Читать интересную книгу Южный квартал - Кристофер Ньюмен

На душе у Данте было тоскливо и пусто. Он слишком много времени провел в местах, подобных этому, но так и не смог привыкнуть к полуразвалившимся домам с осыпающейся штукатуркой, к обрывкам гнилых тряпок и прочей мерзости, постоянно валявшейся под ногами. Казалось, сами жители считали свой район огромным отхожим местом. Данте знал, что стоит здесь пройти по тротуару, как какой-нибудь ублюдок обязательно постарается помочиться из окна тебе на голову.

Уличный шум, вой сирен, голоса полицейских и коронеров[1] – все стихло, отторгнутое захлопнувшейся дверцей «седана». Откинувшись на спинку заднего сиденья, Данте посмотрел на затылок своего напарника, сидевшего за рулем.

– Я решил завязать.

Негр обернулся и молча уставился на товарища; после затянувшейся паузы он наконец произнес:

– Твое дело, Джо. Я бы тебя не осуждал. Наверное, никто не представляет, в каком дерьме мы копаемся.

Пять долгих лет... Для такой работы слишком большой срок. За это время Джо и Сэмми не раз ходили по лезвию бритвы. Впрочем, работа шла довольно неплохо. Им чертовски везло, и поэтому начальство доверяло напарникам самые сложные задания.

Данте кивнул:

– Хватит! Я сыт по горло. Мои силы на пределе... Посмотри на меня... Еще немного – и меня понесут ногами вперед.

* * *

Лейтенанта Джима Хэнрена ценили в отделе по борьбе с наркобизнесом не только за твердый характер. Он являлся человеком, работа которого действительно приносила плоды. Если лейтенанту поручали провести какую-либо операцию, то она почти всегда проходила успешно. Впрочем, главную роль здесь играли его методы руководства, а не компетентность или прозорливость. Он зорко следил лишь за тем, чтобы подчиненные в точности выполняли его распоряжения, хотя сам Джим вряд ли хорошо представлял себе, каким образом его люди будут действовать. В последнее время Хэнрена мучил вопрос, куда его направит Первый департамент полиции, если он сдаст экзамен на капитанское звание. Ему казалось, что весь департамент следит за тем, как он воюет с бандой рокеров.

Джим Хэнрен забрался на переднее сиденье и, мельком взглянув на Джо и Сэмми, кивнул последнему, чтобы тот заводил машину; лейтенант явно был не в духе. Глаза его беспокойно смотрели вперед, словно искали, на ком бы сорвать свой гнев; мускулы на лице судорожно подергивались.

– С меня хватит, лейтенант, – объявил Данте.

– Заткнись! – перебил его Хэнрен. – Я знаю, что ты уже сделал свое дело.

– Мы не имели выбора, Джим, – спокойно сказал Сэмми. – Пару секунд промедления – и мы стали бы трупами.

Лейтенант покачал головой:

– Вся операция находилась у вас в кармане... Мы вполне могли выйти на главаря их банды. Вам только оставалось привести ко мне этих ублюдков. С поличным. Вместо этого вы обосрались и открыли пальбу. Так могли бы поступить последние идиоты, но только не вы. Теперь все мы оказались в дерьме по самые уши. Представляю, что скажут мне в департаменте.

– Ты, наверное, не понял, – невозмутимо произнес Сэмми. – Джо сказал о своем выходе из игры. С него хватит...

– Что?! – шеф оглянулся на Данте. – Сейчас мне не до шуток.

Джо заговорил не сразу: у него не было охоты спорить со своим разъяренным начальником. Все, что ему хотелось, – это прийти домой и смыть с себя всю дневную грязь под горячим душем. И хотя главные неприятности остались позади, он по-прежнему чувствовал дрожь в коленях при воспоминании о недавней стычке с рокерами.

– Я не шучу, Джим. Просто не могу всем этим больше заниматься. Или перевожусь на другую службу, или ухожу совсем... Как угодно, но с меня хватит!

Хэнрен изумился:

– Ты продолжаешь меня разыгрывать, Данте? Или, может быть, ты думаешь, что за пять лет службы в нашем отделе стал суперменом и можешь писать мемуары? Напиши, как ты и Сэмми напугали целый квартал...

Джо вздохнул. Лениво повернув голову, он рассеянно взглянул на темную улицу, проплывавшую мимо окон «седана». Этот район по-прежнему казался ему чужим и омерзительным. Но Данте никогда больше не увидит его...

– Что же, подставлять себя под пули, лейтенант? Ты же знаешь, что бросил нас в самое логово, в самую парашу... Ты сидишь в своей скорлупе и требуешь невозможного. Думаешь, после работы мы идем домой и смотрим Барри Манилова?

Хэнрен усмехнулся:

– Я знаю эту игру...

– Знаешь, – Данте утвердительно кивнул. – Если это игра, то только для тебя. Но тебе приходилось иметь дело с детьми, которые в одиннадцать лет становятся наркоманами, а лет через пять-шесть подыхают в канаве? А для меня это – жизнь, лейтенант! Когда я возвращаюсь домой, она идет за мною следом... Из-за нее я не сплю по ночам... И, слава богу, меня еще не приучили спокойно смотреть на нее, потому что я – человек.

Отвращение и ненависть вспыхнули в глазах Данте. Он ткнул пальцем в свою разорванную футболку:

– Посмотри на меня! В какое вонючее дерьмо превратилась моя одежда... Я не могу жить среди людей, которые мочатся из окон мне на голову.

Глава 2

В Манхэттене, на северной стороне Двадцать седьмой улицы, между Девятой и Десятой авеню, стоял ничем не примечательный четырехэтажный дом из серого кирпича. Рик давно уже присмотрел себе убежище в этом районе и несколько лет назад, в конце шестидесятых, купил здесь одну из квартир. В те времена большинство нью-йоркских семей пытались обзавестись отдельными особняками, так что приобрести жилье в многоквартирном доме оказалось несложно. Квартира обошлась Рику совсем недорого, почти задаром.

Под домом находился гараж, двери которого открывались автоматически. Жильцы иногда видели, как Рик заезжал на парковку или выезжал с нее, но почти никто из них не имел возможности пообщаться с нелюдимым соседом. Мужчина всячески избегал любых попыток завести с ним разговор. Вскоре все от него отстали, и теперь угрюмый человек в темных очках мог вдоволь наслаждаться своим одиночеством.

Дважды Рик заводил себе любовниц, но это быстро ему надоело. Он стал приглашать домой уличных женщин... Правда, и этих вскоре возненавидел. В последнее время мужчина занимался сексом исключительно на улицах с проститутками и, приезжая домой, погружался в привычную для него депрессию.

С тех пор как одна юная особа полностью завладела всеми его помыслами, он навсегда лишился покоя. Эта девочка казалась ему верхом совершенства. Ее взгляд или улыбка отдавались в груди Рика бешеным стуком сердца, невыносимой болью. Мужчина осознавал, что не имеет на нее никаких прав. Постепенно он привык наблюдать за ней со стороны, а что происходит в его душе при этом, мог знать только он сам.

Девочка очень часто появлялась на пляже, находившемся прямо под окнами серого дома. Окруженная приятельницами, семнадцатилетняя Афродита принимала солнечные ванны, совсем не подозревая, что за ней следят. Золотистый загар ее тела прекрасно гармонировал с белыми, словно молоко, густыми локонами волос и с таким же белым, почти прозрачным купальником. Ее формы выглядели настолько прекрасно, что даже самый взыскательный мужчина не обнаружил бы никаких изъянов.

Стоя за шторой, Рик сосредоточенно рассматривал в бинокль каждую клеточку ее тела, любовался притягательными светло-карими глазами, беспечной улыбкой, маленькими выпуклостями грудей, выступающими под бюстгальтером. Мужчина знал, что рано или поздно девочка будет принадлежать ему. Однако овладеть ею однажды – значит потерять ее навсегда... И Рик постоянно откладывал на потом это мгновение, сколь ужасное, столь и счастливое.

В этот вечер Рик заехал в гараж и не торопясь вылез из салона машины. Автоматическая дверь гулко захлопнулась за его спиной. Включив свет в помещении, мужчина ослабил галстук и, достав виски, сделал несколько глотков. Сегодня рабочий день длился необычайно долго. К счастью, завтра выходной... Глотнув еще немного спиртного, Рик осмотрел стены гаража, испещренные фотографиями и наклеенными иллюстрациями из журналов; все они в той или иной степени имели сходство с его девочкой.

Поднявшись в свою квартиру, мужчина первым делом снял серый костюм-тройку и, повесив его в гардероб, достал оттуда черные кожаные брюки и такую же куртку. Для Рика эта одежда олицетворяла его ночные прогулки. Узкие брюки и кожанка мало подходили для теплых июльских ночей. От жары его спасал только мощный кондиционер, установленный в салоне его машины.

Почти каждую ночь Рик отправлялся в районы, богатые уличными проститутками, и отыскивал тех из них, кто хоть немного походил на его девочку. Как правило, из дюжины женщин, выстроившихся на обочине вдоль пустынной улицы, всегда находилась одна молоденькая блондинка. Природная или крашеная – для Рика это не имело никакого значения. Занимаясь с ней сексом, он давал волю своей буйной фантазии, представляя себя рядом со своей Афродитой, исполнявшей все его желания. Подобные поездки очень скоро стали для него обычным и обязательным ритуалом.