Читать интересную книгу Пони в яблоках по кличке Пончик - Юрий Буковский

Воробышек хотел, было, продолжить, а обиженный на пончика кавалерийский коник, собрался, было, возразить, и хотел даже предложить Чик-чику попробовать покататься на своей спине, но ни тот, ни другой не успели ничего сказать – все птицы и большие, и маленькие, вдруг захлопали крыльями, и поднялись в воздух. А на месте их пиршества с громким тявканьем появилась вертлявая такса. Прыжок – и пёсик оказался нос к носу с коником.

– Кто вода? Тяв, тяв! – с ходу поинтересовался он. – Я таксик по имени Таксёр! А это кто у тебя там спрятался? Я играю в пятнашки, а не в прятки! – рассмотрел таксик, укрывшуюся за коником птичку.

– А я – Чик-чик. Воробей. А это – маленький пони. Пончик, – смело высунулся из-за коника воробышек.

– Ты воробей? Тяв, тяв! Птиц в пятнашки не берём!

– Потому что ты даже самую крошечную из нас догнать никогда не сможешь! Чирик-чик-чик! – язвительно чирикнул воробей.

– Да я?!. Да я кого угодно!.. И когда угодно!.. И где угодно!.. – Возмутился Таксёр. – Да надо просто честно играть! Да надо по земле бегать, а не по крышам или по подоконникам летать! – и таксик попытался кривой лапкой запятнать нахального воробышка.

Но тот ловко выпорхнул прямо из-под собачьего носа.

– Вот с Пончиком теперь и играй! Раз вы оба даже до первого этажа долететь не можете! – И воробышек стал кружиться над пёсиком, издевательски чирикая: – Не догонишь! Чик-чик! Не догонишь!

– С лошадьми я играл! Тяв, тяв! Они честные! Не то, что птицы! Они по земле бегают! А не летают! Я их всех перепятнал! И этого пятнистого Пончика тоже запятнаю!

– Я не пятнистый, я кавалерийский! И не надо меня пятнать своими пятнами! – возмутился во второй раз новоиспечённый Пончик и даже повернулся немножко боком, приготовившись от обиды, лягаться.

– Кавалерийский – это здорово! Значит, ты кавалерийский Пончик! Значит, ты здорово галопом должен скакать! Я – вода! Воробья не берём! Пусть вначале научится бегать, а не летать! Тяв, тяв! Лошадей, и поней я всегда догонял!

– А где ты с этими лошадями и с этими самыми понями играл? – заинтересовался коник.

– У метро! Тяв, тяв!

– А ты не можешь проводить меня к этому метро? – с надеждой попросил у таксика Пончик.

– Конечно, могу! Тяв, тяв! Но тогда, не я – вода, а ты – вода! – обрадовался Таксёр. – Догоняй! Догонишь – и метро, и пони покажу! Не догонишь – так и быть, тоже покажу!

И он помчался по двору. Бегал таксик неловко и медленно, спотыкаясь, и хлопая большими ушами. Но Пончик решил всё-таки его не пятнать, чтобы не обидеть, и чтобы таксик, играя, смог добраться до метро. Хозяину пёсик так же весело крикнул:

– Догоняй!

Хозяин был длинный, одетый в узкое, чёрное пальто, чёрные перчатки и шапку, и очень напоминал поставленную на задние лапы огромную таксу. Звали его Боря. Работал он в такси таксистом, поэтому и собаку завёл таксу, и дал ей кличку «Таксёр». Бегал Боря почти так же, как и его собака – неловко перебирая коротенькими, кривыми ножками.

Однако, как он ни семенил, поспеть за своим пёсиком, всё-таки, не мог. Потому что бежать Боре приходилось по тротуару, а к метро и от метро шло очень много мешавших ему людей. А пёсик и коник мчались по газону, то скользя по льду, то увязая в кучах снега. Над ними летел сопровождающий их, любопытный Чик-чик.

В конце концов, и Пончик, и Боря, и Чик-чик остановились перед необычайно довольным, сияющим, как медный тазик, Таксёром.

– Ну, что, – гордо спросил таксик у Пончика, – не запятнал? Я выиграл!

– Герой, герой! – похвалил его запыхавшийся Боря, схватил своего брыкающегося пса подмышку и в сопровождении Чик-чика потащил обратно, к дому.

3

Но Пончик смотрел не на них, – он увидел двух, как ему показалось, необычайно красивых и огромных лошадей.

Одна была повыше, гнедая, с чёрной гривой, заплетённой во множество тонких косичек, с длинной – до глаз, ровно подстриженной чёлкой, и, что самое необычное – хвостом, тоже заплетённым во множество иссиня-чёрных, словно вороново крыло, тонких африканских косичек. Между ушей у красавицы возвышался золотой султанчик. А на султанчике, и в хвосте, будто огромные бабочки, горели атласным огнём два красных банта. Вторая лошадка была пониже, рыженькая, и вся в лохматых завитушках. Курчавым и в завитушках у неё было всё – и грива, и конский хвост, и чёлка, и шерсть на боках, и даже рыженький султанчик на голове тоже был удивительно всклокоченным, разлохмаченным и кудрявым.

Рыжая лошадка весело крутила по сторонам мордой, и била копытом снег. Гнедая стояла, понурив голову. На самом деле лошадки были не такими уж огромными, наоборот, они были маленькими. Это были пони, запряженные в тёмно-красную, отделанную золотом, прогулочную каретку. Они ждали ездока. Катались в каретке дети, но зимние каникулы закончились и желающих развлечься сейчас не было.

– Скажите, пожалуйста, а вы не кони кавалерийские? – осторожно поинтересовался у красавиц коник.

– Нет, мы не кони. Мы – кобылы, – грустно ответила гнедая с бантами и косичками. – Вернее – молодые кобылицы. Кобылки! А работаем, как ломовые лошади. И, вместо того, чтобы красоваться где-нибудь в цирке, или пусть даже, в зоопарке, и получать кусочки сахара только за свою неземную лошадиную красоту, мы должны здесь выламываться. И катать этих мерзких, сопливых детишек, которые всё-время кричат «Но, но, лошадка!», да ещё и норовят помочь конюху стегнуть по нашему нежному крупу вожжой. – В конце речи на её огромные, грустные глаза, откуда-то из-под чёлки, навернулась крупная лошадиная слеза.

– Да какие мы ломовые? Мы ездовые. И не ты тянешь груз! Я всегда одна тащу! А ты просто рядом бежишь!.. Ты с кем там разговариваешь? С этой собачкой? – заржала рыжая в завитушках, заметив у себя под ногами коника.

– Я не тяну, потому что я не какое-нибудь тягловое, жвачное животное. Которое захомутали. Я – кобыла! Я привлекаю седоков своей стройностью и неземной лошадиной красотой. Ах! Я рождена для модных показов, для любви… Ты знаешь, а эта собачка чем-то напоминает меня. Тоже красивенькая, и такая же несчастная, – печально разглядывала коника гнедая с бантиками. – По-моему это не собачка. Это крошечный пони. Можно сказать – пончик. Ах, какой же он маленький, и какой несчастный! Даже к спине прилипла какая-то шелуха!

– Я не несчастный! И не пончик! Я – конь! – возмутился в очередной раз новоиспечённый Пончик. – Конь кавалерийский! И это не шелуха! Это документ! Читайте! – выпятил он свою наклейку.

– Судя по шелухе – действительно конь. Да ещё и кавалерийский. Даже прейскурант есть! – прочла надпись на бумажке рыжая в завитушках, и так громко заржала, что несколько прохожих остановились, и раскрыли от удивления рты.

– Я хочу к вам, в конюшню, – жалобно попросил Пончик. – Ну, пожалуйста.

– Все хотят в конюшню. Всем пора отдохнуть, и поправить причёску конский хвост, – грустно ответила гнедая с бантиками. – Но заводить детей мне, например, пока ещё рано. Впереди – подиумы, показы.

– Да что тебе показывать, кобыла?! Свою худобу? Рёбра?! – заржала рыженькая. – Быстро полезай на запятки! – посоветовала она Пончику.

И вовремя. Потому на козлы кареты взбирался кучер. Он был в малиновом кафтане, в меховых рукавицах, в шапке, и с окладистой бородой.

– Нно-о, кобылочки-и-и! – разухабисто крикнул возница, набирая вожжи. – Домо-о-ой!

«На запятки?» – с удивлением подумал Пончик, и попытался ухватить рыженькую за передние копыта – сзади, там, где должны были бы оказаться пятки.

– Ой, щекотно! – весело заржала кобылка, и объяснила: – Запятки – это не на копытах, это – место сзади кареты. Быстро полезай!

Маленький Пончик с трудом запрыгнул на высокие для него запятки, и обитая малиновым бархатом каретка, под цокот подков, перезвон серебряных бубенчиков на золочёной сбруе, и крики бородатого возницы «Нн-о-о! Залётны-я-я!», мимо автомобилей, трамваев и автобусов, покатила на мягких рессорах к конюшне.

4

В это время Вадик, перестреляв пару взводиков студенистых, отвратительных, космических пришельцев, выглянул из-за спинки своего огромного кресла, и с удивлением обнаружил, что ёлка исчезла.

– Мама, а где ёлочка?.. И где лошадка? – удивился он.

Вадик, конечно, понимал, что чересчур увлёкся компьютером. Но причём тут конь? Почему выбросили полюбившуюся ему лошадку? Расстроенный, он быстро оделся и выбежал на улицу, к мусоропроводу.

– Скажите, пожалуйста, – спросил он у дворника, – вы случайно не видели в ваших помойных баках разноцветную лошадку?

– Чего? – удивился дворник. – Какие баки в лошадках? Знать ничего не знаю, и знать не хочу! Собаки, коты, дети! Гадят, мусорят! Только мне ещё здесь лошадей не хватало, – проворчал он, – и коров.

Опечалившись, побрёл мальчик по двору.

– Котик, – увидел он облезлого, подвального кота, – скажите, пожалуйста, вы не встречали где-нибудь в помойке мою лошадку? Маленькую и раскрашенную. В яблоках.