Фельдшеръ сдѣлалъ серьезное лицо, нахмурилъ брови и оттянулъ нижнюю губу. Въ такомъ видѣ онъ соображалъ сколько секундъ и, наконецъ, спросилъ. — Водку какой посудой покупаете?
— Четвертями, всегда четвертями, — отвѣчалъ хозяинъ.
— Ну, такъ теперь купите ведро, настойте его стручковымъ перцомъ и мятой и пейте, всѣ безъ изъятія, по рюмкѣ.
— А младенцевъ тоже поить? — задала вопросъ Аграфена Степановна.
— Младенцамъ отпущайте по столовой ложкѣ. Это ежедневное употребленіе, а на случай, ежели у кого заболитъ брюхо, — я дамъ капли. Десяти рублей не пожалѣете, такъ можно дать получше?
— Не пожалѣемъ, не пожалѣемъ, — заговорилъ хозяинъ.
— Ну, такъ завтра принесу вамъ цѣлую бутылку, а теперь мнѣ нужно будетъ всѣхъ васъ изслѣдовать и общупать, чтобы узнать ваше тѣлосложеніе.
Женщины невольно попятились отъ него.
— Нельзя-ли ужь такъ какъ-нибудь, безъ щупки? — послышалось нѣсколько голосовъ.
— Нельзя, нельзя! Иначе какъ-же я узнаю поскольку капель вамъ принимать слѣдуетъ? Почтеннѣйшій Назаръ Иванычъ, потрудитесь снятъ сюртукъ и жилетъ и лечь на диванъ на спину.
Отецъ семейства жалобно посмотрѣлъ на домашнихъ и исполнилъ требуемое.
— Насчетъ ножей-то, батюшка, съ нимъ поосторожнѣе, Не пырните какъ невзначай — упрашивала фельдшера чуть не со слезами Анна Степановна.
— Будьте покойны, мы къ этому привычны, да къ тому-же ножей и не потребуется, — отвѣчалъ фельдшеръ. — Прежде всего позвольте ведро воды, умывальную чашку и полотенце, обратился онъ къ присутствующимъ.
Ведро, чашка и полотенце были принесены. Фельдшеръ засучилъ рукава сюртука, вымылъ руки и, отерѣвъ ихъ полотенцемъ, началъ мять брюхо Назара Иваныча, поминутно спрашивая: «больно? не больно?» и т. д. Назаръ Иванычъ кряхтѣлъ и изрѣдка давалъ отвѣты въ родѣ: «какъ будто что-то щемитъ», или: «словно вотъ что подтягиваетъ». Окончивъ ощупываніе, фельдшеръ вынулъ изъ ящика перкуторный молотокъ и принялся имъ стучать по груди паціента, по животу и даже по лбу. Истязяніе длилось минутъ десять. Присутствующіе хранили гробовое молчаніе и ожидали себѣ той-же участи. На сцену эту, въ полуотворенныя двери, смотрѣли работники и кухарка.
— Готово, — произнесъ, наконецъ, фельдшеръ и опять принялся мыть руки.
За отцомъ семейства на диванъ ложились старшіе сыновья и, наконецъ, младшіе ребятишки. Во время изслѣдованія, ребятишки ревѣли, и ихъ начали держать.
— Главное дѣло, соблюдайте, чтобъ у нихъ носы были мокрые… — сдѣлалъ онъ наставленіе.
— А ежели высыхать будутъ?
— Тогда примачивать теплой водой.
Женщины окончательно воспротивились ощупыванію, и фельдшеръ удовольствовался осмотромъ ихъ языковъ и носовъ, а также для чего-то смѣрилъ ниткой ихъ шеи. Наконецъ изслѣдованіе кончилось, и паціенты начали ждать приговора. Фельдшеръ послѣдній разъ умылъ руки и, немного подумавъ, произнесъ:
— Все ваше семейство тѣлосложенія здороваго, а потому ежели у кого заболитъ брюхо или покажется тошнота, то принимайте эти капли черезъ каждые два часа въ рюмкѣ воды и по стольку капель, кому сколько лѣтъ. Теперь насчетъ питья. Что вы обыкновенно пьете?
— Воду и квасъ.
— Такъ опустите въ боченокъ или кадку лошадиную подкову.
— А насчетъ ѣды?
— Все можно ѣсть, кромѣ тухлятины. Я на счетъ ѣды не строгъ.
— А насчетъ бани?
— Чѣмъ чаще ходить будете, тѣмъ лучше.
— Говорятъ, дугой лошадиной натираться хорошо?
— Пустяки!..
Фельдшеръ началъ убирать инструменты въ ящикъ.
— А много этими инструментами я испотрашилъ народу! — сказалъ онъ. — А сколько рукъ и ногъ отпилилъ, такъ и счету нѣтъ! — сказалъ онъ.
— И вамъ не страшно было? — спросила хозяйская дочь.
— Мы ужь привыкли. Нашему брату это все ровно, что стаканъ воды выпить. Вотъ въ прошломъ году намъ съ главнымъ докторомъ досталась операція, такъ та была страшная. Змѣю у одного мастерового изъ живота вынимали. Вскрыли животъ, а она на насъ такъ и зашипѣла. Ну, мы ее сейчасъ обухомъ…
— Ай, страсти какія. Какъ-же она туда залѣзла? — послышалось со всѣхъ сторонъ.
— Надо полагать, что мастеровой этотъ яйцо змѣиное проглотилъ.
Хозяинъ пригласилъ фельдшера къ закускѣ. Подали заливную рыбу и жаренаго поросенка. Вдругъ фельдшеръ ударилъ себя по лбу.
— Куда вы воду дѣли, что я руки мылъ? — спросилъ онъ.
— Вылили въ помойну яму.
— То-то. Что-бы не попала лошадямъ, а то сейчасъ сдохнутъ. А полотенце, которымъ я руки вытиралъ, возьмите и сожгите.
— Водочки? — предложилъ хозяинъ.
Фельдшеръ не отказался. Выпивъ рюмокъ шесть, онъ окончательно заврался и сталъ разсказывать, что такое холера.
— Холера — это невидимыя мухи. Они летаютъ въ воздухѣ и залетаютъ въ человѣка черезъ всѣ его поры. Залѣзши туда, они начинаютъ мучить и производятъ рвоту. Мухи эти зеленаго цвѣта съ красными головками и на вкусъ отзываются мѣдью.
— А говорятъ, подсыпаютъ въ пищу? — возразилъ хозяинъ.
— Пустяки. Подсыпка эта была въ первую и во вторую холеру, а теперь не въ модѣ. Теперь муха. И такъ эта муха живуща, что ежели ее въ кипяткѣ варить, то и то жива останется.
Закусивъ и выпивъ въ волю, фельдшеръ началъ прощаться. Хозяинъ вручилъ ему три рубля, но онъ потребовалъ еще пятъ на матеріалъ для капель.
— Ну, теперь на Васильевскій островъ, къ одному генералу поѣду, — говорилъ онъ покачиваясь:- зубъ ему вырвать надо и животъ поправить, такъ какъ онъ упалъ съ лошади и стряхнулъ его.
Женская половина семейства Коромыслова высунулась изъ оконъ и смотрѣла, какъ фельдшеръ садился на извозчика. Онъ посмотрѣлъ вверхъ, сдѣлалъ имъ ручкой и крикнулъ:
— Главное дѣло, наблюдайте, чтобъ носы у ребятъ были мокрые.
— Будемъ, будемъ, — отвѣчали изъ оконъ.
Извозчикъ тронулъ лошадь.
1874