Читать интересную книгу Великие любовницы - Эльвира Ватала

Генрих II

   так, королевский альков — каков он? Кровати, значит, там широченные, а в них грелки из тлеющих углей. Да, собственно, грела ли такая грелка, если часто холодом непонимания веяло из этих постелей, созданных вроде бы для услад и наслаждений. А случалось это тогда, когда или слишком юных супругов в них положат, нередко одиннадцатилетних или двенадцатилетних, требуя от них зрелой чувственности, или двух ненавидящих друг друга существ, вступивших в брачные союзы исключительно по политическим соображениям, что, конечно, Тогда часто бывало. Историки и писатели мучались, мучались, как бы эту гнетущую скучную печаль покрасочней в своих эпистолах изложить для потомков, и придумали: надо фантазировать и в угоду публике подлить эротики. И вышли из-под их пера такие вот перлы создания, в которых четырнадцатилетняя девочка Екатерина Медичи, очутившаяся в брачной постели со своим несмелым пятнадцатилетним супругом, французским королем Генрихом II, проявляет такие чудеса развращенности, что тебе закоренелая шлюха. Но начало как будто реальное: «Мальчик и девочка лежали на роскошной кровати. Им обоим было страшно. День бракосочетания закончился. Приближенные раздели их и торжественно проводили к брачному ложу. У нее глаза мокрые от слез, он весь в поту от страха. Она заметила, что он Дрожит». Вполне правдоподобное для подростков состояние, не правда ли? Но дальше: «Генрих лежал на спине, уставясь в потолок. Катрин коснулась губами его уха, потом сунула туда свой язычок. Юноша тихонько ахнул. Она принялась ласкать языком шею, потом, опустившись ниже, лизнула мускулистую грудь мужа, добралась до твердого, плоского живота. Откинув одеяло в сторону, медленно провела рукой по внутренней части его бедра от колен до пятки. Нежно пощекотала ногтями его промежность. Обхватила пальцами горячий твердый член. Он затрепетал, точно раненая птица. Ласково оттянув его, вдруг отпустила. Он ударился о живот Генриха II»[2].

Ушибся, бедный? Это мы к Генриху II обращаемся. К вам же, дорогой читатель: ну что, возбудила вас немного эта постельная сцена? И что за опытная четырнадцатилетняя девчушка, эта Екатерина Медичи! И откуда бы такое глубокое знание секса в чопорный XVI век и при трехгодичном воспитании в строгом монастыре? Никак в генах у нее эта самая порочность заложена или в ее имени? Многие считают, что имя очень на характер человека влияет. Хотя нет, Екатерина — это вовсе не развратница. Вот имя Юлия — это да. Это точно — развратница. И нам какой-то там историк точно докладывает, не вините Юлию, дочь Октавиана Августа, не она в своем неуемном разврате виновата — токмо ее имя. И уж если бы хотел Октавиан Август свою дочь целомудренной видеть, пошто он ее таким развратным именем назвал? Юлия по дворцу как Савраска без узды бегает, от неудовлетворенности изнывая, а все потому, что отец ее таким развратным именем наградил. Ну, если хотел свою дочь целомудренной видеть, назвал бы ее Софией. Мудрость это означает. И Юлия бы не шастала по дворцу, приставив к горлу раба кинжал, не шипела бы: «Кошелек или жизнь?» Ой, пардон: «Или ложись со мной, или я тебя зарежу». Что рабу делать оставалось? Ложился.

А то этот Октавиан и сам ее ласками пользуется, и сыновья тоже, а потом бедную, ненасытную Юлию ссылает на такой необитаемый остров, на котором даже обезьяны не водились. Ибо, на худой конец, можно и с обезьянами сексом заняться. Что, не знаете разве, как знатные дамы с орангутангами резвились? Тех даже в клетки замыкали. Ничего не помогало. Он из клетки свой, извините, огромный фаллос выставит, дамочка как-то там пристроится, и «пошла писать губерния». Что, разве не читали эротических писателей, начиная с шестнадцатого века, коих сейчас издатели направо и налево издают огромными тиражами?

Но разрешите, дорогой читатель, нам все же вернуться к нашей юной, но уже, оказывается, изрядно развращенной Екатерине Медичи. И мы вот такой вопрос задаем: почему же после таких хороших ласк «промежностей» своего мужа Генриха II он не пожелал заглядывать в спальню своей жены, а по мнению некоторых историков, и вообще, даже в брачную ночь туда не заглядывал, подвел только супругу к двери, так сказать, к вратам рая, низко поклонился и вышел, целые дни и ночи проводя у своей любовницы Дианы Пуатье?

Ах, знаем, знаем, почему, Диана «позабористей» штучки с Генрихом вытворяла, об этом нам Виктория Холт вполне ясно сказала: «Наконец (Диана Пуатье. — Э. В.) почувствовала, что малейшее движение заставляет его (Генриха II. — Э. В.) исторгнуть из себя горячую струю. Привстав, она тотчас склонилась над бедрами Генриха, обхватив рукой его дрожащее естество. Сперма брызнула ей в лицо. Диана тщательно размазала ее по своей белой коже»[3].

Ну, теперь нам ясно, почему Диана Пуатье в 65 лет оставалась такой молодой красавицей, что эротический писатель шестнадцатого века Брантом, будучи с ней хорошо знаком, не давал ей больше тридцати. Все дело в… сперме, оказывается. И чего маялись там все эти хроникеры того времени, стыдясь назвать вещи своими именами? Неизвестно, дескать, феномен природы и прочее, почему так долго старушка Диана Пуатье не стареет. А ларчик, оказывается, просто открывался, и Виктория Холт без всякой фальшивой скромности это миру выяснила. И как это не догадались придворные дамы Дианы Пуатье о таком омолаживающем средстве, как сперма Генриха II? А они-то головы себе ломали, в ее ванну заглядывая, не подмешивает ли она туда какое секретное снадобье, до сей поры неизвестное, чтобы вот такой юной во все времена оставаться. Тогда многие считали, что такие снадобья существуют. Массу лабораторий создавали, в которых армии ученых было приказано не только философский камень искать, который бы железяку в золото превращал, но также сильное омолаживающее средство, называемое эликсиром бессмертия. Тут человек не только никогда не стареет, но и не умирает даже. Тут вам и Калиостро хлопочет в своей «колдовской» кухне и вручает дамам омолаживающие пузырьки, и Сен-Жермен, и римский папа Бонифаций VIII, не надеясь на господа бога, все надежды на омолаживание возложил на своего ученого, и тот ему рецепт эликсира бессмертия преподнес с такими вот «гридиентами»: «Надо смешать в измельченном виде золото, жемчуг, сапфиры, изумруды, рубины, топазы, белые и красные кораллы, слоновую кость, сандаловое дерево, сердце оленя, корень алоэ — растворить в воде и пить по ложке в день»[4].

«О, это слишком дорого, да и хлопотно», — воскликнул некто под фамилией Обойдул, пошел на рынок, купил двести куриных яиц, сварил их, отделил белок от желтка, перемешал с водой, перегонку сделал и все: кушайте, ваше преосвященство, на здоровье!

Над эликсирами бессмертия копошатся и китайские ученые. Чего только они там не намешали в свои омолаживающие средства: и женьшень-то крошили, и из ласточкиного гнезда фосфор извлекали — эффект одни — никакого. Эффективно процесс своего омолаживания только Диана Пуатье решила. Но почему-то даже ни «пикантные» практики, сексуальные, конечно, с Дианой не очень удовлетворили Генриха II, если он к проституткам кинулся: «Она (проститутка. — Э. В.) смазала его член каким-то маслом и повернулась к нему ягодицами. Генрих не сразу понял, чего она хочет. Он впервые занимался любовью таким способом»[5].

Фу ты, совсем бабы развратили целомудренного короля! И так его запутали своим затейливым сексом, что он насмерть позабыл, как нормальный ребеночек делается. И весь французский двор в напряжении держал: десять лет ни наследника нет, ни вообще никакого ребенка. Нехорошо. Свекор, Франциск I, уж на что деликатный человек и к женщинам всегда с галантностью относящийся, но и он не выдержал: призывает Екатерину Медичи в свой кабинет ответ держать: «Ну, дорогая невестушка, скажите-ка вы мне, почему у вас в течение такого продолжительного времени, как десять лет, детишки не рождаются?» Строго так спросил, поскольку намекал, какова вообще-то беспросветная участь бесплодных королевских жен: с ними живо развод и вон из дворца к тятюшке с матушкой, или в монастырь иди, бесплодность свою замаливай.

Екатерина Медичи в слезы: «Если бы мой муж, дорогой свекор, хоть половину времени уделял мне, сколько уделяет вдове сенешаля Диане Пуатье, вы бы давно имели внука».

Рассердился Франциск I на своего сына за такое пренебрежение к государственным интересам Франции. Приказывает ему срочно возвращаться из замка Анэ, где Диана Пуатье обитала. Это прямо маленькое королевство, даже загоны с дикими зверями. Леса обнесены стеной, чтобы зверина куда подальше не убежала и чтобы Генрих II мог там свободно охотиться, в перерывах между любовными утехами.

Что оставалось делать Генриху II? Подчинился воле отца, но, как приняться за дело, не знает. Не перенесешь ведь в супружеское ложе всю ту затейливую практику любовную, какой его Диана Пуатье одаривала? Но и Диана Пуатье дурой не была. Она верно рассудила. Королевский наследник нужен не только стране, но и ей лично. А то любовница Франциска I Анна д’Этамп слишком уж голову поднимает, какие-то козни с братом Генриха II «строчит», а ее самою где только может и как только может унижает. «Я родилась в том году, когда Диана Пуатье выходила замуж», — распространяет она при дворе в общем-то правдоподобную сплетню.