«на природе».
– О-о, как же я люблю греческий салат. И соус для салата со специями и лимоном. А порция какая большая! Так много и оливок, и сыра. И еще свежевыжатый апельсиновый сок. М-м-м, какой аромат… И мне так нравится сочетание оливок с сыром…
– Интересно, что здесь сыр не режут кубиками, как у нас, а кладут в салат один большой кусок. Как хочешь, так и ешь, – произнес муж, облизываясь. – Д-а-а, салат что надо, и кофе с булочками выше всяких похвал. Не то, что дома…
Смотрит на меня осуждающе. Я мило улыбаюсь в ответ. Беру бумажную салфетку, незаметно опускаю руки под стол и разрываю ее в клочья. Дома я стараюсь изо всех сил приготовить что-нибудь вкусное. И то, что я готовлю, на мой взгляд, ничуть не хуже этих булочек и греческого салатика. Прикрываю глаза, чтобы не показывать, как во мне зарождается самая настоящая буря.
– Представляешь, мы уже час на пароме, а он еще продолжает загружаться, – непринужденно перевожу я разговор на другую тему.
Нам хорошо видно, как фуры, одна за другой, заезжают по пандусу. «Большегрузы», такие большие, когда стоишь рядом, с верхней палубы парома выглядят не больше спичечного коробка. Волны, высоко вздымающиеся у пирса, отсюда кажутся мелкой рябью. Примерно через полчаса поток машин редеет. И вот уже последняя фура заняла свое место рядом с остальными. Пандус поднялся, закрывая зияющий проем в корме.
– Похоже, отчаливаем, – от волнения у меня дрогнул голос. – У нас впереди столько интересного!
И, как будто отвечая на мои слова, раздался низкий, протяжный гудок! Еще один и еще… Ту-у-ту-у-ту-у!
Сердце не вмещает поток волнении, радости, ожидания чего-то волшебного, накрывшего меня с головой и бьется часто-часто. По всему парому проходит дрожь, когда включаются двигатели на полную мощность. Мне кажется, что громада корабля начинает тяжело дышать, чтобы набрать обороты, развить нужную скорость и сдвинуться с места. Мы вместе с сотнями других людей стоим на борту и машем руками, оставляя позади сверкающий огнями город Измир и белый пенящийся след за кормой.
А впереди нас встречает открытое море! Величественный белоснежный корабль идет прямо по серебристой лунной дорожке, уверенно рассекая ровную поверхность воды. Ветер крепчает, налетает резкими порывами, становится прохладно.
Обратно мы возвращаемся через шикарные просторные холлы с мягкими кожаными креслами и диванами, магазины с широким ассортиментом, через рестораны, кафе, предлагающие разнообразное вкусное меню, открытые палубы, почему-то закрытый тентом бассейн, лежаки для отдыха на свежем воздухе и прочие радости. После беглого трехчасового осмотра, слегка утолив свое любопытство, я произношу:
– Может, вернемся на наши места в общем зале? Все эти заведения подождут до завтра, когда я буду готова к более тщательному изучению.
– Н-у-у, наконец-то. А то я уже устал. Пойдем отдыхать.
И снова мы в уютном зале с мягкими, цвета «кофе с молоком» кожаными креслами. Устроившись на сиденье в положении «максимальный комфорт», я приготовилась отдыхать. Теперь уже до утра. Но через пять минут, так мне показалось, меня будит муж.
– Я только-только чуть задремала, а ты меня разбудил! Я не выспалась! И хочу отдохнуть!
– Начинается шторм! Посмотри в иллюминатор. Видишь, какой ливень. Чувствуешь, как усилилась качка? В центре корабля не так качает, как на носу – может, пойдем на какой-нибудь диван в холле присядем? Что-то меня мутит.
– ШТОРМ? Вот эта да!
Спать сразу перехотелось. По громкой связи раздается приятный, уверенный мужской голос. Он что-то оптимистически долго рассказывает по-английски и по-гречески.
– Что он сказал?
– Это капитан парома. Он сообщил, что начинается шторм. Лифтами во время шторма пользоваться запрещается. Можно ходить только по лестницам. На судне будет усиленная развлекательная программа, приглашает всех посетить бары, рестораны, магазины и дискотеку. Всем желающим будут выданы таблетки от укачивания. Каждый член команды будет рад помочь отдыхающим и сделает все возможное, чтобы путешествие было приятным.
– Молодцы! Какая забота о туристах. В таких хороших условиях и шторм не страшен. Может, ты пойдешь в середину парома без меня? Я хочу остаться здесь. Видишь вон те огромные смотровые окна – это моя единственная возможность наблюдать шторм. Тем более, что мой организм прекрасно себя чувствует.
– Ладно, я пойду, посижу в холле, выпью таблетки от укачивания. Как полегчает – вернусь сюда. А ты, если так хочешь, оставайся здесь.
– Хорошо! Договорились! – проговорила я, провожая его взглядом до выхода.
Начинает качать так сильно, что уже не удается устоять на ногах. Корабль «зарываясь носом» в волну, кажется, падает в бездну – меня бросает вперед и в стороны. Взбираясь на волну, корабль «задирает нос» вверх – неудержимо отбрасывает назад. Мне приходится цепляться за подлокотники кресел, пробираясь между рядами, к смотровому окну. Наконец, я у цели. Свободных мест у окна было предостаточно.
Стекло заливают потоки дождя, а небо закрывают низкие тяжелые тучи. Темно-синяя, почти черная, поверхность моря с белыми, пенящимися гребнями волн. Словно сияющий остров, паром идет навстречу шторму, разгоняя темноту вокруг. Поднимает огромные фонтаны воды, врезаясь носом в волну. Сильный ветер срывает клочья белоснежной пены с верхушек волн и уносит соленые брызги высоко в небо. Каждый раз, когда неистовые волны с силой бьются о борта парома, всем телом чувствую крупную дрожь корпуса. Но даже пугающее в своей ярости море, остается для меня источником вдохновения. В нем чувствуется какая-то тайна, которая хранится где-то в этой бездонной глубине. И эта тайна восхищает и волнует душу.
Качка усиливается. Это вызывает новую, неожиданную реакцию моего организма – безудержное веселье, словно пузырьки шампанского пенятся и переливаются через край.
– О-о-ох, – едва сдерживая адреналиновый визг, восклицаю я, как бы падая вперед – и – вниз – и – вбок. – А-а-ах, – как бы подлетая вверх – и – назад – и – в сторону, я с восторгом ловлю каждую волну.
Похоже, я не единственная, кому бушующее море доставляет удовольствие.
Откинувшись на мягко обнимающую меня спинку сиденья, с любопытством оглядывая многоголосый зал, я каждый раз встречаюсь взглядом с этой женщиной. И каждый раз, забыв о шторме, замираю от восхищения. Кажется, в ее глазах встречаются небо и море, и когда она улыбается, в них сверкают искорки радости, так похожие на отблески солнца в морских волнах. Глаза – отражение океана души, ярко бирюзовые с золотистым ореолом вокруг зрачка, бронзовая от привычного загара кожа, и рыжие вьющиеся волосы. Одета она по сезону – коричневые сандалии на ремешках, на босу ногу, оранжевые шорты и белая майка. Интересно, кто она по национальности? И сколько ей лет? Она далеко не