Пол размышляет: на весь путь до Кастанаевской улицы с необходимой проверкой, пересадками, прогулкой пешком, остановками ему понадобится четыре-пять часов. Он приказывает себе не расслабляться и не волноваться, срабатывает закалка, полученная им еще в период работы в Федеральном бюро расследований. Он не «засветился», как некоторые сотрудники резидентуры, ведет себя в посольстве, как подобает «чистому» дипломату. КГБ его не подозревает. Ему не нужно менять свою внешность, маскироваться под другого человека, прибегать к другим эффективным приемам, чтобы избавиться от контроля советской контрразведки. Стомбау вспоминает один из таких приемов – использование манекена. Это дает поразительный результат. Разведчику удается обмануть слежку, даже если он находится под наблюдением. Представьте себе сотрудника резидентуры, когда он вместе с женой едет в автомашине. За рулем автомобиля жена, она – верная помощница в таких делах. Вот автомобиль на несколько секунд попадает в «мертвую зону» – они свернули в переулок, и сотрудники наружного наблюдения их не видят. Ну, а разведчику этого вполне достаточно – он выпрыгивает из автомашины и исчезает в каком-нибудь дворе. В этот момент и происходит чудесное явление манекена: супруга приводит в действие выполненную в натуральную человеческую величину резиновую куклу, которая имеет полное сходство со своим благоверным. Кукла-двойник надежно упрятана в чемоданчике. Достаточно секунды, чтобы она наполнилась воздухом и заняла место покинувшего автомашину разведчика. Манекен выглядит вполне правдоподобно, на него можно надеть шляпу или кепку и даже имитировать разговор с ним, поворачивая с помощью незамысловатого устройства голову куклы. Двойник исчезнувшего пассажира по-прежнему привлекает внимание слежки. Когда автомашина подъедет к дому, и манекен, из которого выпущен воздух, снова окажется в чемоданчике, наружное наблюдение спохватится, но будет уже поздно.
«Нет, – думает Стомбау, – этот прием ему сегодня не потребуется. Есть другие возможности незаметного выхода на операцию, другие способы тщательной проверки. Они были хороши в прошлом, не должны подвести и в этот раз».
Пол окончательно успокаивается. Объемистая сумка, в которой он понесет для агента книги, лекарства и пачки денег, уже подготовлена.
Ровно в восемь часов вечера американский разведчик уже на Кастанаевской улице и ждет агента, который должен появиться с минуты на минуту. Источник – человек аккуратный, на встречу может приехать в собственной автомашине. Еще светло. Пол внимательно осматривается. Редкие прохожие торопятся домой, кругом все спокойно. В нескольких шагах от него телефонная будка, в ней молоденькая девушка, она увлечена разговором, временами заливается смехом. Пол ее совершенно не интересует.
То, что происходит затем, Стомбау не в состоянии объяснить. В считанные секунды он с тяжелой сумкой, которую упрямо сжимает в руке, оказывается на заднем сиденье незаметно подкатившей автомашины. По бокам его, тесно сжав, – сотрудники советской контрразведки. Автомобиль мгновенно набирает скорость, мчится в центр города. В последний момент Пол успевает заметить, как разворачивается еще один акт драмы: на углу улицы задерживают и усаживают в «Волгу» невысокого мужчину, в руке которого книга в белой обложке – вещественный пароль.
А молоденькая девушка в телефонной будке по-прежнему увлеченно беседует с кем-то: скоротечный эпизод на Кастанаевской улице ничем не привлек ее внимания.
Агент, с которым должен был встретиться Пол Стомбау, – это Адольф Григорьевич Толкачев, старший инженер научно-исследовательского института «Фазотрон» Министерства радиопромышленности СССР. Это он – агент № 1 ЦРУ в Советском Союзе. Его оперативный псевдоним – «Сфера». Реакция в Лэнгли на провал источника – шок и тотальное уныние. В советском отделе настроение, близкое к паническому. В поисках причины провала теряются в догадках, ищут утечку информации.
Драматические события, подобные провалу агента «Сфера» и задержанию на месте встречи с ним разведчика посольской резидентуры, – примечательная черта восьмидесятых годов нашего столетия. Это время уже вошло в историю советско-американских отношений как новый «крестовый поход» против СССР, объявленный президентом США Рональдом Рейганом. Он, этот поход, ознаменовался ожесточенными тайными сражениями спецслужб Вашингтона и Москвы. О них и пойдет речь в этой книге. Противоборство советской контрразведки с американской системой шпионажа будет в ней рассматриваться главным образом как столкновение 1-го отдела Второго главного управления КГБ СССР и посольской резидентуры Центрального разведывательного управления Соединенных Штатов в Москве. Конечно, многим материалам еще предстоит храниться в архивах секретных служб – и наших, и американских. Но будем надеяться: придет время, когда все тайное станет явным.
Глава 1. Разведка и контрразведка
Я проработал в спецслужбах Советского Союза почти сорок три года, служил в разведке и контрразведке. Встречался лицом к лицу с американскими и английскими разведчиками, в течение двенадцати лет сталкивался с напористой деятельностью посольской резидентуры Центрального разведывательного управления в Москве. Эта книга – плод моих раздумий о противоборстве разведки и контрразведки. Она – напоминание моему поколению о недалеком прошлом, а поколению грядущему – о борьбе специальных служб, которая может менять окраску, но не меняется по существу.
Понятия абстрактной нравственности для разведки и контрразведки, по всей видимости, неприемлемы. Предоставлю рассуждать о «всеобщей нравственности» моралистам. С моей точки зрения, нравственность – категория историческая, общественная. Не следует, вероятно, искать упреков для операций американской службы шпионажа – она делает то, что должна делать в соответствии с целями, которые ставит руководство Соединенных Штатов. Бесспорна и деятельность органов контршпионажа нашей страны, которым поручено защищать безопасность и интересы государства и общества, всех российских граждан.
Разведка и контрразведка – антиподы. Это – банальная истина. И они – не панацея от всех бед. Однако необходимо отметить: шпионаж в сравнении со своим противником, контршпионажем, обладает тем преимуществом, что он – сторона нападающая и в силу этого пользуется фактором внезапности, определяет место действия, характер своих операций, их исполнителей. Словом, как говорится, «у волка сто дорог, у охотника – только одна». Резидентура ЦРУ в Москве умело пользовалась фактором неожиданности, выбирая одну из «ста дорог» – удобное время для своих разведывательных операций, подбирая соответствующих исполнителей – шла ли речь о закладке тайника для агента, проведении с ним личной встречи или сеанса радиосвязи. Разведка и контрразведка – меч и щит, с тем только добавлением, что меч не принято упрекать за то, что он наносит разящие удары. Надо просто от них умело обороняться. В равной мере и тому, кто поднимает меч, не следует предъявлять претензий к щиту, выполняющему строго защитные функции.
Наверное, нет необходимости особо морализировать на тему «Разведка и контрразведка»: каждая из них делает свое дело и по-своему права. Разговор об этом, видимо, подобен спору о том, что первичнее – курица или яйцо. Схожих «философских» споров сегодня немало и в нашей стране, и в Соединенных Штатах. Задаются вопросом: моральна ли разведывательная деятельность? Имеет ли она право на существование? Может ли разведка применять агентурные методы сбора информации? Совсем недавно придирчивые критики деятельности ЦРУ, осуждая проводимые американской разведкой террористические и диверсионные акции, а также расправы над неугодными иностранными лидерами, призывали к созданию идеальной спецслужбы, чего-то вроде научно-исследовательского учреждения. Можно напомнить, говорили эти критики, как разведкой в угоду своим целям рисуются устрашающие картины мнимых угроз для США.
Вспоминают в связи с этим роль разведки во вьетнамской авантюре, а из более близких по времени сюжетов – ее роль в раздувании «холодной войны» и гонки вооружений со ссылками на «советское военное превосходство». Повторяю: все это не пропаганда, исходившая от Советского Союза. Это – суждения самих американских политологов, журналистов, пишущих о деятельности спецслужб, бывших сотрудников секретных структур Соединенных Штатов.
Недавно я натолкнулся на сделанное в 1994 году высказывание бывшего директора ЦРУ адмирала Стэнсфилда Тернера: «Национальные разведывательные оценки (то есть ежедневные разведывательные сводки, докладываемые президенту США. – Р.К.) не были ни неточными, ни дезинформирующими, но они были неприемлемы для президента при осуществлении им политического курса».