— Я читал показания в полиции. Ты утверждаешь, что мой сын насильно тебя усадил в автомобиль, залив водкой. Самой не смешно? Ему всего девятнадцать. Хотел тебя изнасиловать? А может это ты хотела его трахнуть?
Я вынимаю кляп и брезгливо смотрю в милое ангельское личико. Её внешний вид не портит даже размазанная тушь под глазами.
— Зачем мне врать полиции? — брезгливо кривит лицо, бросает взгляд на окно и тут же меняет тему, — что вы сделали с Ромой?
— У твоего тупого героя асфальтная болезнь, но жить будет. — Отвечаю изначально на второстепенное. — Сегодня Давид пришел в себя и рассказал совершенно другую историю. Ты видимо надеялась, что он отдаст Богу душу и поэтому пыталась себя обелить?
Я чувствую, как закипела моя кровь, как бурно взыграла по венам. Я хватаю эту дрянь за горло и сжимаю так, что она стала задыхаться.
— Он не умер! Он будет жить, а ты пойдешь соучастницей преступления!
— Отпустите, — дёргается, хрипит, пытаясь освободиться из хватки, — я не могу дышать.
Я отдергиваю руку и ошалело смотрю на скрюченные пальцы. Черт! Я едва не придушил эту тупую девку. Никогда не позволял поднимать руку на женщин. Никогда. Теперь же во мне бушует тигр, который требует делать своей беспечной жертве больно.
— Завтра же пойдешь в полицию с повинной. Расскажешь, как на ходу сосала, как отвлекала внимание моего влюбленного сына. Это, мать твою, дорога! Или настолько между ног зудело, что терпеть не могла до первого отеля?
Девчонка жадно хватает воздух ртом, по щекам из глаз катятся слёзы.
— Мне нечего добавить к тому, что я уже рассказала! Я не знала вашего сына, когда он втащил меня в свою машину, и лучше бы никогда не узнала!
— Ты врешь!
Гаркнул я, стукнув кулаком по спинке кресла. Сын предупреждал меня, что эта проходимка умеет хорошо пудрить мозги. Осведомлен — вооружен. Меня бесит её вид загнанной лани. Пальцами хватаю ее лицо за подбородок и заставляю смотреть себе в глаза.
— Плохо услышала? Завтра идешь в полицию с повинной. Не пойдешь добровольно, поможем.
Девчонка вздрогнула, когда я очередной раз ударил кресло.
— Я никуда не пойду и не буду лжесвидетельствовать. Хоть убейте, но не буду. Ваш сын сделал всё то, что я сказала. Если бы он смотрел на дорогу, а не тянул меня за волосы к своей ширинке, трагедии бы не случилось, и он за неё в ответе.
— Тогда будем лечить твой склероз. Ты сама подписала себе приговор. Евгений, за город.
Я откидываюсь на спинку кресла, правой рукой роюсь в кармане, чтобы извлечь очередной порцию никотина. Тяжёлой будет ночка.
— Куда вы меня везёте? — паникует девка. — Что не так с вашей семейкой?! Вы понимаете, что незаконно так поступать с людьми?!
— Решение проблемы простое: ты говоришь с полиции правду, а потом валишь на все четыре стороны. Мой сын мотать срок в одиночку не будет.
— Я уже сказала правду. Сколько не пытайтесь вы уговорить меня солгать, чтоб вашему отпрыску не пришлось мотать срок в одиночку, у вас ничего не получится. Я не стану врать полиции. А правда не на стороне вашего сына-чудовища.
— Упрямая. Тогда будем бить по самому больному, не таких ломали.
Смотрю этой смазливой курице на слишком привлекательную грудь и скалюсь. Почему бы не начать с её благоверного? Если он чем-то ей как бы дорог, то включит себе какие никакие мозги.
— Что вы имеете в виду? — не поняла и насторожилась девчонка. Щёки полыхнули красным, когда она поняла, куда я уставился.
Я лишь окинул девку презрительным взглядом и отвернулся к окну, сделав затяжку. Пусть додумывает сама, шестерёнки включатся и процесс согласия пройдет на ура.
Автомобиль вынырнул из города и на полной скорости устремился к моему загородному дому. Очередная сигарета не принесла успокоения. Да и есть ли шанс на то, что мои мозги смогут успокоиться в ближайшем будущем?
— От сюда не сбежать, сразу предупреждаю.
Смотрю на то, как Евгений помогает гостье выйти из автомобиля и развязывает руки.
— Джой, охранять.
Из затененного угла вальяжно выходит огромный доберман и садится рядом со мной.
— По территории бродит ещё несколько. Рискнешь — лишишься важных частей тела. Всё понятно?
Девица сглотнула, глядя на пса, а затем повернулась ко мне.
— Зачем вы это делаете?
— Мой сын не будет мотать срок в одиночку, если выживет. Его кровь на твоих руках, Рудковская. За сына я пойду огонь и воду.
— Грёбаный извращенец, — не выдержав, взрывается вдруг девчонка, — такой же, как и сын! Когда выскочат камеры и скажут, что всё это чья-то злая шутка? — прислоняет ладони к лицу, пытаясь спрятаться в них от кошмара, в котором оказалась.
Хватаю ее за длинные волосы, когда она делает несколько неправильных шагов к выходу из усадьбы, сильно сжимаю эту светловолосую копну и рычу ей на ухо, не сразу замечая, что мой голос подобен взрыву.
— Шлюхам слово не давали, будешь много лишнего пиздеть, пущу по кругу. Парни любят смазливых кисок трахать во все щели. Если будешь сговорчивой, тебя буду трахать только я — извращенец. Понятно? — дёргаю волосы одной рукой, а второй сжимаю горло, чтобы не вздумала дернуться и все хорошо расслышала.
Девка запищала в моих руках, когда рука сомкнулась на волосах и дрожала как осиновый лист, слушая угрозы. Я не шутил, и эта сука это понимала.
Смотрит мне в глаза, словно решается на что-то, затем косится на собаку, и закатывает свои кукольные глаза.
— У вас есть последний шанс отпустить меня. Меня будут искать, и полиции это не понравится, — хрипит, вцепившись в мои руки и пытаясь отодрать их от своего горла.
— С этим я как-то разберусь. А теперь пошла в дом, будем пробовать товар.
Толкаю девку вперёд, к ступенькам. Иван Петрович уже успел подготовить дом к приезду нежданных гостей.
Смотрю как послушно идёт к двери, толкает ее. Иду за ней, рассматривая красивую фигуру, одетую в бюджетный вариант. И я понимаю сына: есть на что посмотреть, не смотря на то, что тряпки из местного дешёвого рынка. Парень впервые влюбился, но поплатился за свои пылкие чувства. Я раздавлю эту тварь и физически, и морально, если не сделает так, как я хочу.
— У тебя есть десять минут, чтобы привести себя в порядок. Вторая комната направо по коридору. Халат там же, тапки тоже в шкафу на нижней полке.
Девица тенью шмыгает в том направлении, которое я указываю, и исчезает с моих глаз.
3
Сам я быстро сбросил пальто, туфли и прошел в соседнюю комнату. Мне хватило десяти минут, чтобы просто смыть с себя негатив. Но бушевавший в душе раздрай не давал возможности приглушить гнев и злость на Рудковскую. Я блефовал, пытаясь усмирить норов девки, но её тупость просто поражала. Она стояла на своём, так, словно ей было плевать на все те угрозы, что сыпались в её адрес.
Когда вышел в гостиную, никого не было и в помине. Кто бы сомневался. За побег я не переживал, псы знали свою работу. Их усмирить непросто. Рискнёт ли? Лай Джоя заставил меня иронично фыркнуть. Рыбка попалась? Не сомневаюсь. Лучший из доберманов знал свою работу и четко её выполнял.
Набрасываю пальто, так же как и был в тапках, выхожу на улицу и ориентируюсь на собачий лай. Что я вижу? Валяется Алина под стенкой дома в полуразобраном состоянии и едва не скулит.
— Здесь ночевать будешь или в доме?
Поднимает на меня злой, затравленный взгляд.
— Уберите пса!
— Я ответ не услышал?! Джой, охранять.
Пёс продолжал рычать, не сдвинувшись с места.
— Я боюсь собак, — едва не скулит девчонка, вжимаясь в стену дома.
— Ответ!
— В доме, — рявкнула, опасливо глядя на оскал Джоя.
— Джой, охранять территорию.
Я довольно улыбнулся, когда пёс сорвался с места и умчался за угол дома.
— У тебя есть тридцать секунд забежать в дом и десять минут, чтобы привести себя в порядок. Второе путешествие тебе придется пережить на улице, в обнимку с кустами жасмина. Я жду тебя в гостиной.
Я больше не контролировал девку. Если включила мозги, влетит в дом пулей.