— Ах, так мы, значит, паразиты, — несколько задумчиво сказал старичок.
— Вот именно! — радостно воскликнул Бернарди. — Но и это еще не все! Это начало! («Господи!» — сказал кто-то громко в зале.) Далее, по моей теории, выходит, что и другие планеты, а равно и звезды суть лишь колонии паразитов на внешней оболочке одной огромной клетки — Вселенной…
— Ой, мама! — жалобно взвизгнул кто-то из задних рядов. — Унесите меня: я схожу с ума!
К нему двинулись, но Бернарди завопил со сцены:
— Стойте! Не уносите его: раз сходит с ума — значит, скоро поймет меня…
— Вот-вот! Именно! — саркастически крикнули из зала.
В зале нарастало гудение. Но Бернарди не дал собравшимся опомниться:
— Я должен, правда, признаться, что это еще мною математически не разработано…
— Позор! — рявкнул кто-то озлобленно из зала. — Космогоническая гипотеза без матразработки!
— Вы правы, — удрученно согласился Бернарди, — но есть обстоятельства, которые заставили меня поспешить с сообщением о моем открытии. Я о них еще скажу… А теперь вернемся к нашим баранам. Так вот: мне еще точно не удалось установить, паразитируют ли галактики на поверхности клетки — Вселенной, или же плавают в ее цитоплазме на манер…
— А может быть, и мы плаваем в цитоплазме «на манер…»? — насмешливо спросил кто-то.
— А может быть, и Папа Римский — женщина? — парировал Бернарди. Что и говорить, хлесткий был старикашка — палец ему в рот не клади!
— Постойте! Постойте! — вскочил вдруг молодой, а потому гениальный физик-теоретик, совершивший недавно (в двенадцатилетнем возрасте) очередной переворот в науке. — Вы говорите: живая клетка? Но тогда…
— Совершенно верно! — искренне обрадовался Бернарди. — Тогда ей должны быть присущи все функции живой клетки: движение, питание, размножение…
— Вот именно, — сказал молодой гений.
Бернарди снисходительно улыбнулся.
— А так оно и есть. Движется она? Движется. И еще как движется! Питается? Питается. Я полагаю, она поглощает космические лучи, а возможно, потребляет ту часть энергии, которую отдают, проходя через нее, нейтрино. Вот, кстати, почему все планеты привязаны к звездам. Солнце для планеты — источник питания. А продукты обмена, дорогие коллеги, это как раз наша биогеосфера, та среда, в которой мы живем…
Но теоретик был (по молодости лет) въедлив.
— А почему она не размножается? — голосом вредного подростка поинтересовался он. — Она же должна размножаться! Кстати — как она должна размножаться?
— То есть как это как? Нормально. — Бернарди вроде бы даже растерялся. — Как все клетки. Делением. Вот как эта амеба…
— Ну так в чем же дело? — настаивал настырный теоретик (ох, молодость!).
— А кто вам, собственно, сказал, — вдруг заорал Бернарди, вспомнив, видимо, что лучший вид защиты — нападение. — Кто вам сказал, что она не делилась?! Может быть, она делилась — раньше?! Когда жизни на поверхности еще не было! А?
— А где же следы? — не сдавался теоретик.
— А Луна? — нашелся Бернарди.
— Луну не приплетайте, — сказали из угла, — она тут ни при чем. Официально заявляем. На правах специалистов.
— Вот видите! — голосом победителя сказал молодой гений и понимающе улыбнулся. Но Бернарди ответил ему такой же улыбкой, и заинтригованный физик-теоретик сел. Ох уж эти псевдомолодые старики и псевдостарые юнцы — вечно они находят общий язык!
— Итак, коллеги, — торжественно объявил Бернарди, — я подошел к самой интересной части моего сообщения. Вернее, я заставил вас подвести меня к этой части. Да, наша планета действительно не размножалась, хотя, как клетке, ей положено это делать.
— Может, она умирает? — озабоченно спросил кто-то из середины зала.
— Успокойтесь, — широким жестом отвел подозрения Бернарди. — Она не умирает. Напротив, она того и гляди размножится! Мы с вами, коллеги, сидим на пороховой бочке! Не сегодня-завтра…
— Доказательства! — крикнул кто-то.
— Доказательства? Во-первых, раз Земля еще не размножалась, значит, она сделает это — учитывая ее возраст — и по теории вероятностей шансы оного события очень велики и все время растут. Во-вторых, все мы знаем, что наша планета расширяется, а это свидетельство того, что в ней накапливается вещество для второй — дочерней — клетки. (По мере слов Бернарди шум в зале нарастал.) И в-третьих, усилившиеся в последнее время землетрясения…
— Прошу прощения! — С кресла поднялся здоровенный бородач, сейсмолог и вулканолог по профессии, художник-авангардист по призванию. — В последнее время действительно отмечена совершенно невероятная активность земной коры, но нет, по-моему, никаких оснований считать, что это как-либо связано — а тем более, подтверждает — с развиваемой тут перед нами бредовой гипотезой…
— Я попрошу, — начал было Бернарди, но его перебили. Зал вскочил, загалдел, зашумел, заверещал, взбеленился:
— Хватит! Довольно! На Большой Совет! На Большой Совет!..
Что поделаешь — так встречает наука все по-настоящему новое и великое!
Разбор гипотезы Бернарди на Большом Совете должен был состояться через неделю. Но через неделю он не состоялся. Большой Совет не смог собраться: здание, где проводились его заседания, оказалось разрушенным землетрясением. Не смог он собраться и еще через неделю. Хватало других — куда более важных — дел. Немыслимой силы землетрясение обрушилось на Южную Европу и Малую Азию. Но не успел мир очухаться, как второе такое же землетрясение прокатилось по Индостану и Индокитаю. Была объявлена чрезвычайная общепланетная тревога. С внешних баз были вызваны все служащие. Организовывалось спасение пострадавших, помощь раненым. Следующие два землетрясения прокатились по совершенно непривычным к ним районам — по Сибири и Восточно-Европейской равнине, — сея повсюду страшные разрушения. Сейсмологи были бессильны: приборы предсказывали сплошное землетрясение, и никто не знал, где ждать следующей беды. Оказалось, в Микронезии. Землетрясение сопровождалось появлением трех гигантских вулканов. Едва появившись, они тут же взорвались со страшной силой. Куда там Кракатау и Санторину! В первые же полчаса были уничтожены вся Индонезия, Меланезия и пол-Австралии. Невиданной силы и высоты цунами обрушилось на побережье Южной Америки… В числе других погибших был и Сумасшедший Доктор со своей лабораторией, расположенной на Галапагосах…
Земля сходила с ума. Человечество агонизировало. В чудовищных муках и конвульсиях гибла цивилизация. И никому уже не было дела до каких-то там гипотез и научных споров…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});