Читать интересную книгу Хрустальный шар - Станислав Лем

— Мы уже близко? — спросил Гуилельмо шепотом: голос не шел из пересохшего горла.

Дон Эстебан сделал ему знак молчать. Вдруг Гуилельмо споткнулся и толкнул камень. В ответ на этот звук крутые склоны задымились, их покрыло серебряное облако, и тысячи известковых глыб ринулись вниз. Дон Эстебан стоял в это время под сводчатой скалой. Едва он успел втащить под прикрытие товарища, как сокрушительная лавина настигла их и бурей пронеслась дальше. Через минуту стало тихо. Голова дона Гуилельмо была ранена осколком камня, его товарищ стянул с плеч рубаху, разорвал ее на полоски и перевязал рану. Наконец, они увидели бесшумно стекающий по камням и вливающийся в отверстие подземелья поток, светлый, как шлифованный алмаз. Им пришлось по колени войти в быструю, ледяную воду. Вскоре они оказались перед входом в пещеру. Дон Гуилельмо в изнеможении наклонился и увидел, что песок ярко блестит. Горсть, которую он поднес к глазам, была необычно тяжела. Он приблизил руку к губам и попробовал то, что лежало в его ладони; это было золото. Они оглядели грот. В одном его углу блестело застывшее, неподвижное пламя. Это был кусок отполированного водой горного хрусталя, над которым в скале зияло отверстие. Сквозь него просвечивало небо. Дон Эстебан подошел к похожей на гроб прозрачной глыбе и заглянул в ее глубину. Сначала он увидел только миллиарды движущихся огоньков, ошеломляющий серебряный водоворот. Потом ему показалось, что все вокруг темнеет, и появляются большие, раздвигающиеся куски березовой коры. Когда они исчезли, он увидел, что из глубины ледяного кристалла на него кто-то смотрит… Коричневое лицо, все в резких морщинах, с узкими, как лезвие клинка, глазами. Оно злорадно улыбалось.

С ПРОКЛЯТЬЕМ ударил дон Эстебан по кристаллу… Лицо искривилось смехом и исчезло.

От грота тянулась сеть коридоров. Они выбрали самый широкий, зажгли приготовленные факелы и двинулись вглубь. На их пути черной пастью открылся в галерее боковой коридор. Оттуда вырывался воздух, горячий, как огонь. Они перепрыгнули это место. Когда начал догорать последний факел, грунт захрустел у них под ногами. При последних вспышках света они увидели, что стоят на золотых самородках.

Но этого им было мало. Они стремились, узнав Уста Мазумака и его Глаз, увидеть также и его Чрево. И вот дон Эстебан шепнул товарищу, что видит что-то. Гуилельмо напрасно оглядывался из-за его плеча. «Что там?» — спросил он.

Вдруг в глубине показалось висящее в воздухе призрачное, огромное лицо, с опущенными глазами. Дон Эстебан закричал. Это был нечеловеческий крик, но Гуилельмо понял слова. Его товарищ призывал Иисуса и Божью матерь, а такие люди, как дон Эстебан, произносят эти имена только лицом к лицу со смертью…

Доктор Вантенеда замолчал и откинулся в кресле. Затаив дух, Веланд ждал конца рассказа.

— В верхнем течении Аракверити индейцы — охотники на рогачей — выловили белого человека. К плечам у него была привязана надутая воздухом шкура буйвола, спина изрезана, а ребра выломаны в стороны, наподобие крыльев. Индейцы, опасаясь войск Кортеса, пытались сжечь труп, но им помешала конница Понтерона, прозванного Одноглазым. Труп доставили в обоз и опознали в нем Гуилельмо. Дон Эстебан исчез бесследно.

— Откуда же известна эта история? — проскрежетал чей-то голос. Веланд оглянулся. Неверное пламя свечей освещало лимонно-желтое лицо с бескровными губами.

— Вначале я повторил рассказ старого индейца. Он говорил, что Мазумак своим Глазом видит все. Может быть, он выражался несколько метафорически, но в основе был прав. Это было начало XVI века, и европейцы не слишком много знали о возможностях, скрытых в шлифованных стеклах. На голове Мазумака и в его Чреве стояли гигантские куски горного хрусталя, созданные ли силами природы, обработанные ли человеческой рукой — неизвестно. Глядя в один, можно было видеть все, что делается вокруг другого. Это был своего рода телевизор или, если хотите, перископ, составленный из двух зеркальных систем, удаленных друг от друга на тридцать три километра. Индеец, стоявший на вершине Головы, видел святотатцев, вступающих с Чрево Мазумака. Быть может, не только видел, но и мог вызвать их гибель.

— А где этот необыкновенный телевизор? — спросил Веланд.

Улыбка доктора Вантенеды становилась все безучастнее, как будто вместе с исчезающими в сумерках вершинами он уплывал в горную, ледяную, молчаливую, одинокую ночь.

— Этот дом стоит как раз у входа в Уста Мазумака. Долина Молчания — та, на которую выходят окна дома. А дон Эстебан и дон Гуилельмо пришли со стороны Ворот Ветров. Там еще можно найти остатки обвалившейся Головы Коня.

— А вход в пещеру?

— Вход этот находится в получасе ходьбы от нашего дома, но Уста замолкли навеки — горные обвалы засыпали проход, а пещеру завалило землетрясением. У входа осталось немного золотого песку, но поток, который не мог уже проникнуть в подземелье, залил дно котловины, образовав Озеро Мертвой Руки. Что произошло потом, когда испанцы попытались преодолеть звериную тропу, кто обрушил на колонну пехотинцев Кортеса, каменную лавину — индейцы или буря, — неизвестно. Думаю, что никто об этом никогда не узнает.

— Ну, доктор Вантенеда, все гораздо проще. Озеро можно выкачать, скалы раздвинуть машинами, подъемными кранами, не правда ли? — проговорил маленький толстый господин, раскуривая сигару.

— Вы так думаете? — Вантенеда не скрыл презрения. — Нет такой силы, которая бы открыла Уста Мазумака, если он этого не хочет, — сказал он, стремительно отталкиваясь от стола. И, повернув свое кресло с такой силой, что резина колес засвистела, он выехал в раскрытую дверь. Через минуту все начали выходить. Веланд все еще сидел за столом, заглядевшись на колеблющееся пламя свечи.

— Необыкновенная история, — сказал он, ни к кому не обращаясь.

Перед ним стоял желтолицый человек, возражавший Вантенеде.

— И вы этому верите? — сказал он с явной насмешкой. — Уважаемый доктор Вантенеда — хороший бизнесмен и заботится о развлечениях постояльцев. Неспроста он изображает обедневшего испанского дворянина.

— Как, — сказал, вставая Веланд, — вы думаете, что эта история…

— Небылица, реклама, конечно. Я подозреваю, что даже его кресло составляет часть декорации…

Кивнув Веланду, желтолицый вышел. Открылась дверь… Веланд поднял глаза и вздрогнул от неожиданности.

— Мистер…

— Без имен, — ответил вошедший. Воротник у него был поднят, на голове шляпа. В знак приветствия он поднес к ее полям палец.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});