решать профессионалы из спецподразделений, выполняет армия! Ну и
трагические результаты этого налицо...
На Лубянку я пришел работать в двадцать пять лет. Видимо, тут
сыграло немалую роль то обстоятельство, что в годы учебы в Московском
государственном университете я был командиром комсомольского оперативного
отряда - наши студенты патрулировали вечером улицы, уберегая граждан от
мелкого хулиганства. Помнится, шел 1964 год и я готовился к выпускным
экзаменам на факультете журналистики МГУ. Мы сидели в какой-то аудитории на
Моховой и прикидывали, у кого как сложится журналистская судьба. Вдруг
открылась дверь, и чей-то зычный голос крикнул: "Широнин - к декану!"
В кабинете декана я увидел двух незнакомых людей, которые
представились сотрудниками комитета госбезопасности и после короткого
разговора предложили мне вариант распределения в КГБ. При этом было
отмечено два важных для меня обстоятельства.
Во-первых, из разговора сразу выяснилось, что органам
госбезопасности известны детали моей семейной биографии: один из старших
братьев в годы войны пропал без вести. В то время это все еще считалось как
бы "негативным моментом" - во всяком случае, так говорили многие мои
знакомые. Однако сотрудники КГБ в разговоре со мной сказали, что это не
имеет никакого значения. Откровенно говоря, такой подход произвел на меня
очень благоприятное впечатление, вызвал доверие.
А во-вторых, мне предлагали работу по специальности - то есть
работу журналистскую. Речь шла о допуске к так называемой закрытой
тематике, например, о написании материалов относительно работ по ядерной
энергии в Дубне, по подготовке космонавтов в Чкаловской... Конечно, я в тот
момент понятия не имел, чем мне придется заниматься впоследствии, однако
разговор в кабинете декана пробуждал и профессиональный журналистский
интерес.
В общем, когда состоялось распределение, меня откомандировали в
вч №...
Да, в то время я никак не мог предположить, что мне придется,
наряду с материалами по закрытой тематике, углубиться в изучение статей и
книг тех людей, которых позднее назовут "инакомыслящими" или
"диссидентами". Мой рабочий стол был буквально завален самиздатовскими
рукописями. Это было одно из направлений контрпропагандистской работы в
сфере борьбы с вполне конкретными подрывными операциями времен "холодной
войны". Об этой взаимосвязи я подробно расскажу на страницах этой книги,
возможно, впервые в нашей печати раскрыв саму систему, я бы даже сказал
саму "исполнительную вертикаль" деятельности иностранных спецслужб на
территории бывшего СССР.
Кроме такого рода публикаций, мне, конечно же, приходилось
знакомиться с материалами сугубо закрытого характера - например, с
переснятыми на микропленку документами западных спецслужб и тесно связанных
с ними "общественных" и прочих организаций. Моей гражданской
специальностью, как я упоминал, была журналистика, и я многие годы постигал
другую, уже "военную" профессию - профессию контрразведчика, основная
задача которого - противодействовать иностранным разведкам, стремящимся
проникнуть на нашу территорию и вести шпионаж в пользу своих государств.
Один из наиболее опытных советских агентов Джордж Блейк, долгие
годы работавший в самом пекле "холодной войны", позднее с оттенком горечи и
пессимизма сказал: "Шпионаж мне представляется печальной необходимостью.
Пока существуют конфронтация и соперничество, пока есть армия и угроза
войны, шпионы будут необходимы. Конечно, лучше, если это возможно, быть
капитаном на мостике, чем кочегаром в трюме. Но оба нужны, чтобы корабль
шел вперед. Шпионы подобны кочегарам..."
Контрразведка охотится в первую очередь за "кочегарами", хотя
драматическая история советской "перестройки" показала, что и некоторые
"капитаны" стали объектом внимания контрразведки. В этой связи я рискнул бы
внести некоторые поправки в табель о рангах самых древних профессий.
Принято считать, что древнейшей профессией была проституция, а второй
древнейшей - журналистика (увы, с оттенком проституции). Но, возможно,
наиболее древними профессиями были все-таки шпионаж и контрразведка. А уж
вслед за ними шла журналистика, и только потом проституция. Такой ранжир,
на мой взгляд, делает честь журналистике, потому что, в отличие от
продажной любви за деньги, разведка и контрразведка издревле были связаны с
высокими целями служения Родине, - хотя обе стороны (разведчик и
контрразведчик), конечно, понимали это служение совершенно по-разному.
Пишу это к тому, что журналистика, конечно, с давних-давних
времен была так или иначе, прямо или косвенно связана с деятельностью
спецслужб, хотя далеко не все журналисты осознавали это - зачастую они
просто служили орудием в чьих-то руках, искренне веря в то, что делают
благое дело. Но в годы "перестройки" этот вопрос встал, что называется,
ребром, да и сегодня он чрезвычайно важен. И вот почему.
Журналистику, вернее средства массовой информации, принято
называть "четвертой властью". Но задача любой власти - будь то первая или
четвертая, - доступными ей методами защищать и укреплять государство,
усиливать его, а не разрушать державные устои. К сожалению, в годы
"перестройки" да и сегодня, мы увидели слишком много обратных примеров -
когда "четвертая власть" сокрушала важнейшие государственные институты,
подрывая основы государственной и экономической независимости страны.
Почему так происходит?
Как профессионалу-контрразведчику, мне предельно ясен ответ на
этот вопрос. Ясно, в этой связи, и то, почему некоторые средства массовой
информации в момент крушения СССР главные усилия сосредоточили именно на
том, чтобы уничтожить КГБ, развалить его и разрушить стройную систему
обеспечения государственной безопасности России. Да, уже не СССР, а именно
России! Безусловно, это был так называемый политический, а правильнее было
бы сказать, геополитический заказ зарубежных конкурентов России, уже не
связанный с "уничтожением коммунизма", а преследовавший вековые интересы
Запада.
К сожалению, не вся журналистская братия смогла вовремя
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});