Читать интересную книгу Итоги № 48 (2011) - Итоги Итоги

Александр Чудодеев

 

Обновляй и властвуй / Политика и экономика / В России

 

Центр стратегических разработок представил на суд общественности продолжение своего весеннего «хита» — доклада, прогнозирующего полномасштабный политический кризис в России. Новое исследование близкого к правительству think tank"а (председателем его попечительского совета является вице-премьер Дмитрий Козак) — «Движущие силы и перспективы политической трансформации в России» — ничуть не оптимистичнее. Но с выводами доклада согласны далеко не все. О том, что будет с Родиной и с нами после очередного электорального цикла, на страницах «Итогов» спорят президент ЦСР Михаил Дмитриев и гендиректор ВЦИОМ Валерий Федоров.

Михаил Дмитриев: скоро грянет буря

— Михаил Эгонович, кому адресовано ваше исследование?

— Уже по первому докладу мы почувствовали, что целевая аудитория очень широкая. Исследование вызвало большой интерес и у властей. В первую очередь, наверное, своим резким тоном: тогда в нашей экспертной среде еще не принято было однозначно указывать на развитие политического кризиса. Но значительная часть из предсказанного нами весной уже реализовалась. Многие из тех мер, которые мы предложили тогда и которые могли бы замедлить падение доверия к политсистеме, сегодня не осуществимы: момент упущен.

— Что же делать?

— Во-первых, следовало бы резко ограничить применение административного ресурса в ходе думской кампании. Пытаться в нынешних условиях обеспечить «ЕР» головокружительно высокий результат — крайне опасная тактика. Это вызовет кризис доверия к Думе и к институту выборов в целом. Ну а что касается первых лиц, то мы подошли к той черте, когда в тандеме должно появиться новое лицо. Самый очевидный вариант — попытаться найти интересную кандидатуру премьера, лидера, который обладал бы самостоятельностью и большим административным потенциалом. Проблема в том, что отыскать сегодня такого человека, во-первых, непросто. А во-вторых, опасно ошибиться. Риск того, что новый лидер не сможет установить контакт с аудиторией, нащупать новую политическую риторику, которая вызовет позитивный отклик, очень велик. И этот риск уже ничем не компенсируешь: времени для экспериментов не осталось.

— В какой мере «новое лицо» должно быть лояльно «рулевому» тандема?

— Лояльность сейчас — второстепенный фактор. Стоит вспомнить обстоятельства назначения на пост премьера Евгения Примакова. Он был выбран Борисом Ельциным именно в силу неполной лояльности. Тогдашним оппозиционно настроенным парламентом Примаков воспринимался как относительно самостоятельная, независимая фигура. Вот и сейчас настало время, когда самостоятельность лиц, находящихся у власти, является непременным условием успешного обновления диалога с обществом.

— Это связано с очевидными рисками.

— Одна из особенностей нынешней политсистемы — снижение ее толерантности к рискам. Система пытается решать проблемы текущие в ущерб решению стратегических. Почему-то существует иллюзия, что послушный, но не пользующийся доверием парламент все равно полезнее, чем независимый. То же самое с партией «Правое дело»: Михаил Прохоров показался слишком самостоятельным. Думаю, что если бы партия продолжила работу в прохоровской конфигурации, реакция общества на рокировку в тандеме могла бы быть гораздо мягче. Но одно наложилось на другое. Тактические приоритеты ведут к тому, что власть начинает проигрывать стратегически... У меня нет сомнений в том, что первые лица осознают остроту ситуации. Но я совершенно не уверен, что у них хватит политической воли для принятия адекватных мер. Мер, которые требуют от них поступиться очень многим, в том числе значительной частью рычагов политического контроля. В российской политике есть пока лишь один пример такой решительности — пример Ельцина. Его интуиция намного превосходит все, что мы могли наблюдать в нашей истории. Ельцин смог пойти на просчитанный риск, отказавшись от полного контроля над ситуацией. Первый раз это произошло в случае с Примаковым, второй — с Путиным. И оба эти шага оказались в итоге исключительно выигрышными для Ельцина.

— В вашем предыдущем докладе вы представили три сценария. Первый: быстрые изменения политсистемы, которые отразятся уже на ходе думской и президентской кампаний. Второй: более медленная трансформация, рассчитанная на пятилетнюю перспективу. Третий: полное отсутствие реформ и в итоге — неконтролируемый распад политсистемы вплоть до дезинтеграции страны... Первый можно уже отбросить?

— Да, первый сценарий однозначно не состоялся. Мы уже в марте понимали, что осуществимость его сравнительно невелика: у власти оставалось очень мало времени, чтобы отреагировать на начало кризиса еще до выборов. Пока мы считаем, что более вероятен сценарий постепенной адаптации политсистемы к новым условиям под внешним давлением. Инерционный сценарий не позволяет избежать открытой политической конфронтации.

— Если я вас правильно понял, перемены все-таки не должны быть настолько радикальными, чтобы допустить абсолютно свободные выборы.

— В данном случае речь идет не о парламентских выборах. У нас имеются достаточно дееспособные оппозиционные партии. Даже в случае весьма вероятного полевения Думы угрозы полного паралича этого института не возникает. Что же касается президентских выборов, то в нынешних условиях полностью свободные избирательные процедуры могли бы привести к появлению во главе государства политика с радикальной левопопулистской повесткой. Такого, например, как Лукашенко или Чавес. Это отбросило бы страну назад на целые десятилетия. Поэтому здесь речь пока может идти лишь о некоем управляемом выдвижении кандидатов, мотивированных на ответственную политику... В нашем докладе мы показали, что социально-демографические сдвиги в российском обществе, ведущие к заметному усилению среднего класса, создадут условия для проведения более открытых и конкурентных президентских выборов уже в 2018 году. Но в краткосрочной перспективе нужно четко понимать пределы возможного. Кроме того, и население не требует сегодня столь глубоких изменений в политическом процессе. Но население предъявляет все больший спрос на новые лица. Если он не будет удовлетворен, напряжение рано или поздно выйдет из-под контроля.

— Весной вы говорили о 10—15 месяцах до политического кризиса, сравнимого по масштабу с событиями времен перестройки. Прогноз остается в силе?

— Если тенденция падения доверия к властям продолжится, речь действительно может идти о месяцах. Наша модель развития событий заставляет предполагать ускорение этого процесса. Доверие падало медленно, пока формировалось ядро убежденных противников власти. Это довольно длительное время: политически активные граждане формируют свои убеждения не сразу. Зато в конформистском большинстве смена настроений происходит очень быстро. И сейчас мы вступаем именно в такую фазу: люди, не имеющие твердой позиции, присоединяются к критической массе оппонентов власти. В большинстве крупных городов эта критическая масса уже практически сформировалась. Результаты выборов в Думу могут послужить еще одним катализатором для радикализации настроений.

Валерий Федоров: в России все спокойно

— Валерий Валерьевич, насколько убедительными вам кажутся доводы экспертов ЦСР?

— У меня такое впечатление, что они анализируют в своем докладе не нашу нынешнюю, а какую-то другую ситуацию. Увлекшись красотой предложенной метафоры — кипящий котел, — эксперты ЦСР чересчур оторвались от реальности. Эта метафора часто используется для описаний событий начала прошлого века: мол, вместо того чтобы заняться реформами, самодержавие всех подавляло, заметало мусор под ковер, и все закончилось революцией. Но сейчас никакого кипящего котла нет. Мы видим лишенное энергии, идей, дезорганизованное, атомизированное общество. Отчуждение от власти — важный атрибут этого общества, но это отчуждение не переходит в активные действия. У оппозиции не получается «оседлать» негативный тренд. Поэтому власть имеет возможность и дальше, не опасаясь никаких революций, проводить ту политику, которую она считает нужной.

— Справедливости ради замечу, что цеэсэровцы сравнивают нынешнюю ситуацию не с началом века, а с событиями времен перестройки. Эта аналогия более уместна?

— Перестройка, напомню, была «революцией сверху», а не снизу. Власть сама начала преобразования, а затем потеряла контроль над ситуацией. Этот урок выучен, реформу ради реформы никто сегодня проводить не будет. Тем более Путин. Как бы ни пугали нас тем, что «система больше не работает». Знаете, перед отменой крепостного права тоже пугали тем, что у России, мол, крайне неэффективная экономика, что, если ничего не изменить, все рухнет. Между тем расчеты экономистов показывают, что Россия могла нормально просуществовать с крепостным правом еще лет 50, а то и 100. Сегодня тоже много разного рода страшилок: если не проведете такую-то реформу, вам конец... Но это не более чем политические игрища.