Закрыв потайную дверь и заперев ее, она устало легла в постель, решив хотя бы немного поспать перед встречей с неизбежным. В предстоящие дни ей потребуются все силы.
Некоторое время, однако, сон бежал от нее. Она подавила желание немедленно позвать слугу и послать его выяснить, что же все-таки случилось. Терпение – это добродетель, а нетерпеливость в подобном случае вряд ли уместна. Скорее всего никто, кроме принцессы Шелиры, ныне заведующей корпусом разведки, не знает, что именно случилось. Ангел был послан поведать ей, что она будет нужна, а не то, что она нужна прямо сейчас. И как только она показала ему, что поняла, он, конечно же, удалился.
Посланцев горнего мира всегда трудно понять – они никогда ничего не объясняют до конца.
Согрев телом холодные простыни, Адель расслабилась. Когда ей придется по-настоящему стать Эльфридой, она лишится и этих мирских благ. Постели в кельях Храма не особенно уютны, поскольку сестры должны заботиться о Богине, а не о своих телах...
«Хотя если бы кости не ныли, легче было бы устремиться мыслями к Богине. Я понимаю, что о благах и соблазнах мира нужно забыть, но уж если мы ставим скамьи для тех, кто не в силах преклонить колена, то почему бы нам не сделать послаблений для тех, у кого по ночам ноют кости?»
Возможно, когда настанет ее черед сменить благочинную Верит, она введет это маленькое новшество.
Если, конечно, они переживут то, что готовит для Мерины император Бальтазар.
И с этой мыслью она погрузилась наконец в долгожданный сон.
Глава 2
ЛИДАНА
Женщина в огромной постели с балдахином проснулась, но не пошевелилась и не открыла глаз, хотя была в полной готовности действовать в любой момент – как вышколенный имперский разведчик. За долгие годы все пять ее чувств были отточены до остроты кинжала – а с ними и медленно пробуждавшееся шестое чувство, наследство ее крови и воспитания. И сейчас она полагалась на него – так паук готовит свою паутину.
Да, в комнате кто-то был. Ее рука под тяжелым одеялом медленно двинулась. Она чуть-чуть приоткрыла веки. Было темно, но она видела в темноте.
Ее рука уже была у нее под головой, под большой подушкой, она уже коснулась того, что искала – рукояти узкого, но смертельно-острого кинжала, сделанного специально, чтобы прятать его днем в складках платья, а ночью – в постели. Оружие дважды за прошедшие годы оправдало себя и было готово к новым испытаниям в любой момент.
Ее левая рука бесшумно, как водяная змея, заскользила к другому краю постели, пока не коснулась теплой крепкой плоти. Прежде чем заговорить, она дважды постучала пальцем. Обоняние пришло ей на помощь – она ощутила слабый запах ароматного мыла.
– Итак, Шелира, ты снова ходишь тайными путями, надеясь меня удивить?
В темноте послышался возглас досады.
– Да ты никак ночью видишь как днем, дорогая тетушка? – Голос был мягким, но для женщины звучал низковато.
– Уж какая есть. А вот ты не так искусно подкрадываешься, как думаешь, милая племянница. Когда-нибудь ты со своими шуточками нарвешься, и Ските придется латать дыры на той части твоего тела, где они тебе вовсе не нужны, что будет весьма печально для всех нас.
Лидана из дома Тигра, правительница огромного порта Мерина, города-государства, села в постели. Лампа безо всякого с ее стороны приказа вспыхнула.
Та, что держала ее, Скита, ростом была совсем дитя. Однако ее гибкое, хрупкое тело с белой как слоновая кость кожей было телом вполне созревшей женщины, да и таких сузившихся глаз не бывает у детей.
Гостья вошла в круг света. Это тоже была женщина, то есть, скорее, девушка, еще не достигшая полного расцвета женственности. У нее были столь же царственные черты лица, как и у тетки, хотя пока еще смягченные юностью. Темные волосы были заплетены в косы и охвачены тонким металлическим обручем. Рядом с державшей лампу женщиной принцесса Шелира казалась очень высокой. Она была в черной обтягивающей одежде, перехваченной поясом, на котором висели нож и длинный охотничий кинжал. Загорелая, она могла бы сойти за юношу, если бы не маленькая грудь. Она состроила рожицу женщине, державшей лампу, и без приглашения села в ногах кровати.
Усевшись, повернулась к королеве и протянула руку. На ладони лежала коробочка величиной с конский каштан, покрытая черной тусклой эмалью и оттого похожая на камень, которых полным-полно валяется на улице.
Лидана несколько мгновений смотрела на нее. В ее обычно нарочито бесстрастном лице ничего не изменилось, хотя такая коробочка, здесь и сейчас, повергла ее в шок.
– Кто? – коротко спросила она.
– Думаю... – замялась Шелира, рот ее скривился, как будто она проглотила что-то горькое, – Ростен.
– Ты так думаешь...
Девушка пошевелилась, и на ее юном лице промелькнул смешанный с отвращением страх.
– На него наткнулись разведчики. Он лежал у четвертых врат. Между лопаток торчал арбалетный болт. За ним тянулся кровавый след. Он умер не там, где лежал. – Она старалась говорить бесстрастно, как отметила Лидана, несмотря на то, что явно была потрясена. Да, это была истинная дочь Тигра.
Королева быстро наклонилась вперед и схватила коробочку. Ногтем указательного пальца подцепила потайной зажим, и коробочка открылась, правда, с некоторым усилием. Понятно – ее сжимали так, что это наверняка повредило крохотные шарнирчики.
Без всякого приказа Скита поднесла лампу поближе, чтобы свет падал на листок, который вынула из коробочки Лидана, Она прочла вслух первые строчки, и впервые ее голос дрогнул.
– К преподобной, – сказала она, поднеся листочек поближе к глазам и вынырнув из постели.
Скита пошла впереди с лампой в руке, Лидана и Шелира следовали за ней. Младшая отодвинула в сторону роскошно украшенную драгоценными камнями панель и отступила, дав Лидане нажать на маленький замок. В этой, старинной части дворца было много потайных ходов, и члены Дома Тигра с детства учились ходить по ним, тщательно изучая странные замки и рычажки, углы и повороты узких, скрытых от чужих глаз лестниц и коридоров.
Им недалеко было идти. Скита пропустила королеву вперед. Та четыре раза постучала в гладкую панель, вделанную в стену. Через некоторое время та открылась.
Перед ними стояла мать Лиданы, бабка Шелиры, вдовствующая королева Адель, постепенно уходившая из мирской придворной жизни в сумрак внутреннего духовного существования Храма Сердца.
– Беда? – спросила Адель еле слышно, и Лидана испугалась, что ее подозрения оправдываются – Адель была стара и последние два года перехода к другой жизни измотали ее. Лидана знала, что Адель проводит много времени в Храме, и часто спрашивала себя, почему ее мать до сих пор еще не покинула двор. Глядя на маленькую фигурку, опиравшуюся на дверной косяк, чтобы не упасть, освещенную сзади тусклым светом, Лидана видела свое собственное будущее. Те, кто не понимал ничего, называли таких людей благословенными, но ей казалось, что это, скорее, не благословение, а проклятье. Хотя Адель воспринимала свой переход с тихой радостью, она все еще цеплялась за жизнь и двор, и ее двойное существование иссушало ее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});