Читать интересную книгу Месседж от покойника - Александр Грич

Редвуд тем временем подвез его к боковому входу, куда вела с улицы недлинная лесенка, указал на дверь, выложенную цветными стеклами.

– Вот здесь его саркофаг – напрямик от этой двери. Но отсюда входа нет ни для кого. Сейчас повезу вас к центральному.

Центральный вход в мавзолей выглядел помпезно – высоченные арки, резьба по мрамору, бронзовые светильники, античные скульптуры.

Потемкин хотел было пройти вовнутрь, но сидящая на входе женщина категорически отказалась его впустить. Вмешался Редвуд. И только после разъяснений, разговоров по уоки-токи, а потом по наземному служебному телефону Олег был допущен в помещение.

Они с Эриком шли по нескончаемым коридорам, где стены были разбиты на ячейки, в каждой – захоронение, от пола – до высоченного, метров в семь, потолка.

Были ячейки побольше и поменьше. Были захоронения вне стен – как саркофаг розового мрамора у Майкла Диксона. Но и таких саркофагов было в этом гигантском мавзолее десятки. Потемкин с Редвудом стояли у тяжелой чугунной цепи, отделявшей саркофаг мировой знаменитости от общего зала. На постаменте лежали два букетика квелых полузавядших цветов.

– Видели бы вы, что тут творилось, когда Диксон умер, сэр! – Эрик взглянул на Потемкина, проверяя, насколько интересна тема. Убедился, что интересна, и продолжал: – Одних автобусов телевизионных для прямой трансляции, со спутниковыми антеннами, – штук пятнадцать… А какие толпы осаждали кладбище! Сюда, где мы с вами стоим, никого не пускали из тех, кто не включен в список. А в списке – только члены семьи и близкие, около тридцати человек. Но знаете что? – Редвуд сделал хорошо отработанную драматическую паузу. – Самое интересное, что эти-то, из списка, сюда совершенно и не стремились. В первые дни после похорон еще двое-трое заходили, а после – никого… И на годовщину из заявленных пришли человек пять-семь, может.

Зато снаружи творилось в первые дни что-то невероятное. Горы цветов, подарки, открытки, игрушки… Люди часами выстаивали в очереди, только чтобы попасть к этой двери. Посмотреть сквозь стекло… А стекла тут цветные и непрозрачные, через них ровно ничего не видно. Так что были толпы, а теперь вот – никого и ничего, сэр.

– Хорошо, тут все понятно, – сказал Олег. – Редвуд, а теперь отвезите-ка меня в то место, где у вас дворец. Не знаю, как точно он называется… Там еще небольшой музей рядом.

– С удовольствием, сэр. Я так и считал, что вы захотите осмотреть музей.

«С чего бы это?» – подумал про себя Потемкин. А вслух сказал:

– Я там вообще-то бывал.

– Но это было еще до всего, – сказал Редвуд с доверительным видом младшего коллеги по сыску, делящегося ценной информацией. – До похищения кубка, я имею в виду, сэр.

– Да-да, – подтвердил Потемкин рассеянно, так как ни о каком похищении понятия не имел. – Кстати, расскажите подробности.

– Да, сэр, как старшему по званию. История такая: у нас этот музей – вроде бы небольшой, но вещи там бывают очень редкие. И хозяева стараются, чтобы тут все время появлялись какие-то сенсационные экспонаты. То из Италии, то из Франции… А тут примерно месяца полтора назад из Нью-Йорка привезли какой-то кубок. Ну вроде чаша. Ей лет тысячи полторы, может, две. Она – какая-то христианская святыня. «Антиохийский кубок» – так ее вроде называли, хотя у меня на это плохая память, сэр. Сам этот кубок был очень красивый – серебряный, на нем со всех сторон фигуры разные выпуклые.

– Так вы его вблизи рассматривали?

– Ну да! Мне Джинна, их сотрудница, его специально показывала, еще до установки. Кубок был в футляре. А футляр намертво приделан к массивной металлической подставке из нержавеющей стали. Не знаю, сколько весит, но я попробовал приподнять – с трудом получилось.

– Но у кого-то получилось… – сказал Потемкин задумчиво.

– Так точно, сэр. Недели две назад приходят работники музея утром – а кубка нет. И футляра нет, и подставки – вывезли… Большая неприятность. Все, приехали, сэр.

Грузовичок остановился на площади перед дворцом.

* * *

– Вы, вероятно, по поводу похищения антиохийского Потира? – Руководительница музея Айлин Меттль поправила очки, которые стоили, судя по всему, не одну сотню долларов. – Ужасное происшествие. Но ведь полиция уже занимается этим, я им все рассказывала.

– Я представляю, как вы видели, другую организацию, – отозвался Потемкин сдержанно. – И тут у вас, на «Изумрудных Лугах», кроме похищения есть чем заниматься – вы ведь, наверное, знаете, что я имею в виду…

– Ах, это ужасно… Да, мне сказал утром Эдвард, наш вице-президент… Бедняга Грег. Такой обаятельный, такой галантный. Я вам прямо скажу, что такого отношения к женщинам я просто не знала. Поцеловать руку, помочь выйти из автомобиля, двери открыть… Нашим так называемым… пред-при-ни-ма-те-лям (Айлин иронически растянула слоги), да, нашим такое и не снилось.

– Вы давно его знали?

– Он приезжал и раньше – какие-то у него были дела в Калифорнии, но в этот приезд мы с ним контачили довольно тесно, поскольку у него тут, в «Изумрудных Лугах», появились прямые интересы.

– Он художник? Или бизнесмен?

– И то и другое. – Айлин на минуту задумалась. – По большей части бизнесмен, конечно. Но, с другой стороны, натура совершенно точно художественная. Да и познания в живописи и скульптуре у него были абсолютно неординарные.

– Что же за дела привели его сюда?

Айлин посмотрела на Потемкина строго и испытующе. Она как бы прикидывала, на каком уровне следует вести разговор с человеком, который по роду службы вряд ли что-то понимает в искусстве. Решила проверить.

– Вам что-нибудь говорит название «Распятие»? – спросила она осторожно.

– Если вы имеете в виду гигантское полотно кисти Яна Стыки, которое находится в соседнем дворце, то я видел, конечно, репродукции, но самой картины не видел.

Айрин вздохнула облегченно.

– Не сердитесь. Вам ведь… Вам по работе совсем необязательно знать такие вещи. И вот у Грега Ставиского… – Айлин вздохнула глубоко и почему-то улыбнулась. – Да, у Грега возникла идея – или бизнес-проект, теперь это так называют: сделать на основе картины своего рода гигантское шоу, подготовить цифровые слайды, которые можно бы проектировать на гигантские экраны и даже на ночное небо… Сделать что-то вроде анимации отдельных эпизодов – это технически сейчас вполне возможно. И возить это шоу по разным городам мира. Собеседником Грег был интересным, скучно с ним не было, и к тому же поляк, человек совершенно другой культуры, так что это было еще и познавательно. Правда… – Айлин нахмурилась. – Он был не всегда обязателен, но пусть об этом вам говорят наши руководители.

– Он приглашал «Изумрудные Луга» в компаньоны?

– Я не знаю подробностей их переговоров. Если честно, меня бизнес вообще не очень интересует. Хотя деньги всем нужны. И чем денег больше, тем они нужнее… А с Грегом мы беседовали об искусстве. И до поры до времени хорошо друг друга понимали. – Айлин утерла краешки глаз кончиками наманикюренных пальчиков, хотя слез не заметно было. – А так – наше руководство вам все расскажет. О чем они говорили и до чего договорились. Хотя… – Айлин повела плечом. – После того, что с ним случилось, какое это может иметь значение?

– Позвольте с вами не согласиться, миссис Меттль, – возразил Потемкин негромко. – Значение может иметь решительно все. Особенно когда речь идет об убийстве. Скажите, с кем Грег Ставиский еще был знаком из ваших сотрудников?

– Даже и не знаю… Поскольку он приходил сюда в последнее время часто, то шапочно был знаком со всеми. А беседовал главным образом со мной. Иногда – с Джинной Хастингс, нашей сотрудницей. И все, наверное.

– Расскажите, пожалуйста, как пропала эта антиохийская Чаша…

– Антиохийский Потир – так его обычно называют. – Меттль нахмурилась. – Как вы понимаете, у нас здание на сигнализации. Охрана – а у нас отвечает за безопасность одна из лучших частных компаний Соединенных Штатов – круглосуточно патрулирует территорию. При установке Чаши к нам в музей, естественно, были предприняты дополнительные меры безопасности. В частности, стенд, на котором стояла Чаша, был оснащен дополнительной отдельной сигнализацией, так что любая попытка сдвинуть экспонат с места немедленно вела к сигналу громкой тревоги, а также к сигналу на пультах нашей службы безопасности и полиции.

– Что же случилось?

– Чаша пропала. Ночью. Сигнализация не сработала. Ни сигнализация на самой Чаше, ни сигнализация здания музея. Как это могло случиться – на этот вопрос должны, по идее, ответить ваши коллеги, но пока я ничего позитивного не слышала.

– Сколько может стоить эта Чаша?

Меттль улыбнулась:

– Ну вы же грамотный человек. Этой Чаше как минимум полторы тысячи лет. А то и две… Прежде она считалась вообще «Святым Граалем», потом ученые склонились к мнению, что это не так, но тем не менее это изделие легендарное. Уникальное. Никто не скажет, сколько оно стоит.