Читать интересную книгу Работа над ошибками - Питер Лавси

Что бы сделали вы, если бы у вас имелся полный комплект пуговиц от кителя охранника? Маунтджой с самого начала отверг самый очевидный вариант. Он не стал предпринимать попыток сшить себе форму тюремщика и, облачившись в нее, каким-то образом выбраться на волю. Это было связано со слишком большим риском. Интеллектом охранники, конечно, не блистали, но были вполне способны различать друг друга и, помимо прочего, наверняка заметили бы неизбежные дефекты и несоответствия в форме, изготовленной кустарным способом.

Джон увлекся искусством. Это давало ему возможность пользоваться карандашами и бумагой, рисуя абстрактные картины. В большинстве своем на них были изображены различные геометрические фигуры, которые Маунтджой аккуратно заштриховывал. Выглядело все это заурядно. Тем не менее его куратор однажды заметил, что по стилю Джон больше тяготеет к Мондриану, нежели к Пикассо. В его рисунках преобладали квадраты – белые и черные, одинакового, не слишком большого размера. Куратор даже предположил, что его подопечный скорее пытается изобразить миниатюрную шахматную доску, нежели создать абстрактную картину. Эти слова стали для него и Маунтджоя чем-то вроде дежурной шутки.

Впрочем, Маунтджой использовал не только карандаш и бумагу, но и другие материалы, применяемые в искусстве. Втайне от тюремщиков экспериментировал с красками для живописи. При этом его целью являлось создание радикально черного красителя для тканей. Это было весьма непростое дело. Раз за разом белая ткань получалась у него не черной, а серой – правда, с каждой попыткой все более темного оттенка. Но Джон был терпелив. В конце концов, он располагал практически неограниченным временем, да и белой ткани у него имелось более чем достаточно: в металлических ячейках забора, возвышающегося вокруг внутреннего двора тюрьмы, частенько застревали тряпки, которые заключенные при уборке выбрасывали из камер. На следующий день их собирали, однако одну-две всегда можно было незаметно сунуть под тюремную одежду, чтобы затем припрятать в камере. Вскоре Джону удалось добиться нужного цвета. Только после этого он решился на окраску двух футболок, какие шили здесь же, в тюремном цеху. Затем, используя иглы из швейной мастерской и отточенную до бритвенной остроты ручку зубной щетки, Джон втайне от всех принялся кроить и шить вещь, которая должна была стать имитацией кителя. Но не тюремного охранника, а полицейского констебля.

Джон справедливо рассудил, что у черного цвета есть по меньшей мере два преимущества. Во-первых, превратить с помощью красок для живописи белую ткань в черную намного легче, чем в темно-синюю, тем более того же оттенка, что и форма охранников. А во-вторых, на черном фоне швы менее заметны, чем на синем. Этот эффект еще больше усиливался благодаря блестящим пуговицам, притягивавшим к себе взгляд.

Странно, но изготовить кустарным способом полицейскую фуражку, согласно расчетам Маунтджоя, было значительно легче, чем китель, но ее гораздо труднее было бы спрятать в камере. И Джон решил заняться фуражкой в последнюю очередь, заранее подготовив все необходимые для нее материалы. Полоски раскрашенной шахматным узором бумаги должны были превратиться в околыш, выкрашенная в черный цвет ткань, натянутая на диск из плотного картона, в тулью. Козырек Джон собирался вырезать из блестящей черной крышки коробки из-под писчей бумаги, которую ему удалось выудить из мусорной корзины помощника начальника тюрьмы.

Оставалось решить вопрос с кокардой и погонами. В качестве материала для их изготовления Маунтджой использовал фольгу, предназначенную для хранения продуктов в холодильнике. Ему удалось украсть несколько кусков из мусоросборника в кухне. Кокарда вышла на славу – стала настоящим шедевром. Это была копия кокарды полицейских подразделений графства Гэмпшир, вырезанная из фольги и наклеенная на каркас из почтовой бумаги.

По сравнению со всем этим раздобыть подходящую рубашку и галстук оказалось проще простого.

Разумеется, все, что Джон подготовил для побега, следовало надежно спрятать. Обыски в камерах обычно происходили во время вечерней проверки. Маунтджой предпочитал по возможности держать все, что могло вызвать подозрения, при себе, надетым под тюремную одежду. Впрочем, заключенным все же разрешалось иметь кое-какие предметы домашнего обихода. Например, охранники не докладывали начальству, если обнаруживали у кого-нибудь из обитателей тюрьмы несколько кусков ткани или иголку с ниткой – они искали главным образом наркотики.

Закончив необходимые приготовления, Маунтджой не торопился с реализацией своего замысла. Понимал, что должен проявить терпение. Момент для побега должны были определить внешние факторы. В течение восьми месяцев ожидания не произошло ничего такого, что подтолкнуло бы его к действию. Всего же Джон к этому моменту провел в тюрьме Олбани уже три года и восемь месяцев. А затем в блоке D появился новый заключенный, Мэнни Стоукси. Срок он получил за убийство. В этом не было ничего необычного. Однако в истории Стоукси все же имелось нечто, что не могло не произвести впечатления на других обитателей камер и на охрану. Мэнни отправил человека на тот свет, перебив ему позвоночник ребром ладони. Будучи бодибилдером, Стоукси имел весьма внушительную внешность. Рост метр девяносто сантиметров, а вес – более ста килограммов. И к тому же он обладал злобным нравом.

Через месяц после появления Стоукси в тюрьме Маунтджой решил, что его время пришло. Ему и раньше доводилось видеть среди заключенных крупных и опасных мужчин. Он неоднократно становился свидетелем стычек с охранниками, которые, разумеется, делали все, чтобы сломить их дух, и при этом не стеснялись в средствах. Было ясно, что Стоукси не сдастся без борьбы, и дело закончится кровью, если не смертью. Между тем для реализации плана Джону было просто необходимо, чтобы в блоке D возникли суета и беспорядок. Шансы на то, что это вот-вот произойдет, росли с каждым днем. Маунтджой закончил шить черные брюки и собрал из заранее подготовленных элементов полицейскую фуражку. Тем самым он в каком-то смысле сжег за собой мосты: теперь обыск в камере и обнаружение там сшитой вручную полицейской формы, да еще с фуражкой, сделали бы его намерение очевидным.

Однако Джон верил в свой успех. С появлением нового заключенного атмосфера в блоке D стала гораздо более напряженной. В тюрьме не существует дружбы – отношения там строятся исключительно на страхе. Некоторые из старожилов решили, будто Стоукси слишком опасен, чтобы с ним конфликтовать, и дали остальным понять, что поддерживают его. Другие принялись интриговать, пытаясь выгадать для себя какие-то преимущества. В результате в уже сложившейся в стане заключенных внутренней иерархии возникли опасные трещины, и все ее здание зашаталось, угрожая рассыпаться.

Маунтджой был одиночкой и всегда противился попыткам втянуть его в одну из существовавших в тюрьме группировок заключенных. Старался ни с кем не конфликтовать, выполнять свои обязанности и правила внутреннего распорядка и по возможности не привлекать к себе ничьего внимания – разумеется, за исключением экстремальных ситуаций.

За несколько дней в тюрьме вспыхнули несколько небольших конфликтов между заключенными. Затем, как и следовало ожидать, полыхнуло уже всерьез. Три раза в день туалеты в тюрьме Олбани работали с повышенной нагрузкой. В последний раз это происходило в половине девятого вечера, незадолго до отбоя. Маунтджой так и не узнал, из-за чего все началось, потому что уже успел побывать в туалетной комнате, умыться и вернуться в свою камеру. Однако, судя по крикам, Стоукси ударил заключенного по фамилии Харраген. Произошло это в помещении санузла, среди унитазов, раковин и урн. В физическом отношении Харраген, уроженец Карибских островов, заметно уступал Стоукси. Тем не менее был весьма крепким мужчиной с неуступчивым характером, к тому же бывшим боксером, и имел репутацию человека, склонного к физическому насилию. Кроме того, неподалеку оказались двое его приятелей, поспешивших ему на помощь. Одного из них Стоукси ударил головой о раковину с такой силой, что расколол бедолаге череп. Даже находясь в камере, Маунтджой своими ушами слышал отвратительный хруст. Затем раздался яростный выкрик Харрагена: «Ты его замочил, ублюдок!»

Маунтджой шагнул в проход, чтобы видеть происходящее в санблоке. Кто-то пинком опрокинул урну, затем еще одну, и они с грохотом покатились по полу. Двоих охранников, которые должны были разнять дерущихся, заблокировали у дверей приятели Харрагена. С десяток заключенных выскочили из камер – они не хотели, чтобы их потом обвинили в нежелании прийти на помощь членам своей группировки.

Пора, сказал себе Маунтджой. Его время пришло.

Взревела сирена, и ее звук заглушил все остальные. К месту свалки продолжали прибывать все новые заключенные, но им мешали вступить в драку катающиеся по полу у дверей санблока урны. Их было уже с десяток, и они почти полностью загромоздили вход. Непосредственные участники схватки, судя по всему, не хотели, чтобы им мешали. Маунтджой знал, что большинство узников предпочтет объединить силы и не допустить к месту битвы охранников. А значит, происшествие грозило перерасти в настоящий бунт – что Джону и требовалось.