Да, в своем критическом поколении я при всём старании державного соратника не нашел, ни одного. Чиновников и идеологов хватает, а вот художественно одаренного собрата по перу — ни одного. Есть несколько помоложе: Николай Переяслов и Капитолина Кокшенева, Сергей Казначеев и Илья Кириллов. А там ещё совсем молодые Олег Дорогань, Алексей Шорохов, Наталья Данилова, и уж не знаю, куда её отнести, Анна Козлова. Боюсь только, что пойдет Николай Переяслов тупиковой дорогой Владимира Гусева, тут и неисчислимая проза, и постоянная поэзия, и страсть к руководству. "Имел одной он думы власть..." — это не про него. А за двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь. Сможет ли он писать так, будто и нет над ним никакого начальства?
Когда-то давным-давно я писал в статье о Золотусском: "Критик должен верить только одному себе". Ни общественному мнению, ни совету друзей, ни начальникам, ни любимой женщине, ни самым высшим авторитетам. Только тогда он будет чего-то стоить. Этим и отличается, как там кто к нему ни относится, Вячеслав Огрызко, жаль, редко выступает в оперативной критике, но его литературный "Словарь" по сути, его концепция и жизни, и литературы. Для меня это самый ценный подарок за последний год, при всех огрехах и огрызках, которые там попадаются. Он меня критикует, я его критикую, живем, развиваемся, уточняем свои позиции.
Кстати, также ценю я и двухтомник Сергея Чупринина, написанный явно с либеральных позиций. Но для любителя литературы теперь есть куда заглянуть за справкой. Хоть в Огрызко, хоть в Чупринина, а они пусть воюют между собой на пользу литературы...
Вот и пришел я к забугорной либеральной сторонушке. Нельзя сказать, что там с критикой намного лучше. Неугомонный вечный непоседа Левушка Аннинский, который и о врагах своих пишет так, что они уходят, улыбаясь отрубленными головами, и гордятся убийственными отзывами. Я так не умею. Но Аннинский, как и Гусев, как Курбатов — из старшего поколения. Из моих любимых "сорокалетних". Старше там тоже никого из пишущих не осталось. Лишь злые и ехидные воспоминания Бена Сарнова, Станислава Рассадина, Лазаря Лазарева. Ушли из процесса, в живой критике их не существует. И своего Бушина у них нет. Как нет давно в критике и Игоря Золотусского, получившего свою солженицынскую премию за книгу тридцатилетней советской давности. Кстати, почти все книги, премированные Солженицыным, принадлежат советской эпохе. Как и он сам. По-прежнему следит за литературой Алла Латынина, иногда проявляется Алла Марченко. Уходящие шестидесятники. Им уже даже не понять новых противостояний, новых течений, новых увлечений. Их никогда не возьмут работать в журнал "Афиша" вместо талантливого литературного коммивояжера Левушки Данилкина, ибо они не знают, что предлагать новому читателю. Впрочем, такой же ворчливой бабушкой становится Наталья Иванова, огрызающаяся уже и на экстремалов, и на неформалов, и на вполне умеренных шаргуновцев. Им лишь бы в своем либеральном болоте квакать, да орденоносца Проханова ругать, будто сами не вместе с ним ордена получали из тех же самых рук. Не люблю я неофитов ни в либеральном, ни в православном мире. Когда хороший человечек Саша Цыпко говорит сотый раз по телевидению, мол, мы — старые антикоммунисты, мне становится смешно и грустно. Сплошные старые антикоммунисты из ЦК КПСС, КГБ, Политуправлений и редакций самых партийных газет. Жаль, не провели у нас, как в Чехии, департизацию, которую я предлагал в газете "День" еще в 1992 году, не было бы у нас во власти ни Ельциных, ни Путиных, ни Яковлевых, а в критике не командовали бы Натальи Ивановы, да и Сергей Чупринин вёл бы себя поскромнее. Не забывайте, ребята, когда вы получали боевые партийные ордена в Колонном зале, ваш любимый комиссар Суровцев ругал меня в газете "Правда" за антиленинский подход к культуре. А он у меня и сейчас остался такой же национальный и такой же антиленинский. Вот и вы со своим неудержимым ленинизмом безнадежно штурмуете ворота русской литературы. Нашей литературе явно мешал марксизм, но и либерализму там делать нечего. Это всё уже глубокие арьергардные бои за прошлое, которые ведет журнал "Знамя", и подпевают им Алла Латынина и Никита Елисеев из "Нового мира". К современной литературе эти бои никакого отношения не имеют. Можно признать, что в своих боях они победили, но их победа оказалась никому не нужна. Слово либерализм столь же чуждое любым молодым писателям, как и слово соцреализм, скорее даже — более мерзкое, с тем ещё можно поиграть в какие-нибудь авангардные проекты, объявить его новым авангардом, к примеру, но с либерализмом и всяческой политкорректностью никто из талантливых молодых мастеров дела иметь не хочет.
Вне этих идеологических и схоластических боев, нацеленный на яркость и художественность, на эпатаж и дерзание, в Питере стоит в критике как былинный богатырь Виктор Топоров, ещё один мой сверстник 1946 года. Вот с кем будет весело в будущем году вступать в ряды не мнимых, а истинных шестидесятников. Конечно же, за его эпатажем своя длинная идея, своя идеология европеизированной русскости. Он, как и Петр Великий, хочет победить шведов, чтобы взять у них всё лучшее. Его литература — это новая городская вызывающая литература. Она несомненно нужна, но для всей ли России? Он вечно ошибается, спотыкается, даже в своем "Нацбестселлере" совсем не нужен был ему в этом году нынешний Михаил Шишкин, но так легла карта. Сыграем и в неё.
Больше всего мне жаль своего земляка, архангелогородца Евгения Ермолина. Много писал о символах Руси, о великих князьях Ярославских, не чужд Православию. И вдруг заделался либеральным борзописцем. Вот бы с кем поработать Капитолине Кокшеневой и Владимиру Крупину, может, подвигните его по нужному направлению? Прочистите мозги, заполненные мусорным ветром либерального времени. Да и в его либеральных статьях нет-нет, но мелькают явно еретические нотки.
Конечно же, тон в нынешней постсоветской критике задает сегодня четверка талантливых сорокалетних: Павел Басинский, Андрей Немзер, Вячеслав Курицын, Дмитрий Бавильский. С такой командой можно играть. К тому же всегда рядом и начинает теснить молодое пополнение: Дмитрий Ольшанский, Лев Пирогов, либеральный экстремист Илья Кукулин, Евгений Лесин, Сергей Шаргунов.
Не скрываю, наши молодые ряды выглядят поскромнее. Радость одна, что и четверка эта, и тем более молодое пополнение, само готово поиграть и на нашей площадке. А мы и принять готовы.
Есть и новое литературное поколение. Беда одна, если не прорвется наружу какое-нибудь достаточно безумное, но достаточно жизненное направление, дающее определение и русской жизни в целом, и русской литературе, не заполнит новыми героями литературное пространство, нас ждет участь импотентной культурной старушки Европы. Где пишут хорошо, но ни о чем. Критики и должны первыми увидеть и зацепить это направление. Вот потому критика в России была всегда и идеологией. А став идеологией, она становится и предвестником новой великой литературы.
Олег Григорьев ФУТБОЛ. Посвящается Диего Армандо Марадоне
Эта спортивная поэма замечательного детского поэта Олега Григорьева так, по сути, никогда и не была опубликована в широкой печати, футбольные болельщики не разорвали её на цитаты и эпиграфы, не взяли на свое вооружение. А жаль. Может быть, после публикации в нашей газете на неё обратят внимание любители спорта. За внешним примитивным почти фольклорным полуанекдотическим строем видна четкая композиционная основа, есть мощный посыл, ибо она написана всё-таки не в стол, а во внешний мир. Олежек искренне надеялся, что когда-нибудь она прозвучит на наших стадионах. Мою статью о замечательной игровой поэзии Олега Григорьева читайте в июльском номере "Литературной России".
Владимир Бондаренко
Фут налево — фут направо,
Пас вперед и в сетке бол,
Не убавил, не прибавил;
Вот он — истинный футбол
Сквозь защиту парень рвется
Может, будущий Пеле…
Жаль, сшивать его придется
Под морфином на столе.
Сделал стоп хавбеку стоппер,
Хав лежит. Тут нужен опер.
Как уделали Круиффа,
Разберется только ФИФА.
Марадоны резвый бег
Останавливает бек.
Марадону валят с ног,
Он кривляется, контужен:
Чем талантливей игрок,
Тем ему, понятно, хуже.
Дознаётся ИНТЕРПОЛ,