— Как долго! Почему они не возвращаются? — спрашивал у старика потерявший терпение Гауранга, младший, а теперь и единственный сын вождя. — Они же вернутся?
Старик не отвечал, он неотрывно смотрел поверх борта на далекие заснеженные вершины гор и не замечал, казалось, ни ножа у горла, ни жары, ни тормошащего его мальчика.
Но вот со стороны леса послышался какой-то шум, треск сучьев под беспечной ногой, голоса, и наконец показались посланные на разведку воины. Четверо сгибались под тяжестью огромного оленя, остальные были увешаны тушками битой птицы. Чуть позже подошли два других отряда. В шлемах воины несли неведомые сочные плоды и ягоды, связки серебристых рыбин, кожаные фляги были наполнены родниковой водой.
Все говорили одно и то же: никаких следов человека, звери и птицы непуганы, ручьи полны рыбы, а в двух полетах стрелы за холмами есть долина, будто созданная для поселения.
Не дожидаясь сигнала, корабли один за другим ткнулись в берег, ликующая толпа перехлестнула через борта, оружие и доспехи полетели в одну кучу, и недавние беглецы, почувствовав наконец долгожданную свободу и безопасность, превратились на время в детей. Разведчиков снова и снова заставляли рассказывать об увиденном и каждую новую подробность встречали восторженным ревом. Истосковавшиеся по земле ребятишки устроили на песке веселую возню, женщины плакали от счастья, а воины со всего размаха хлопали друг друга по спине и наконец, сцепив руки и образовав круг, в центре которого был вождь, пустились в пляс, как во время большого праздника, хором выкрикивая клич клана:
— Гу-найх! Гу-найх! Гу-найх!
С помощью Гауранга спустился на берег старик Данда. Сильно припадая на левую ногу и опираясь на посох, он направился к танцующим воинам. Завидев его, те прервали пляску и расступились, смолкли голоса. И почудилось вдруг всем, или это было на самом деле, что распрямились плечи старика, выше стал он ростом, засверкали и помолодели глаза.
Медленно шел Данда, благоговейным было молчание воинов. Старик появился в трудную для клана минуту и спас их, а во время плавания залечивал страшные раны, сращивал сломанные кости и прикосновением прохладной руки снимал жар и успокаивал лихорадку. Но кто он и откуда пришел?
— Старик, ты умер бы первым, окажись здесь люди! — со смехом выкрикнул Гунайх, и вздрогнули воины от звука его голоса. — Скажи, наконец, какую ты хочешь награду?
— Вам здесь жить, — раздалось в ответ. Скрипучий голос Данда слышен был всем. — Здесь будет ваш новый дом. Здесь все ваше, вы все начинаете сначала и постарайтесь, чтобы новый дом не был похож на старый, иначе участь ваша будет печальна.
Гунайх не понял. Гунайх нахмурился. В голосе старика ему почудилась угроза.
— Как тебя понимать?
— Я исходил много земель и везде видел, что счастье и горе, радость и болезни всегда есть среди людей, всегда они рядом, и лишь от самих людей зависит, какая из сторон одержит верх. Не нужно в новый дом нести старую рухлядь. А что до награды…
Старик улыбнулся, и глаза его потерялись в сетке морщин.
— Старому Данда много не надо. Миску похлебки и кусок лепешки.
— Смотрите! — раздался чей-то крик.
Невесть откуда взявшаяся большая белая птица сделала несколько кругов над людьми, ее снежные крылья едва не касались голов воинов, и села на плечо Данда. Он погладил ее, и птица доверчиво потерлась клювом о его ладонь.
— К счастью! Счастливое предзнаменование! — пронесся шепоток, и закаленные в боях воины, ощутив неожиданную робость, подались назад.
Вдруг раздался пронзительный крик. Все обернулись в ту сторону, где под деревьями давно уже толпились женщины. Крик повторился. Воины вмиг разобрали оружие и бросились к лесу, но навстречу им, размахивая руками, уже бежала одна из женщин.
— Сын! — кричала она. — У вождя родился сын!
Испугавшись голосов, снежно-белая птица снялась с плеча Данда и полетела в сторону леса.
Веселье у костров продолжалось до глубокой ночи.
— Я назову эту землю Гунайхорн — земля Гунайха! — говорил захмелевший вождь.
— У этой земли уже есть название, — тихо, так, что его слышал только сидящий рядом Гауранга, пробормотал хромой Данда. — Латриал — земля, которую ищут.
— Я построю в долине меж холмов город и обнесу его крепкими стенами!
— И город превратится в тюрьму, — бормотал Данда.
— Я установлю сторожевые посты в горах, и никто не пройдет в нашу землю незамеченным!
— И никто не сможет незамеченным покинуть ее…
— Зачем посты? Зачем стены? — возразил Балиа, брат вождя. — Здесь нет никого, кроме нас, все враги остались за морем.
— Нет врагов? — рявкнул Гунайх. — Враги всегда рядом! Но больше они не застанут нас врасплох. Отсюда мы никуда не уйдем. Костьми ляжем, но не уйдем. Старик прав, здесь наш новый дом. А ты завтра же возьмешь людей и отправишься к горам, разведаешь, есть ли там люди!
Балиа в знак согласия склонил голову и прижал руки к груди, и только Данда заметил, какой радостью сверкнули его глаза.
— Новая земля, новый дом, — уже сонно бормотал Гунайх. — Мы все будем строить новый дом…
— И изо всех сил будете стараться сделать его похожим на старый.
— Старик! Что ты все скрипишь? Ты так ничего и не попросил в награду… Ты хитер, ты знаешь, что сейчас мне нечего тебе дать. Ты хитер, ты подождешь, когда я разбогатею, но я не жаден, проси чего хочешь… — Вождь повалился на бок и захрапел.
Угомонились уже под утро.
Наступая на разбросанные по песку обглоданные кости и мусор, обходя лежащих вповалку воинов, хромой Данда подошел к самой воде и долго стоял там, опершись на посох. Большая белая птица возникла из темноты и села ему на плечо.
— Как твое крыло? — спросил у нее Данда. — Уже не болит? Хотел бы я полететь вместе с тобой и посмотреть, что там дальше, за горами и пустыней…
Дозорные спали, никто не окликнул скользнувшего в приоткрытые ворота человека, и, оказавшись вдали от стен, в густой тени деревьев, он с облегчением вздохнул. Некоторое время, замерев на месте, он вслушивался в ночную тишину, ожидая вскрика испуганной птицы, звяканья оружия или хруста ветки под неосторожной ногой. Но ничто не показалось ему подозрительным, он вышел из-под дерева и быстрым шагом, сторонясь тропинки, направился туда, где на обращенном к морю склоне холма стояла крохотная хижина хромого Данда. На пороге он обернулся, еще раз внимательно огляделся по сторонам, потом без стука толкнул дверь и вошел внутрь. Едва дверь закрылась за ним, как из кустарника появилась маленькая юркая фигурка и прильнула к стене рядом с окном.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});