Читать интересную книгу Девочка из провинции - Алла Холод

И пусть Катя была взрослой, окончила медицинский колледж, работала медсестрой в районной больнице. У нее имелось и жилье, и профессия. Она бы не пропала, не умерла с голоду. Но каково это молодой девушке – остаться одной на всем свете!

Борису племянницу было жалко, очень жалко. Да и он остался один в большом доме. Все его домашнее общение – домработница да две кошки. Тоска. Ведь кроме горячего ужина, сытного завтрака, чистоты и порядка хочется иметь в доме родную душу. После похорон брата Борис сделал Кате предложение переезжать в город. Он один, о новой семье пока речь не идет, а если такой вопрос и встанет, то дом большой – места хватит всем. Катя согласилась.

И вот сегодня настал момент прощания с прежней жизнью. Вещи Катя собирала, еще окутанная горем и тем печальным облаком, которое окружает человека, пережившего смерть кого-то из близких. Много с собой дядя брать не велел, все равно в городе придется покупать все новое, о том, чтобы там ходить в тех же вещах, не могло быть и речи. Так что Катя взяла большей частью то, что было дорого ее сердцу, погрузила в машину и отправилась обустраиваться на новом месте.

Попрощаться по-настоящему тогда не получилось, а вот сейчас очень захотелось. Твердо веря в то, что в ее жизни открывается новая страница, Катя великодушно простила своему захолустью все, что ее раздражало ранее: и усиженную голубями площадь, и тополиный пух, от которого не спасали даже очки, и козьи экскременты на дороге, и ежевечернюю беспросветную скуку, и свой убогий домишко, который папа с мамой почему-то считали уютным и светлым. Катя даже сделала крюк и дошла до обрыва, с которого открывался вид на реку Сороку.

Еще несколько лет назад река была полноводной, со стремительным течением. Сейчас берега заросли, русло пока еще широкое, но если процесс пойдет дальше, – обмелеет, зарастет. Но пока что смотреть на нее приятно, и воздух тут – единственная правда, с которой Катя согласна – чистый, вкусный, остро пахнущий травами и полевыми цветами. И птицы поют оглушительно, звуки их концерта переливаются, звенят в насыщенном солнечным светом воздухе, одни рулады сменяются другими, еще более изощренными. Катя прошла мимо церкви, перекрестилась, но заходить не стала, а то ведь так и на автобус опоздать не долго.

Она сказала дяде, что уедет на пару дней и вернется самостоятельно. Будет без вещей, так что приезжать за ней не нужно и машину посылать тоже. Не барыня, сама доберется. Четыре часа езды в рейсовом автобусе, конечно, мучение, но Кате не хотелось с первых же дней своей новой жизни становиться дяде обузой, нагружать его своими проблемами. Не надо, чтобы он чувствовал, что взвалил на себя тяжкий груз. Она не будет грузом. Она – легкая.

Катя еще раз полной грудью вдохнула звенящего сладкого воздуха и решительно пошла к автовокзалу. За билетом стоять не надо, она взяла его еще вчера, но все равно – до отправления автобуса осталось всего десять минут. А ей хотелось перед отъездом успеть съесть мороженое. Ехать далеко, она наверняка проголодается.

А через четыре часа начнется ее новая жизнь. Интересная, насыщенная, полная событий и смысла.

Катя ошибалась. Ее новая жизнь началась уже через несколько минут.

– Ну, как всегда! Да что же это делается-то?! Не все же на прогулку в город катаются! В конце концов, люди же торопятся, – громко возмущалась смутно знакомая тетка в чем-то голубом, – уже не первый раз ведь ломается. Новые автобусы купите, если эти не ездиют!

Тетка обращалась в никуда. Тех, кому эти слова могли бы предназначаться, вокруг не было. Только пассажиры, которым объявили, что автобус находится на станции техобслуживания и рейс задерживается как минимум на час. Остальные пассажиры кто тихо бормотал что-то недовольное, а кто и вовсе воспринял неприятную новость без видимой реакции. В таком богом забытом местечке время имеет свой ход, свою скорость, отличную от ритма больших городов. И даже если жители мегаполисов стали стоически относиться к наличию пробок и планировать свое время с учетом непредвиденных транспортных осложнений, то уж здесь-то…

Народ еще немного потолкался у места посадки и стал потихоньку рассасываться. Чего на солнцепеке торчать? Катя тоже прикидывала, куда податься и как скоротать внезапно образовавшуюся дыру в графике. Дом она закрыла, ключи отдала соседке. Да и возвращаться туда не имело смысла – расстояние немаленькое.

– На сколько задерживают? На час? Ох, а я думал, что опоздал уже, – послышался сзади приятный мужской голос.

Катя обернулась. Молодой человек в белой майке и джинсах стоял к ней спиной, а недовольная тетка в голубом поясняла ему подробности насчет задержки рейса и грозно прогнозировала, что где час – там и два. А то и все три.

– Да уж, неприятно, – подтвердил парень, глядя на часы.

У молодого человека были короткостриженые черные волосы, широкие плечи, туго обтянутые ослепительно-белой футболкой. Кто же ездит в таких белых одеяниях на рейсовых автобусах, скажите на милость?

Этого парня Катя явно не знала. Хотя вообще-то она считала, что знает чуть ли не всех, ведь работала в районной больнице. Ей почему-то захотелось обогнать незнакомца и посмотреть, что это за птица такая в белом оперении.

Но парень обернулся сам, будто почувствовал ее любопытный взгляд.

Если у Екатерины Алексеевны Скворцовой, двадцати четырех лет от роду, русской, образование среднее специальное, и была до сих пор какая-то жизнь, если у нее и имелись планы на жизнь будущую, то в ту самую минуту эти планы перестали существовать. В груди у Кати что-то болезненно екнуло. А потом внутри будто затикал некий новый механизм – тук-тук-тук… Как электронные часы. Или подобным образом тикает адская начинка во взрывном устройстве? Да-да, точно, так показывают в кино. Не тук-тук-тук. А именно тик-тик-тик…

Высокий молодой человек стоял на самом солнечном месте. Май выдался на редкость жарким, а Катя как раз сняла защитные очки, чтобы по-быстрому протереть их подолом юбки. Но она видела, что на нее смотрят смешливые зеленые глаза, казалось, что молодой человек ничуть не расстроился от прискорбного факта, что автобуса придется ждать.

Говорят, что от удивительного зрелища у человека отвисает челюсть, сама Катя ни разу не видела, чтобы не фигурально выражаясь, а вполне реально у кого-либо такое происходило с лицом. Но, судя по тому, что молодой человек весело заулыбался, с Катей произошло именно это. Ее взгляд сфокусировался в одной точке, которая почему-то совпала со светло-зелеными прозрачными глазами парня, а нижняя челюсть неумолимо поехала вниз. Катя застыла и пришла в себя, только когда незнакомец, снова весело улыбнувшись, сделал перед ее глазами несколько горизонтальных движений рукой – как делают невропатологи.

– Эй, девушка, вы здесь? – сопроводил свои действия вопросом удивительный молодой человек. – Это всего лишь автобус и всего лишь задержка рейса. Ничего страшного пока не произошло.

Катя встрепенулась. Постаралась стряхнуть наваждение. Парень смотрел на нее и улыбался. Никогда в жизни ее взгляду не представлялось ничего, что могло бы сравниться с этим зрелищем. Откуда здесь этот молодой человек невиданной красоты? Что он делает на захолустном вокзале их городка? Он казался здесь столь же неуместным и неожиданным, как… Нет, Катя не смогла бы найти сравнения. Она же не поэт, в конце концов, а о таких явлениях нужно говорить либо стихами, либо не говорить ничего, молчать.

– Да, да, я в курсе насчет автобуса, – пролепетала она.

– Что ж делать, придется ждать, – отозвался он и добавил: – Жарко сегодня.

Затем покрутил головой, видимо прикидывая, куда податься. И снова посмотрел на Катю.

– Не стойте на самом солнце. Сгорите, – сказал он и сделал движение в сторону, собираясь отойти.

Катя внезапно испугалась, что он уйдет, и выпалила:

– Почему это я обязательно сгорю?

– Такие, как вы, быстро сгорают, – многозначительно сказал парень и снова улыбнулся.

– Какие это – такие?

– Такие, как вы! – воскликнул красавец. – Таких белокожих девушек солнце не щадит.

Внезапно еще более глупо, чем отвисшая челюсть, поступили щеки – вмиг сделались пунцовыми.

– Ну вот, вы уже на пути к этому, – сказал парень, неправильно истолковав внезапный прилив крови, – пойдемте в тенек куда-нибудь, а то изжаримся.

Они отошли от мест посадки, молча прошли метров двадцать, и Катя наконец прервала молчание.

– Откуда вы здесь? Вы же не здесь живете?

– Почему вы так подумали? – усмехнулся он, но ответил: – Я еду в город. Я там живу. А раньше жил здесь.

– Не может быть, – отрезала Катя.

– Почему это?

– Потому что я вас не знаю. Я вас никогда раньше не видела, – объяснила она.

– А вы что же, работаете в паспортном столе? Всех местных жителей знаете?

– Нет, не в паспортном, – мотнула головой Катя, – я в больнице работаю. Вернее, работала. Поэтому перед моими глазами много народу проходит. Вернее, проходило.