Вася посмотрел в окно, за которым быстро темнело:
- Вот сейчас уже луну видно. Хотите посмотреть?
- Хотим, хотим, - кивнул Владимир, - тащи свою хуевину...
Вася быстро вскочил, громко отодвинув стул, и выбежал.
Вздохнув, Нина Ивановна подперла щеку пухлой рукой:
- Прямо Самоделкин растет. В кладовке мастерскую себе оборудовал, целыми вечерами там сидит. Приемник сам собрал, теперь вот - телескоп...
Владимир вытер губы салфеткой:
- В меня растет разъебай. Я в его возрасте тоже от техники охуевал до зеленой блевоты...
Вася вошел, неся телескоп. Подойдя к подоконнику, он поставил его и повернулся к сидящим:
- Идите сюда, сейчас посмотрим...
Вероника с Владимиром подошли.
Вася покрутил колесико настройки и кивнул:
- Смотрите...
Вероника склонилась к окуляру, посмотрела. Яркая, серебристая Луна была огромной и очень близкой. Правый край ее мутнел, исчезая в темноте.
- Ох, как здорово, - удивилась Вероника и взяла Владимира за руку. Посмотри. Это замечательно.
Владимир приложил глаз к окуляру:
- Ух ты. Красавица какая... уссаться керосином...
Они долго рассматривали Луну, Вася, улыбаясь, стоял рядом, а Нина Ивановна мыла на кухне посуду, негромко напевая что-то красивым грудным голосом...
Владимир провожал Веронику совсем поздно - автобусы уже не ходили, на улицах было пусто и темно.
Они шли обнявшись, голова Вероники, сладко пахнущая рекой, прижалась к его плечу, шаги гулко раздавались в сырой городской темноте.
- Какой сегодня день, - тихо проговорила Вероника, - как сон...
- Почему? - шепотом спросил Владимир, обнимая ее сильнее.
- Не знаю... - улыбнулась она.
Они пересекли пустынную площадь с двумя яркими голубыми фонарями и свернули на улицу Вероники.
- У тебя такая хорошая мама, - сказала Вероника, поправляя волосы.
- Мамы наверно все хорошие, - засмеялся Владимир.
- И брат милый. С ним хорошо наверно поебаться до изжоги...
Владимир молча кивнул.
Они вошли в сквер, молодые липы сомкнулись над их головами.
В сквере было совсем темно и прохладно. Неразличимые листья слабо шелестели наверху.
Владимир остановился, обнял Веронику и быстро поцеловал в теплые мягкие губы.
Вздрогнув, она спрятала лицо в ладони, тесней прижалась к нему.
- Я люблю тебя, Ника... - пробормотал он в ее волосы, - люблю...
Она обняла его за шею и поцеловала в щеку.
Он снова отыскал ее теплые губы.
Поцелуй был долгим, листья тихо шелестели, слабый ветер трогал Вероникины волосы.
- Милый... - проговорила она, дрожащей рукой гладя щеку Владимира, как с тобой хорошо... мне так никогда еще хорошо не было...
Он снова поцеловал ее.
Они медленно двинулись по аллее.
Вероника показала рукой в темноту:
- А вон и общежитие. Тетя Клава ворчать будет...
Они подошли к общежитию.
В окнах было темно, только стеклянная дверь подъезда светилась.
Владимир взял Вероникины руки:
- Когда я тебя увижу?
- Завтра, - поспешно выдохнула она и добавила, - завтра я пососу твою гнилую залупень... и мы поедем опять на косу... хорошо?
- Хорошо, - прошептал он, - я буду ждать...
Вероника мягко освободила руки, махнула ему и скрылась в подъезде.
Постояв немного, он повернулся и побежал по аллее.
Прохладный воздух охватил его, листья шевелились, проносясь над головой.
Владимир бежал, радуясь силе и ловкости своего тела, бежал, улыбаясь прохладной темноте, в которой уже начинал угадываться свет наступающего дня.