самолёта, то я обычно не лезу в воздухе обратно… — она отвернулась — Кроме того, мы должны вернуться в ангар. Я обещала Ли позвонить сегодня.
Фарида попыталась, но ей не удалось скрыть сердитый взгляд, который автоматически омрачал её лицо всякий раз когда речь шла о Ли Гоне.
— Конечно, верно, — сказала она, надев наушники пилота с микрофоном. Фарида рассеянно коснулась большим пальцем крохотного пирсинга Монро над верхней губой и нахмурилась. Это выдало её и она возненавидела себя за то, что показала так легко раздражение.
Эвелин, естественно заметила этот жест.
— Я бы хотела, чтобы ты поладила с ним, Ри. Я имею в виду, что знаю, он хотел бы быть менее буйным…
— Да он на голову больной, в этом все его проблемы! — выпалила Фарида прежде, чем поняла, что сказала. — Впрочем, это не моё дело диктовать тебе, с кем встречаться, — добавила она, пытаясь остыть.
— Нет, это не так, — голос Эвелин похолодел, — Ли не такой парень, как другие с которыми мы встречались: проходимцы или дети богатых родителей. У него есть планы, есть амбиции, — сказала она защищаясь, — и он относиться ко мне хорошо.
На этот раз Фарида подумала, что лучше будет промолчать. Насчёт Гона она могла ответить дюжиной колкостей, начиная от его воспитания в сомнительной семье до буйного нрава и случайных вспышек гнева. Но всё это уже много раз обсуждалось между двумя подругами и никогда не находило разрешения. Она не хотела лезть в личную жизнь Эвелин и в очередной раз напоминать о неправильном выборе, не хотела дистанцироваться от женщины, которая была её единственным другом с самых первых дней на Хэнше, когда казалось, что этот город собирается съесть её живьём. Но она не могла игнорировать того, каких мужчин выбирает Эвелин. Ей не нравилось это.
Фарида прервала любую последующую дискуссию, подключившись к общему авиационному каналу и связавшись с диспетчерской Хэнши.
— Эйч–Эй–Си, это АркЭйр ноль–девять–девять. Проверочный полёт завершён, мы возвращаемся на базу. Запрашиваем разрешение на возвращение на Альфа Альфа Один Четыре, конец связи.
Искусственный голос затрещал в её ушах.
— АркЭйр ноль-девять-девять, Эйч–Эй–Си подтверждает. Место для посадки очищено, конец связи.
— Поняла, — сказала Эвелин, взявшись за штурвал. Свободное и лёгкое настроение витавшее до этого разговора в кокпите улетучилось.
— Конечно — обронила Фарида, глядя в сторону. Её глаза остекленели будто она заглянула внутрь себя.
— Я проверю свою съёмку, — произнесла она.
Внезапно она снова падала в небо, ей показалось, что пол ушёл из-под ног. Но на этот раз всё происходило только в её голове. Кожа Фариды покалывала от призрачной памяти о прыжке.
Она не была из тех людей, которые хвастались своими аугументациями. Может быть, это сказывалось воспитание в консервативной семье, но Фарида была внимательна к тому, как люди вне ближнего круга воспринимали её. Она никогда не чувствовала желания изменить себя радикально — заменить себе конечности или пойти на другие очевидные хирургические операции. Те имплантанты, которыми она владела, были относительно небольшими — аугументации нервной системы, которые давали ей лучшую реакцию и более острое зрение. Был также «чёрный ящик», но она, как правило, использовала его больше для своего собственного развлечения.
Этот девайс по существу был аналогом бортового самописца установленного в V-22. Устройство захватывало и оцифровывало импульсы полученные c ушных и глазных нервов, так можно было получить фотографии и звуки, в последующем воспроизводить их или загрузить ощущения через разъём в виске. Такой имплантант был достаточно распространён среди лётчиков, он был спроектирован быть таким же прочным, как и бортовой самописец на самолётах, с которого можно было при авариях со смертельным исходом установить первопричину крушения. Китайские авиалётные власти сделали их обязательными для всех гражданских пилотов, работающих в их лётном пространстве.
Однако, Фариде он не был нужен. Она была достаточно уверена в своих способностях избежать любой нештатной ситуации, не говоря уже о банальном жёстком приземлении, поэтому она использовала имплантант для сохранения своих диких ощущений от приключений, всякий раз когда могла, и перегоняла отснятый материал на жёсткий диск в своей квартире.
Кому-нибудь другому, они могли показаться случайными сенсорными клипами, лишёнными контекста и смысла, но для Фариды это были оцифрованные воспоминания. Как будто смотришь чьё-то домашнее видео, которое действительно не имеет никакого отклика в твоей душе, разве что ты сам не был запечатлён на этом видео.
Сейчас же воспроизведение затянуло её так глубоко, что когда «Оспри» начал снижаться по направлению к Хэнше, для Фариды стало почти шоком освободиться от перешитых переживаний и ощущений и вернуться в реальный мир. Огромная взлётно-посадочная платформа верхней метрополии, колоссального города-над-городом, заполнила всё поле зрения. Город напоминал Фариде огромный стол, заставленный изящными бутылками и богато украшенной посудой, каждая часть сделана из отборного хрусталя или декорированного фарфора. Травянистые, аркологические башни стремились к небу, словно вазы полные цветов.
Здесь находились владения могущественных и богатых людей Хэнши, тех кто жил в разрежённом воздухе на запредельной высоте — высших руководителей компаний и крупных капиталистов. Бок о бок с ними была интеллектуальная элита, которая являлась персоналом эксклюзивных университетов и исследовательских центров. Монолитная скульптура башни корпорации «Тай Юн Медикал» главенствовала на этом искусственном ландшафте, её поверхность была ровной и гладкой словно кожа кибернетического протеза, на которых эта компания сделала колоссальное состояние.
Эвелин повела их вниз, мимо толстых перекрытий Паньгу — массивного яруса, отделённого от верхнего района — и они спустились к старому городу.
Под верхним городом в вечном сумраке и тени находился нижний старый Хэнши. Освещённые неоном улицы лежали под массивными жилыми башнями-муравейниками и дымными индустриальными комплексами. Дроны и другие летательные аппараты сновали туда-сюда. Небо стало оживлённым после того, как для двух Хэнши начался новый день.
"Вряд ли нижняя Хэнша когда-либо действительно спала", — подумала Фарида.
Отражение в кривом зеркале богатства и роскоши Верхнего города. Животное, опасное подобие, словно бы брат-близнец, но другой, непохожий, потрёпанный Судьбой и знающий цену всему — такой всегда настороже и никогда не спит.
В Нижнем городе жизнь была дешевле и времена всегда были тяжёлые; а наверху, в это же время всё может и сияло немного ярче, но там был другой характер опасности. И это будет пострашнее простого и прямолинейного Нижнего города.
***
Вместе с Фаридой они повернули турбопропеллер в вертикальное положение. Эвелин, управлявшая «Оспри», стала снижаться по спирали. Конвертоплан совершил аккуратную посадку на южной площадке «АркЭйр» — этот аэродром