома не готовит, и папа сказал, что не надо обращать внимание на цены.

Официант пришёл с блокнотиком и спросил, что мы будем заказывать. Я сказал, что хотел бы клубничное мороженое.

– А что для начала? – спросил официант.

– «Персик Мельба», – ответил я.

Официант записал, а папа засмеялся и сказал, что это не надо записывать, ведь ясно, что я буду есть что-то другое. Официант ответил, что не его дело раздумывать над выбором клиентов, это его никак не касается. Я сказал папе, что я мужчина, что он сам мне это сказал и что я хочу десерт «Персик Мельба». Папа сделал сердитые глаза и сказал, что я буду есть свиную отбивную со шпинатом, но я сказал, что шпинат не хочу, а папа сказал, что я ещё маленький и буду есть то, что он выберет, а мама спросила официанта, что это за деликатес такой – золотые палочки, а когда она узнала, что это бифштекс с картошкой фри, то сказала, что возьмёт что-нибудь другое, и официант сказал, что вернётся, когда мы выберем, а ему есть чем заняться.

Папа сказал маме, что он не слишком хорошо вышколен, этот официант, но что надо на чём-то остановиться. Я сказал, что не хочу шпината и лучше я уйду из дома, а когда меня не будет, они обо мне будут жалеть, и заплакал, а мама сказала, что сама выберет для меня то, что я люблю. В конце концов мама решила взять соланум в пикантном соусе и рябчика на бархате; я согласился на яйцо с майонезом и сосиски с картофелем фри, а папа выбрал паштет от шефа и кровяную колбасу. Папа позвал официанта, который всё записал в своём блокнотике. Официант несколько раз ошибался и каждый раз начинал писать на новой страничке, а когда он всё записал, я спросил, нельзя ли принести вместо картошки кислой капусты, и официант был не слишком доволен.

Пока мы ждали, когда принесут еду, я глядел на другие столики, и там был один толстый мужчина, который явно ел что-то вкусное.

– А что ест вон тот мужчина? – спросил я папу.

Папа сказал, что не надо показывать пальцем, и обернулся.

– Да нет, – сказала мама, – не тот, а вон тот! – и показала на мужчину, про которого я спрашивал.

Папа посмотрел на него, и мужчина закричал:

– Я ем анчоусы и хочу есть их спокойно! Что за манеры, господи!

Папа ответил ему, что не желает выслушивать его замечания и что ему бы бром пить, а не анчоусами лакомиться, и я спросил:

– А бром вкусный?

Мужчина поглядел на меня, пожал плечами и снова стал есть анчоусы. Мама сказала нам с папой, чтобы мы вели себя спокойней, а я сказал, что хотел бы попробовать анчоусы.

Когда официант принёс закуски, мама была разочарована, потому что соланум в пикантном соусе оказался салатом из помидоров. Так как мне захотелось анчоусов, папа спросил официанта, может ли он сделать вместо яйца под майонезом анчоусы, и официант сказал – да! Я решил, что это здорово, и захотел посмотреть, как он будет делать этот фокус. Но, к сожалению, фокус делали на кухне.

Когда официант принёс анчоусы, я спросил его, умеет ли он ещё и вынимать кролика из шляпы. Папа, который что-то искал в паштете от шефа, поднял голову и спросил официанта, есть ли у них кролик. У официанта был растерянный вид; он ответил – да, и папа попросил у него кролика вместо кровяной колбасы, а я сказал: только пусть будет не как с анчоусами, пусть он достанет кролика из шляпы прямо здесь, а не на кухне. Мама сказала, чтобы я не говорил с набитым ртом.

Когда официант вернулся с блюдами, он явно нервничал. Мама была недовольна; она сказала, что её рябчик на бархате – просто курица с пюре, а папа сказал, что не заказывал кислой капусты, а просил заменить кровяную колбасу кроликом и что кислую капусту просил я, но что он, папа, сказал, что мне лучше взять жареную картошку и что он лишь слегка поменял заказ, а если у кого-то плохая память, то не надо идти в официанты.

– Прекратите! – закричал официант.

Он сказал папе, что тот сам не знает, чего хочет, что когда мама заказывает блюда, то думает, что ей принесут что-то другое, что я невыносимый ребёнок и что мы задираем посетителей. Папа сказал официанту:

– Ну что ж, вы сами напросились; позовите хозяина!

Официант сказал: «Хорошо!», а потом позвал: «Папа!», и мой папа удивился.

Пришёл хозяин и спросил, чего мы хотели, и папа сказал, что мы хотим пожаловаться на официанта.