Читать интересную книгу Лодка на аллеях парка - Пер Монсон

Мой замысел состоял в том, что в тексте должны решаться свои собственные задачи и в то же время книга должна вести дальше, к более углубленному изучению предмета. Реализация поставленной цели позволяет использовать книгу в итоговой дискуссии, когда студентам уже прекрасно известно: все, что написано в качестве вводного курса, можно всего лишь упомянуть мимоходом. Разумеется, возможен и другой подход, если, к примеру, возникнет желание поспорить с теми или иными мнениями, изложенными в книге, Как бы то ни было, выражение «книгу делает читатель» вполне справедливо, но при этом и в «книге» должно содержаться нечто свое, она должна ответить хоть па какие-то «вопросы читателя».

Основное назначение этой книги — послужить введением в предмет социологии. Она делится на две части. В первую включены краткий очерк проблемы применимости социологии (гл. 2), небольшой обзор истории предмета (гл. 3), а также изложение дискуссии о границах научных притязаний социологии (гл. 4). Вторая часть начинается с главы, в которой обобщаются главные условия изучения общества и возникающие при этом проблемы (гл. 5). Затем следуют три главы о различных способах изучения общества (гл. 6—8). В заключение мы вновь возвращаемся к основной идее, увязываемой с введенными в первой главе метафорами.

Главная идея книги, которую мне хотелось бы донести до читателя, — это то, что не существует исключительного, одного, самого правильного способа изучения общества, не содержащего в себе противоречий и по создающего научных проблем, все зависит оттого, как исследователь понимает общество и какой способ соотношения себя с ним выбирает. Для иллюстрации этой идеи приводятся основные классические теории, а также излагаются некоторые современные подходы. Главный вывод всего анализа: не существует критериев, которые позволили бы окончательно доказать превосходство одного из направлений социологии над остальными, поскольку вопрос о том, к какому знанию мы стремимся и до какой степени это знание применимо, есть экзистенциальный выбор. Системы законов, что управляют формированием и использованием науки, рассматриваются как общественный институт, при этом нечто частное, отдельное может или быть присоединено к этим системам, или отброшено ими. Но сами эти правила, как и другие законы общества, созданы социально и отнюдь не выводимы из какой-то внеобщественной действительности. Это первое — и самое главное, — что должен усвоить любой исследователь, изучающий общество. Это важнейшая информация, которую книга может предложить начинающему социологу.

И наконец, я хотел бы поблагодарить моих коллег, друзей и всех, кто интересуется данной проблематикой, за оказанную помощь, высказанные замечания о преимуществах и недостатках использованных метафор и ценные советы. Особую благодарность я хотел бы выразить группе студентов, прочитавших эту работу после окончания курса осенью 1984 года, что позволило мне добавить весьма ценные педагогические и описательные моменты. Ну и само собой разумеется, за все написанное в конечном итоге отвечает сам автор.

Пер Монсон Гётеборг, февраль 1985 г.

1. Лодка на аллеях парка

Представьте себе, что ранним утром вы сидите в вертолете, который только что оторвался от земли. Вы взлетаете над городом. Неподалеку раскинулся большой парк. Вы зависаете над центром парка и внимательно разглядываете его. Там, внизу, под вами видны зеленые газоны, ухоженные рощицы и непроходимые заросли кустарников, маленькие озерца и целая сеть широких асфальтированных аллей, от которых разбегаются более узкие, посыпанные гравием тропинки, тут и там извивающиеся под деревьями. Вдоль широких аллей стоят садовые скамейки для отдыха. Клумбы с цветами радуют глаз. Однако сейчас раннее утро, и парк внизу пустынен и тих.

Но вот появляются первые люди. Они быстро входят в парк по самым широким аллеям и торопливо проходят насквозь кратчайшим путем. За ними следуют новые посетители; понемногу публика прибывает и сливается в ровный поток. Большинство продолжает двигаться по широким асфальтовым аллеям, но некоторые сворачивают на боковые тропинки, под деревья, где на некоторое время пропадают из виду. Попадаются и такие, что бредут, спотыкаясь, не разбирая дороги, топчутся прямо по клумбам. Вот опять появляются прохожие,' предпочитающие идти по асфальту. Скамейки заполняются отдыхающими; вскоре образуется очередь из желающих посидеть на лавочке, А кое-где некоторые граждане покидают и широкие аллеи, и узкие тропинки и лезут напролом через заросли кустарника. Большинство из них пропадают из виду и больше не показываются, но отдельные упрямцы все же ухитряются пробиться и выныривают на изрядном расстоянии по другую сторону кустарника, ободравшись и исцарапавшись в кровь об острые ветки шиповника. День проходит, и людской поток, нараставший вначале, становится теперь все меньше. Большинство пришедших в парк в сумерки придерживаются широких асфальтовых аллей и движутся по тропинкам в ожидании наступающей темноты. Наконец вам видны только светящиеся огни полицейских машин, а все, кто в течение дня пропал из виду и затерялся, так и остаются невидимыми, Когда тьма окончательно поглощает парк, он кажется полностью опустевшим. Можно оставить наблюдательный пост и вернуться домой.

На следующий день вы снова садитесь в вертолет, но па этот раз полет проходит над морем. Вы удаляетесь от берега настолько, что земля исчезает вдали, и со всех сторон горизонта — только вода. Вновь вы зависаете, выбрав подходящее для наблюдения место. Под вами сверкает море, и единственное, что вы видите, — легкая рябь на воде от небольшого ветерка да буруны над подводными рифами. Через некоторое время на горизонте появляются несколько судов. Они медленно ползут по зеркальной поверхности, проходят под вами и снова пропадают вдали. День разгорается, и судов становится все больше. Одни из них огромные, это океанские лайнеры, они четко различимы; другие — маленькие, настолько маленькие, что кажутся точками. Большинство кораблей следуют по своему собственному курсу. Но скоро вы начинаете замечать, что некоторые движутся по невидимым фарватерам. Отдельные суда почти касаются друг друга бортами, прежде чем их пути разойдутся. Иногда происходят столкновения, другие кораблики спешат на помощь к потерпевшим крушение, экипажи пересаживаются к ним на борт. А вот суденышко налетает на риф и погружается на дно, не оставив после себя никаких следов. Какие-то кораблики мгновенно исчезают, накрытые огромной волной.

На невидимых постороннему глазу фарватерах волнение никогда не замирает, а суденышки идут одно за другим. Поэтому на поверхности воды постоянно образуются разнообразные рисунки, узоры, которые все время меняют свой облик вследствие непрерывного движения судов. Неожиданно вы замечаете, что некое судно, уклоняясь от волн, преследует другое. Неподалеку несколько маленьких лодочек буксируют весьма солидное «плавсредство». Но все корабли стремятся дальше, к горизонту, двигаясь в соответствии с существующим у них планом.

Этот день тоже приближается к концу; ближе к вечеру фарватеры начинают пустеть, и последние кораблики пропадают из виду в лучах заходящего солнца. Последнее, что вы замечаете, — на судах вспыхивают огни, и ориентироваться там начинают, очевидно, по звездам. Вы не знаете, откуда приплыли эти корабли; вам неизвестна также причина, побудившая их отправиться в путь. Наконец и они растворяются в темноте, и зеркальная гладь моря под вами снова неподвижна. Можно оставить свой наблюдательный пост. Перед тем как выйти из вертолета, воскресите в памяти все, что вы видели, зависнув над парком и над морем. Вспомните и тех людей, которые шли по асфальтированным аллеям, и тех, которые сворачивали на тропинки. Задумайтесь о тех, кто исчез в зарослях кустарника. Представьте себе кораблики в море, вспомните маршруты их движения и рисунок, образуемый волнами. В какое-то мгновение картинки накладываются одна на другую, и вы видите, что, собственно говоря, лодки тоже передвигались по некоему парку. А теперь распрощайтесь с вертолетом и возвращайтесь к обыденной жизни.

Образ вертолета, зависшего сперва над парком, а затем над морем, будет символизировать фундаментальную задачу, которая встает перед теми, кто пытается изучать общество. Парк — это символ того, что в социологии именуется социальной структурой общества, или, если короче, общественной структурой. Общественная структура — это организация общества, своего рода канва, заранее установленный порядок, точно так же, как аллеи и тропинки, пруды, деревья и газоны образуют канву парка, или его план, если вы смотрите на этот парк сверху. Со своего наблюдательного поста в вертолете вы разглядывали этот рисунок еще до того, как в парк пришли посетители; вы продолжали его наблюдать и после того, как последние прохожие ушли. Люди, пришедшие в парк, воспринимали его как некий заранее установленный порядок — аналогичным образом человечество воспринимает социальную структуру общества. Большинство пришедших в парк двигались но асфальтированным аллеям, символизирующим то, что в социологии называется социальными институтами. Примерно так же, как можно представить парк в виде канвы, образованной аллеями и тропинками, можно представить и общество в виде канвы из социальных институтов. Основные институты общества — те «аллеи», по которым идет большинство людей, однако имеются менее значительные группы тех, кто «выбирает тропинки». И подобно тому как в парке встречались посетители, топтавшие клумбы, в обществе есть люди, «спотыкающиеся на ровном месте». Это явление в социологии называется отклоняющимся поведением, и во множестве как теоретических, так и прикладных исследований содержатся попытки объяснить, почему люди определенного сорта непременно будут «вытаптывать клумбы». Однако, важно заметить, что «отклоняющееся поведение» является «отклоняющимся» на фоне «нормального» и, следовательно, отклонения изначально заложены в общественные структуры. Без одного нет другого.