Читать интересную книгу До встречи в Лондоне. Эта женщина будет моей (сборник) - Александр Звягинцев

Для человека, хоть немного знакомого с нравами и порядками современной России, не составляет труда сделать свои выводы. Сегодня Кремль и ФСБ плотно курируют все сделки российских бизнесменов, они совершаются только с их одобрения. Видимо, проект молодого Муромского оказался не по нраву Кремлю или Лубянке, но юный бизнесмен не хотел от него отказываться. Последовало жестокое наказание…

А теперь еще один очень многозначительный факт.

Невестой лорда Седрика Лоутона является не кто иной, как Аглая Востросаблина – русская ведущая телевизионной программы о русских в Лондоне. Было бы наивно полагать, что ФСБ оставила без своего внимания столь интересную и важную для них фигуру. С помощью ведущей такой программы ФСБ очень удобно собирать информацию о своих соотечественниках в Англии. Тем более что Аглая Востросаблина – чрезвычайно неординарная молодая женщина с интересным прошлым.

Аглая – внучка Н. Н. Востросаблина, члена Верховного суда, который, оказывается, еще в советские времена работал, разумеется, под присмотром ФСБ, выполнял его прямые поручения. Судья Востросаблин был замешан в нескольких скандальных процессах, на которых были вынесены жестокие приговоры за свободомыслие и религиозные убеждения. После падения Советского Союза он вскоре оказался на пенсии и погиб в результате несчастного случая, тоже весьма и весьма подозрительного.

Так что есть все основания считать, что его внучка Аглая не простая телеведущая. И что внушительная сделка с участием ее жениха Седрика Лоутона и мятежного молодого бизнесмена Муромского-младшего не могла пройти мимо нее. Вряд ли она была в стороне.

Какую роль сыграла красивая, жесткая и хваткая Аглая в этой смерти, еще предстоит узнать. Также возникает вопрос: а в безопасности ли сейчас ее английский жених? Что еще на уме у ФСБ? В истории уже достаточно подозрительных смертей. Будут ли новые? Отравление Литвиненко учит нас ничему не удивляться…

Ну, сучонок, щелкопер, выругался про себя Ледников. Настряпал сюжет. Мятежный молодой бизнесмен! Гланька в роли агента ФСБ! Бред, рассчитанный на самого тупого читателя, которому под кружку эля можно скормить любые помои! Видимо, они там, в своем Лондоне, действительно свихнулись, раз им подобные истории впаривают на голубом глазу. Но Гланьке, если в нее вцепятся журналисты, не позавидуешь…

Зазвонил телефон. Ледников принялся искать куда-то завалившуюся трубку, но не нашел. Пришлось включать громкую связь на базе.

И всю комнату вдруг заполнил громкий голос Гланьки.

– Ледников, ты меня слышишь? Алло?

– Слышу, – придя в себя от неожиданности, пробормотал Ледников.

Они практически не виделись с тех пор, как она уехала в Лондон. И даже когда летом в несусветную жару он оказался по своим делам на берегах Темзы, увидеться не удалось, потому как Гланька со своим женихом, этим самым лордом Седриком Лоутоном, отдыхала на Сардинии.

– Привет, – уже бодро сказал он. – Ты откуда?

– Откуда! – фыркнула она. – Из этого чертова Лондона, который весь, как теперь выясняется, заражен полонием. И это сильно повлияло на мозги местных джентльменов.

– Ты как?

– Я? Феерически!..

– Слушай, я тут сегодня видел материал про этого самого Муромского, который Рафаэль, он же Рафа…

– Ледников, ты не представляешь себе, что тут творится! На меня спустили всех собак. Травят, как зверя. Я теперь и шпион, и агент, и коварная соблазнительница, и охотница за фунтами стерлингов… Ледников, я не знаю, что делать!

– Ну ладно, не клепай на себя. Ты – и не знаешь! Так не бывает, – пошутил Ледников. – Неужели этот проклятый Лондон на тебя так подействовал?

– Как видишь.

Судя по голосу, Гланьке было действительно не до шуток. Но звонит-то она не поэтому, что-то ей нужно…

– Я могу тебе чем-то помочь?

– Можешь. Только для этого тебе нужно прилететь сюда.

– Ага… И когда?

– Завтра. Билет я уже заказала на твое имя. Я тебя встречу.

Ну да, это называется, она не знает, что делать!

– Слушай, а ты уверена, что тут нужен именно я?

– Уверена. Мне тут просто не с кем поговорить, Ледников. Понимаешь? Поговорить со мной ты можешь?

– Могу. Закажи мне гостиницу.

– Уже заказала.

– Ты была так уверена, что я…

– Была. Я знала, что ты все поймешь, как надо.

В редакции журнала, куда Ледников завез отрывки из книги отца о великих российских юристах, было пусто и сумрачно. Обшарпанные стены, вытертый до черных дыр паркет, разномастная мебель, будто забытая при переезде, свидетельствовали об отсутствии богатых хозяев. Ледников обычно старался появляться тут пореже, отсылая тексты по электронной почте, но на сей раз у них и сервер полетел – пришлось ехать.

Из знакомых он застал в редакции лишь обозревателя Лешу Пузырева, пузатого, краснолицего мужика, которому было уже хорошо за шестьдесят. Лет двадцать назад, в разгар перестройки, Пузырь прославился циклом статей об изначальной лжи и химерах марксизма. При этом он был мелким работником ЦК КПСС и продолжал ходить на работу, читать лекции о ленинизме, обедать в цековской столовой и пользоваться всеми благами службы. Самое восхитительное, никого это в ЦК особенно не удивляло – на дворе уже царило время безумия и всепоражающего невроза. Время пузыревской славы длилось недолго, ибо уже к выходу третьей статьи его откровения перестали быть новостью, а превратились в банальщину. Другие герои и властители дум уже громили прошлое с еще более исступленной яростью. Пузырь обиделся, затих, зачах, его оттеснили на обочину. Он попробовал вернуться в центр внимания, написав несколько уже державно-почвеннических статей, но этот зигзаг его мысли никого не увлек и не привлек. С тех пор он пребывал в состоянии завистливого раздражения на весь свет.

Пузырь сразу предложил выпить, но Ледников отказался.

– Вечером приглашен на прием в английское посольство, потому должен соответствовать.

– Тебя пригласили в английское посольство! – поразился Пузырь. – Поздравляю!..

А потом честно признался:

– И завидую.

– Да чему тут завидовать? – отмахнулся Ледников. – Скучища будет смертная!

– Старик, ты ничего не понимаешь! – возбужденно, по-бабьи взмахнул руками Пузырь. – Это же означает, что ты попал в обойму. Тебя зачисляют, понимаешь! Ты становишься избранным. А это значит – гранты, стипендии, лекции за границей… Другая жизнь! – просипел он севшим от волнения голосом. – Они меня тоже приглашали, когда я марксизм громил. Мы, антисоветчики, там все собирались.

Ледников невольно хмыкнул – антисоветчик с удостоверением работника ЦК КПСС! Вот были времена.

– Да, были времена! – мечтательно вспомнил Пузырь. – Кого там только не было! При мне Зюганова знакомили с Березовским, представляешь!.. А потом, как я державником стал, сразу приглашать перестали. У них там с этим делом строго!

Ледников не стал разочаровывать Пузыря и объяснять, что в английское посольство он идет не как перспективный агент влияния, а всего-навсего как спутник госпожи Разумовской, которая возглавляет отделение одного солидного заморского фонда в России и одновременно является его давней любовницей.

Впрочем, какой там любовницей! Анетта, она же Анна Юрьевна Разумовская, была женщиной его жизни. Так считала она сама, а Ледникову нечем было возразить на это. Их отношения длились со студенческих лет, они ссорились, расставались, заводили собственные семьи, детей, но потом все равно возвращались друг к другу. Как сказала Анетта: «Мы будем вместе всегда. Что бы ни случилось». Да Ледников и сам всегда думал так же. Даже во время бурного, сумасшедшего романа с Гланькой, который совпал с долгим пребыванием Разумовской в дальних странах. Разумеется, вернувшись, Анетта кое-что о Гланьке разузнала и даже как-то дала Ледникову понять, что она в курсе того, чем он увлекается в ее отсутствие. Но и только. В их отношениях ничего не изменилось. Но когда она узнает, что он летит в Лондон по просьбе Гланьки, избежать парочки язвительных комментариев ему не удастся.

В новом здании посольства, которое раздражало Ледникова своим модерновым видом, не соответствующим его представлениям о старой доброй Англии, Разумовская чувствовала себя точно как гоголевский Ноздрев на псарне – совершенно своим человеком. Ледников же, накрученный утренним чтением, ловил себя на мысли, что ему очень хочется уесть хозяев каким-нибудь каверзным вопросом про ужасный полоний.

Прием проходил в атриуме на последнем этаже, в одном углу что-то негромко наигрывала джазовая группа. Известных людей было много, с некоторыми из них Ледников раскланялся, но Разумовская не дала ему задержаться. Она явно кого-то искала и наконец нашла. Это был молодой темноволосый улыбчивый человек с внимательными глазами. Анетта подвела к нему Ледникова.

– Привет, Алекс! Вот человек, которого ты так давно ищешь! – кивнула она на Ледникова. – Валентин Ледников, вменяемый русский патриот, который говорит по-английски, обожает Вудхауза в оригинале, правда, не понимает вкус эля. Но это его единственный недостаток.