снова в своем теле. Но мы-то знаем, что ей не померещилось. Посмотрим, что было чуть раньше, или вы поверите на слово?
На слово Шекрам не верил даже себе, и они посмотрели — как Хелена видит внезапно уснувшего доктора, как наклоняется к нему, а потом вдруг бьет себя ладонью по лицу, кричит, вскакивает и падает на пол, ударившись по пути о стол. Падает не Хелена, а Артен Шекрам, занявший ее тело. Он еще пытался понять, что случилось, и пока только один вопрос приходил в голову:
— Как ты прошел охрану?
— Неожиданно! Не думал, что вас именно это заинтересует, но я покажу. Смотрите! — Жетар снова включил прибор и Шекрам вздрогнул.
— Не бойтесь, вам тут никакой угрозы нет! У каждого разума есть свой особый набор импульсов, частот. В принципе, мы все просто радиоволны. Вот они, эти круги на экране — это несущие частоты разумов. Вот я, вот вы, вот Хелена. Я могу перехватить их на небольшом расстоянии и перенаправить. И вот вы уже в теле Хелены, а она — в вашем. Это всегда обмен. Можно и обратно вернуть, как вы поняли!
— Как ты прошел охрану? Убил? — снова спросил Шекрам. Его вопросы без ответа не оставляют!
— Ах да, охрана! Вот, смотрите! — Жетар коснулся знака бесконечности внизу экрана. — Сейчас прибор в режиме постоянного переноса. А вот так, смотрите, я нажимаю кнопку!
Он нажал, и упавшая на бок восьмерка сменилось цифрами «10:00».
— Теперь это таймер, на 10 минут, а потом автоматически случится обратный перенос. Так что я просто поставил его на 15 секунда, завязал себе глаза, врубил в наушники музыку на полную громкость, и прыгнул в тело вашего привратника. Как раз хватило времени, что бы нажать кнопку открывания ворот и поднять его кружку с кофе над головой — и по таймеру обратно. Охранник ваш сидит, смотрит порнушку, и вдруг — бах! Он ослеп, в ушах ревут гитары, он мечется сюда-сюда, а потом все заканчивается, а он стоит, и кофе себе на голову льет. Так что я прошел в открытые ворота под шумок, а он к вам на помощь не придет, наверняка сейчас вместо порнушки смотрит рекламу частных психиатров, доктора себе ищет. Здорово же, да?
Жетар расхохотался так, что слезы потекли по лицу. Да и Шекрам выжал из себя улыбку. Здорово то, что перед ним стоит полный идиот! Причем идиот с секретом вечной жизни. Не поиметь такого — тяжкий грех.
— Но мы отвлеклись! — Жетар вытер слезы. — Вот теперь, когда вы попробовали все на себе, давайте обсудим условия возвращения вашей молодости.
И переговоры начались.
***
Фальком ждал. Ожидание составляло суть и девиз его жизни. Можно было бы нарисовать его портрет в полный рост с подписью «Фальмком Ожидающий», и повесить над камином, если бы у него был камин.
Он ждал, пока отец признает его сыном. Ждал, пока сможет прибавить к имени Фальком фамилию Шекрам. Ждал чека на свое содержание, и тот прибывал точно по графику, каждый месяц — мятый чек в роскошном конверте. А больше всего он ждал смерти отца.
Старый козел должен будет оставить кому-то свои миллионы. Фальком высылал ему поздравления на все праздники, и ежегодно ехал к отцу, что бы поздравить его с днем рождения, хотя каждый раз его встречали только запертые ворота поместья. Но и это не плохо! Другие дети не допускались даже к воротам, так что ближе него у Артена Шекрама все равно никого не было. И не было никого, чье имя он может вписать в завещание.
Фальком ждал. Все прочие дети, его почти неведомые браться и сестры от разных жен и любовниц, отвечали умирающему богачу его же оружием — полный молчанием, тишину которого нарушал только скрип суставов, когда Шекрам выписывал чеки, что бы смять их и сунуть в конверт. А порой еще и плюнуть в него.
Но Фальком терпел, старался быть хорошим сыном и высылал поздравления с каждым днем рождения. Поздравлений накопилось уже слишком много, а умирать Шекрам упорно отказывался. Это становилось проблемой. Алкоголь и казино плохо сочетаются с пустым кошельком. Фальком задолжал многим и многое, и нуждался в деньгах куда сильнее, чем другие бездельники мира. От смерти Шекрама зависело не богатство, а сама его жизнь.
Он наблюдал за отцом издали. Делать это приходилось чужими руками, но казино и алкоголь помогают не только потерять деньги, но и найти сомнительных друзей, из числа тех, которые не любят патрульные машины и камеры слежения, а вместо имен предпочитают использовать клички. Штырь, мелкий вор, оказался не плох в слежке, и Фальком платил ему за прослушку телефона отца. В понимании техники Шекрам застрял в эпохе проводных телефонов, которыми пользовался до сих пор, и слов «информационная безопасность», наверное, вообще никогда не слышал. Сейчас Штырь сидел на стуле напротив, потягивал пиво и разглядывал официанток.
— Штырь! Отвлекись от баб, и расскажи, что узнал. Ты меня сюда притащил, как вроде что-то случилось.
— Случилось. Твой папашка уволил всю прислугу. И всех врачей.
— Ну, так и слава богу! Может, смирился, что помирать пора.
— Не смирился. Наоборот, бодрячком. Начал вставать из кресла, ходить с палкой. Заказал еду не по диете! И с ним какой-то тип. Несколько новых медсестер, горничная, и вот этот вот тип! — Штырь выложил на стол фотографию, на которой доктор Жетар шел рядом с Шекрамом, заботливо поддерживал его под руку, и что-то рассказывал, судя по перекошенному лицу.
— Что он тут говорит?
— Я почем знаю? Но я пробил этого мужика. Профессор Нарсен Жетар, выпускник всего на свете. В шестнадцать лет закончил школу, в двадцать получил первое образование, в двадцать пять нарисовал себе диссертацию по физике. А в тридцать два — еще одну, по медицине, что-то там, на счет работы нервной системы.
— Стало быть, врач?
— Врач. И физик. Говорят, крутой спец по изобретению всяких медицинских приборов. Но его выперли с работы за темные дела и эксперимент над студентами. Понятия не имею, что он творит. Но он творит это с твоим папашей.
Фальком посмотрел на фото. Внешность обманчива, и врач на снимке не походил на двойного гения. Хотя и на простого афериста он не походил.
— Лечение или разводка? — спросил Фальком.
— А лечение есть? — спросил в ответ Штырь. — Ты ж сам мне говорил, что старику уже никто не поможет, разве что ангелы! А у этого доктора я крыльев что-то не наблюдаю. Так что его явно разводят.
— Ну и ладно! —