Читать интересную книгу Демоны пустыни - Маркус Кас

поблагодари как следует. Силы она немалой, но после этой ночи вымотана. Многих пришлось… — он замолкает, бросив быстрый взгляд на Афанасьева.

Было бы неплохо узнать официальную версию произошедшего. Ну а пока просто молча киваю. С сожалением смотрю на графин. Придется подождать годик, а там, гляди, и вообще отпустит.

* * *

— И как вам, молодой человек, не стыдно так издеваться над телом? — возмущенно вопрошает верховная жрица Хака, пока я нагло ее разглядываю.

В храм я добрался очень быстро, всего-то нужно было пересечь мост и тут же оказаться перед белоснежным зданием. Буквально в километре от императорского дворца, окруженное шикарным парком, оно высилось, ярко выделяясь среди зелени.

В главный зал, к статуе бога, держащего у груди двух змеи, меня отводят изможденные женщины. Больше похожие на поминальных служителей, чем исцеляющих. Возможно, жертв все же было немало.

И там, у подножия монолита, меня и встречает уставшая, но прекрасная Зоряна.

Слышать «молодой человек» от этой женщины очень странно. Уж не знаю, как так получилось, но жрица очень молода для верховной. На вид тридцать, не больше. Видимо, и правда силы огромной.

Светлое платье в пол, чуть менее строгое, чем у жриц Маат, облегает ее пышные формы так плотно, что не оставляет места для фантазий. В гневе она машет руками, а ее грудь колыхается прямо передо мной, завораживая, как маятник.

Я не могу с собой ничего поделать, а жрица, наконец заметив мой взгляд, затихает и отводит глаза. Ловлю на ее лице легкую улыбку.

Еще раз ругнувшись, уже незлобно, она велит мне ложиться прямо на пол, у статуи, и приступает к пытке. Лучше бы продолжала читать нотации, а я бы продолжил любоваться.

Без содрогания больше я на нее не взгляну. То, что делает со мной эта красотка, напрочь отбивает все желания. Кроме одного. Сдохнуть. Ладно, сначала прибить ее, а потом уже сдохнуть.

Олег не шутил, говоря, что меня придется вскрыть. Обезболивают меня ровно настолько, чтобы я не потерял сознание. Но я упрямый и справляюсь.

Но вырубиться, окруженным целителями, получается на секунду. Мне грозят, что начнут сначала и только это помогает держаться.

Упади на меня сотня домов и вцепись в меня сотня гончих, не было бы так больно. И если первые несколько минут я храбро молчу, стиснув зубы, то после хруста кости в руках Зоряны, погруженных в мою ногу, я ору.

Потом хриплю и ломаю зуб. Мне тут же все вылечивают.

От совместной силы нескольких целительниц воздух в храме тяжелеет. И наполняется запахом крови, которая хлещет из меня, растекаясь по каменному полу. Я уже начинаю подозревать, что меня не лечат, а расчленяют, принося в жертву.

Позволяют вырубиться мне нескоро. Я успеваю охрипнуть несколько раз. И, кажется, покрыть матом всех. На мою ругань никто не обижается. Наверняка, привыкли и не к такому.

Но, высказав все, что я думаю о современной медицине, мне легчает и я теряю сознание почти довольным.

* * *

Прихожу в себя я среди такого ослепительно белого пространства, что поначалу думаю, что попал в мифический рай. Приятно пахнет какими-то травами, кожу холодит легкий ветерок. А тело лежит на мягком. И ничего не болит.

— Добро пожаловать в тюрьму! — слышу я веселый голос Богдана.

Мой боевой товарищ валяется на больничной койке прямо напротив такой же моей. Их тут около десятка, но кроме нас с Покровским, больше никого нет.

Потолок сверкает белизной где-то очень высоко. Белые стены, белый кафельный пол. И только зелень деревьев за высокими окнами выбивается из этой однообразной цветовой гаммы.

Как сообщает мне обрадованный моей компанией здоровяк, находимся мы в госпитале при храме. И валяться мне…

— Два дня, — сообщает Зоряна, лично явившись ко мне. — Вставать только по нужде. Знаю я вас, судна боитесь больше, чем оторванных ног.

Верховная по-прежнему прекрасна, но я, смотря на нежные пальчики, вижу только эти же руки, по локоть в моей крови. Кажется, ее это немного разочаровывает.

— Будешь шляться просто так, повторим все сначала, — грозит она, хмурясь. — Я серьезно. Если не хочешь еще раз пройти через это, лежи тихо. Посещения разрешены и компания у тебя есть, — жрица кивает в сторону притихшего Покровского.

Я соглашаюсь на все и благодарю, как и настаивал дед. От души и долго. Так же как ругался во время процедуры, но сейчас словарный запас поменьше.

Вот удивительно, для ругани слов так много, для благодарности — спасибо и все? Впрочем, Зоряна немного оттаивает и напоследок желает скорейшего выздоровления, погладив меня по руке.

Я оглядываю свою пижаму, конечно же тоже белую, и вижу содержимое карманов на тумбочке рядом с койкой. Кто меня отмывал и переодевал, знать не хочу. Но такими темпами мой гардероб очень быстро опустеет.

Связываюсь с братом и прошу принести одежду и книги. Раз уже наконец выдалась возможность лежать и никуда не бежать, пора усиленно умнеть.

Яр приносит все перечисленное и много шума. Беззлобно подшучивает над двумя лбами, боящимися пошевелиться лишний раз.

— Да у вас тут просто дворец! — осматривается он, заглянув во все углы и даже под кровати. — Не сравнить с полевыми лазаретами. Ну ничего, скоро и сами сравните. Уж тогда порадуетесь такой роскоши.

Он со скрипом перетаскивает один из стульев по центру помещения, между нашими койками.

— Физраствор с песком и скорпионы в подушке, вот что вас ждет. Так что мой вам совет, не попадайте в полевой лазарет! Целителей там толковых немного, а вот костоправов и патологоанатомов полно. Понимаете, о чем я? — он дожидается наших кивков. — Попадет ядом в вас — вскроют, кровь пустят, пластырем залепят и обратно. Повезет — дополнительный паек дадут.

Мне и до этого не особо хотелось в пустыню, а теперь тем более. Даже Покровский задумывается. Понятное дело, что брат нас просто пугает. С юмором у него не очень, есть такое.

— С едой, — он смотрит на тарелки с обедом, стоящие на тумбочке, — совсем плохо. Что поймаешь, то и съешь. Хоть тех же скорпионов. Вообще придется в основном жуками всякими питаться.

Я лишь закатываю глаза на такую откровенную чушь. А вот наивный Богдан ведется, бледнея от такого рациона. С его аппетитом потребуется даже не двойной, а тройной паек.

Ярослав, выдав нам еще пару страшилок о пустыне, уходит. А я берусь за еду и книги.

И я узнаю… толком ничего. Почти все время я либо сплю, либо болтаю с Богданом, дорвавшегося до хоть какого-то собеседника. Правда, собеседник из меня так