Читать интересную книгу Лесная крепость - Николай Гомолко

Снова на пригорке полыхнуло песчаное облако и глухо застонала земля. А потом наступила тишина. Партизанский окоп замолчал. Молчали и немцы.

Алесь надеялся, что партизаны используют эту передышку — выберутся из окопа и ползком начнут отходить в лес. Но никто не показывался: ни чернявый Семен, тракторист из соседнего села, ни Петро Горошченя, ни дядька Антон Булка, пожарник, с которым особенно подружился Алесь и считал его за родного батьку.

Неужели погибли?! Хотелось плакать и кричать от отчаяния, кинуться туда, к окопу…

А лес вдруг загудел пронзительными голосами. Это немцы поднялись и бросились к безмолвному окопу.

Алеся охватил страх: ведь он один среди врагов, совсем один!

Глянул по сторонам, вскочил и бросился бежать. Его заметили, и вдогонку часто застрекотали автоматы, но он бежал, не разбирая дороги, и скоро ельник остался позади. Теперь его окружали редкие кустарники и болотный купняк. Хорошо, хоть болото здесь за лето высохло — не провалишься по пояс в зыбкую трясину. Алесь мчался что было сил, за плечами у него болтался мешочек с черствым хлебом.

Неожиданно сквозь лесные заросли блеснула озерная гладь. Стрельба за спиной стихла. Алесь остановился. Справа от озера мрачно темнела прогалина, поросшая осокой и корявыми низкорослыми сосенками. Где это он? Может, это то самое страшное болото, которое люди окрестили Комар-Мохом? Говорят: тут не найдешь ни дорог, ни тропинок, ни бугорка, ни просто сухого местечка, где бы можно было прилечь, отдохнуть.

И вдруг снова где-то совсем рядом, вверху раздался гул моторов! Все ближе и ближе, уже совсем над головой. Да это бомбардировщики!

Вздрогнула земля, заходила под ногами, как зыбкий помост. Взрыв, другой, третий!.. Где-то совсем близко от того места, где остановился Алесь, запахло порохом и дымом.

«На кого они кидают бомбы? — подумал Алесь. — Значит, где-то тут есть еще партизаны. Эх, была бы у него винтовка, не прятался бы он, как заяц, а залег бы за первый же пень или камень и палил бы по врагам».

Алесь повернул к озеру. И вдруг увидел человека. Человек тоже бежал к озеру, был в гражданской одежде, с винтовкой в руках. Неужели партизан? Алесь замер, перевел дыханье, оглянулся: может, он не один? И крикнул:

— Эгей!

Человек остановился.

— Эгей! — снова крикнул Алесь. Тот бросился к нему.

— Откуда ты, хлопче?

— С той поляны, что за ельником. Фашисты наших побили, минами…

— А мы хотели прорваться. — Мужчина тяжело дышал, говорил хрипло, задыхаясь. — Пошли врукопашную — не пробились… Патронов нет, гранат нет… Двух фрицев я штыком прикончил. Думал, выскочу на волю — не удалось. Ну, мы и повернули. Нас только двое осталось — Димка Лявонный и я. Димка побежал к болоту, а я сюда, к озеру… Слушай, хлопче, немцы скоро здесь будут, надо прятаться.

— Может, в мох зароемся?

— Думал уж я об этом, но фрицы не дураки. У них овчарки, мигом найдут. И тогда нам конец… Давай к воде поближе. Укроемся под корягами — вернее будет.

И они побежали. Приминая ногами нетронутый мох, продираясь через высокую крапиву и заросли дикого малинника, короткими перебежками бросились к озеру. Оно было уже совсем близко; на его водной глади мирно отражались закатные облака и неяркое солнце. А где-то уже вдали тяжело стонала земля: рвались снаряды, рушились вековые деревья…

Алесь с трудом поспевал за партизаном. Ныло тело, нестерпимо болели ноги. Но вот наконец и берег!

Шелестит под легким ветерком высокий лозняк и зеленая в ржавых пятнах осока, кругом темнеет стоячая вода.

— Давайте переберемся туда! — сказал Алесь. — Тут, видать, не очень глубоко.

— Пожалуй. — Партизан внимательно осмотрелся, прикидывая, какие у них шансы на спасение. — Эх, была не была! — Он махнул рукой и первым ступил на неверную почву.

Прибрежный зыбун упруго заколыхался, подался под ногами, угрожая проглотить смельчаков. Помогла перекладина из полусгнивших жердей. По ней наши путники и прошли к озерной протоке.

Здесь огляделись. Иссиня-серая предвечерняя мгла уже окутала даль. Снова послышался рев самолета. Алесь, не раздумывая, кинулся в тихую, масляно блестевшую воду и поплыл. Партизан, опираясь на винтовку, бесшумно спустился с зыбуна в протоку.

Через несколько минут оба были на берегу, на опушке рощи. Не сговариваясь, бросились в самую чащу.

Но тут в зарослях густого ольшаника, что подступал к самому озеру, ударил оглушительный взрыв. Потом другой, чуть ли не совсем рядом, третий…

Мощная раскаленная воздушная волна сбила парнишку с ног, бросила на землю. В ушах Алеся зазвенело, белый свет заслонило черное облако…

Глава вторая

Первым очнулся партизан. Он открыл глаза и увидел над собой темное небо, усеянное звездной россыпью. Была ночь. Безоблачная, тихая, торжественная. На фоне неба чуть-чуть покачивались тонкие длинные камышинки. Совсем рядом, в невысоких кустах ольшаника, выводила свою негромкую песенку какая-то птица. Она чиликала долго, усердно, без передышки — предвещала скорый рассвет.

Он приподнял голову и попытался привстать. Грудь болела, не хватало воздуха. Ухватился рукой за шершавую осоку и сел. Ощупал лицо, голову. Шевель-нул рукой н ужаснулся: пет винтовки! Он вышел из последнего боя целым, невредимым, и, хотя патроны кончились, винтовка была при нем.

Бомба упала совсем близко, взрывная волна опрокинула его на землю. Он потерял сознание и потом, видимо, проспал почти всю ночь. А где же хлопчик, с которым они спасались в камышах от немцев? Он оглянулся. Ночная мгла заметно рассеивалась, наступали предутренние сумерки. Однако где же хлопчик? Может, со страху убежал куда глаза глядят? А может, случилось самое худшее?..

Партизан стал обшаривать кусты. Там нашел винтовку. Тщательно вытер с нее грязь и повесил на плечо.

И опять отправился на поиски. В одном месте он наткнулся на вывернутый пласт зыбуна с густой гривой камыша, увидел срезанные будто ножом сосновые ветки — следы вражеской бомбы.

Неожиданно земля заходила у него под ногами. «Трясина», — догадался он и повернул сторону. И тут, в зарослях осоки, увидел темнеющее бревно… Бревно ли? Сердце ёкнуло от догадки… Он кинулся в кусты. Так и есть: мальчишка! Тихо посапывает во сне — живой!

Партизан чуть не крикнул от радости — парнишка цел и невредим. Выходит, все обошлось счастливо, спаслись они от немцев и погибать пока не собираются!

Видно, фашисты потеряли их след, а через протоку пробираться не решились. Хороший тайник нашли себе беглецы — здесь их никто не достанет. Но кто знает, что принесет новый день! Ведь опасность по-прежнему на каждом шагу, и неизвестно, в каком обличье она предстанет перед ними сегодня. Если гитлеровцы прорвались через заградительные партизанские посты, они пройдут к озеру и скорей всего прочешут и тростниковые заросли. Значит, пока не поздно, под прикрытием сумерек — скорей к своим.

Расположение главных партизанских сил он знает — это самый центр болота Комар-Мох. Ох, уж это болото, пропади оно пропадом! Скольких сожрало его ненасытное трясинное брюхо. И сейчас тысячи жизней людских зависят от него. Только страшней теперь не коварная трясина, а голод, холод и вражеские пули.

Между тем небо светлело. К одинокой певунье-птичке присоединились другие. Но голоса их совсем не мешали один другому, а удивительно стройно сплетались в звонкой прекрасной песне. Так бы стоять и слушать… Но не до этого теперь…

Удобнее приладив на плече винтовку, партизан нагнулся к мальчику, осторожно тронул за плечо.

— Вставай, браток, пора!

Алесь глубоко вздохнул и приоткрыл глаза. Но тут же зажмурился, пробормотал:

— Спать хочу…

— Ого, какой пан! Не дури, браток, вставай, не то придут фашисты, мигом разбудят!

Мальчик вздрогнул испуганно, вскочил.

— Фашисты? — Он тревожно всматривался в лицо незнакомца.

— Не узнаешь?

Спросонок Алесь никак не мог сообразить, что происходит.

— Где я?

— А бомба? Помнишь, мы забежали сюда, в чащу, тут взрывом нас и накрыло…

— А-а, — протянул Алесь, — вспомнил… А вас не задело?

— Как видишь, стою на ногах. Выходит, мы с тобой в сорочках родились!

— Есть хочется, — сказал Алесь, — и пить. — Он снял с плеча холщовый мешочек. — У меня сухарь есть. Хлопцы-партизаны вчера мне отдали. Давайте съедим его! Понюхайте, как он хорошо пахнет — кленовым листом! Мама всегда сажала хлеб на кленовые листья.

Партизан протянул руку к мешку.

— Ну-ка, покажи.

— Чур, только не есть…

— Не бойся.

Партизан взял хлеб, взвесил его в руке, поднес к носу.

— И верно, душистый. — Он повертел его так и эдак. — С полкилограмма будет… — Потом сказал: — Так вот что, хлопче, на-ка положи назад в сумку. Завтрак отменяется.