Читать интересную книгу С изюминкой - Стейси Харт

пока он неторопливо шёл ко мне.

— Это точно. Я рад «репетировать» в любое время, — он обвил руками мою талию и поцеловал меня в макушку.

Моё умственное состояние ухудшилось еще больше.

— Серьёзно, — сказал он. — Я дам тебе практические рекомендации в любое время, когда захочешь.

Из меня вырвался смешок на его шутку.

— Твои рекомендации. Это забавно, — но, когда я взглянула вверх на него, он выглядел немного сбитым с толку.

Я наблюдала за ним, надеясь, что до него дойдет.

— Ох, эти рекомендации. Я понял, — сказал он со смешком.

По крайней мере, он милый.

И после этого я взяла себя в руки. Поцеловала его в щёку и подошла к сумке. Мои забытые пуанты лежали рядом с ней. Блейн наскочил на меня до того, как появился шанс надеть их. Я переодела свою юбку на леггинсы, надела балетки и взяла сумку.

— Увидимся завтра, Блейн, — я улыбнулась и послала ему пылкий взгляд, а затем направилась к двери. По крайней мере, я наделась, что взгляд был пылким. После того, как увидела, на кого я была похожа ранее, уже не могла быть уверена. Когда Блейн улыбнулся в ответ, в моем животе все перевернулось, и я помахала ему, поиграв пальцами, прежде чем вышла из студии.

И уйдя, я, по правде говоря, смывалась.

И должна была рассказать все Роуз.

Уэст

Мой деревянный офисный стул заскрипел, когда я откинулся назад и начал рассматривать бумагу, которую держал в руке, не обратив внимание на то, что за окном уже стемнело, глазами вглядывался в слова, крутанулся на стуле и включил лампу. Мой взгляд сконцентрировался на словах, и я рассеяно почесал бородку, заставив свой мозг уделить внимание эссе, которое надо было оценить.

Работа ассистента преподавателя по литературе прославленного доктора Блэквелла в Колумбийском университете обладала рядом достоинств. Опыт был золотом для резюме, и контакты, которые, как я надеялся, могли помочь мне попасть в докторантуру. Заявление заполнено, заявка отправлена, и вскоре я узнаю, приняли ли меня.

Моё задание оценить эссе от этого не становилось более сносным. Некоторые были такими нудными, что только сверх образованный интеллектуал смог бы понять их содержание, переполненное вещами, услышанными от профессоров или, и того хуже, от других подобных интеллектуалов. А иные были какими-то скорыми набросками сырых идей. Но иногда попадались бриллианты — вдохновенные собрания мыслей от кого-то с оригинальными идеями и присутствием мозга в черепушке между ушей.

К сожалению, то, что я сейчас читал, не было чем-то особенным.

Я вздохнул и положил бумагу на свой стол, бросив взгляд от кучки с уже проверенными эссе к ещё непроверенным, буквально оплакивая отсутствие прогресса и мечтая о будущем, в котором у меня будут свои ученики и ассистент, делавший это за меня.

Я стянул резинку с волос и сделал новый хвостик в надежде, что это как-то восстановит мои силы, даст толчок к продолжению работы. Поэтому взял эссе и прочитал тот же абзац, что видел уже трижды. К сожалению, смысла в нём всё так же не было.

Мой телефон на столе загудел, и я поблагодарил Вселенную за предоставленную мне передышку. На экране высветилось фото моей сестры, которое я сделал, когда был дома на Рождество. Она стояла возле дерева в самом уродливом свитере, который я когда-либо видел, цвета пожарной машины с кружевным воротником и гигантским вышитым Санта Клаусом спереди. Возможно ей уже двадцать три, но для меня она всегда трехлетка в комбинезоне со светлыми кудрями и беспорядком на голове.

Однажды мой приятель Купер назвал её крышесносной. И я чуть было не снёс ему крышу.

Я принял звонок, прижав трубку к уху.

— Привет, Мэгс.

— Привет. Занят?

Её протяжное произношение жителя Миссисипи вернуло на место и мой акцент, который появлялся только тогда, когда я приезжал домой или говорил с кем-то из членов семьи.

— Неа. Как дела? Ты уже закончила упаковывать вещи? — я улыбнулся и крутанулся в кресле, повернувшись лицом к комнате.

Она вздохнула.

— Почти. Папа продолжает смеяться надо мной, говорит, что ни за что в жизни я не смогу найти место для моей винтажной коллекции Барби в этой клетушке в большом городе.

— Что ж, знаешь, а он прав. Уверен, что в квартире Лили совсем нет места для двадцати коробок с куклами Барби.

Мэгги тяжело вздохнула.

— Вообще-то я и не собиралась их везти, Уэст. Оставлю их в своей комнате, которую, я уверена, мама превратит в музей, как только я свалю.

— Или в комнату, куда поставит свой тренажёр «Stairmaster», как она сделала с моей.

— Это вряд ли. Я младшенькая и девочка. Даже папочка почти прослезился, когда я сказала, что собираюсь уехать из Джексона.

— Я больше чем уверен, что папа раздавал сигары, когда я съехал. (прим. традиция коренных американцев, когда рождался ребенок, они делали сигары и раздавали жителям племени, чтобы отпраздновать это событие. Традиция до сих пор жива в некоторых южных штатах, где сигары ныне раздают друзьям).

Она фыркнула.

— Да, потому что ты собирался в Колумбийский университет. Мой отъезд из Джексона, я думаю, сложнее для всех нас. Никто не ожидал, что ты останешься после окончания школы, но я строила жизнь здесь. И не планировала уезжать. А теперь вернулась в свою комнатку у родителей, но я не та же, что была, когда последний раз заходила сюда. И мне надо уехать отсюда, несмотря на то, что прошло не так уж и много времени с тех пор, как…

Она замолчала, и я не давил на неё. Прошло не так уж и много времени с тех пор, как Джимми бросил меня — вот такой был конец предложения. То, что её бросили у алтаря, по-прежнему было больной темой и главной причиной её переезда. Я сменил тему, чтобы ей не нужно было говорить об этом.

— Нервничаешь по поводу переезда в Нью-Йорк?

Она вздохнула.

— Конечно, я нервничаю. До смерти напугана. Как, чёрт подери, я разберусь в метро? А что, если меня ограбят? Или Лили и Роуз, в конце концов, возненавидят меня? Но я в любом случае собираюсь переехать, и всё пройдёт как нельзя лучше.

— Все будет круто. И Лили с Роуз никогда не возненавидят тебя. Вы все вместе отдыхали летом и хорошо поладили.

— Принять гостя на неделю и постоянно делить ванную с кем-то — две разные вещи.

Я хмыкнул и переложил телефон к другому уху.

— Лили постоянно на работе, поэтому ты едва будешь видеть её, и пока не будешь мешать