меня нет.
— Врёшь.
Отрицательно качаю головой.
— Нет, Ольга. Пока я не знаю, кто именно захотел так экзотически со мной поиграть. Выясню, но пока не знаю.
Несколько секунд Тихомирова думала над моим ответом.
— Хорошо. Когда узнаешь — сообщи. Мы дадим тебе возможность попробовать решить всё своими силами. Если у тебя не выйдет…
Заканчивать мысль она не стала, но я её понял. Девушка ушла.
Я догадываюсь, как зовут того, кто послал демона. Ответ лежит на поверхности. Владимир, большой знаток артефактов и мечей вообще, но он не знает, чем пользовался Тихомиров. И для наших Русских родов вся эта задумка… немного странная. Зачем? Ради чего? Привлекать такие ресурсы, чтобы добиться чего? Достать меня?
Да. Если организатор, как и я, знает будущее. И его полностью устраивает как моя смерть, так и трата ресурсов ради моего ослабления. Немцы. Меч откуда-то из Европы, поэтому о нём не слышал Волконский. И с демонами там в будущем научились обращаться куда как лучше, чем сейчас. Простой и очевидный ответ. Маркграф Шолль вполне мог подтянуть ресурсы своего совсем не бедного рода, да и финансированием специальных служб не побрезговал наверняка.
Церемония подходила к концу. Прах Павла унесли в склеп. Светловы меня увидели, одарили сложным взглядом, да и только. Я правильно сделал, что остался на расстоянии, они пока сами не знают, как ко мне относится. Обвинять, что я виновен в смерти их сына? Как будто я сам этого не знаю. Да и предупреждены они были, не говоря уже о том, что цену знаний и силы знают все. В общем, ничего хорошего мы бы друг другу не сказали, а от ругани никому легче не станет.
Светловы и прочие гости пошли в одну сторону, команда в основном составе в другую, а ко мне двинулась только «свои». Здесь не все, нет Вицлава, он с Мишей не был знаком даже шапочно, нет Вайорики. Нет Миши. Брат пьёт где-то, в одиночестве. А может, в компании незнакомцев, которым плевать, кто он и откуда. Я не стал мешать, только попросил тёску за парнем приглядеть.
Первой ко мне подошла Слава и приобняла, то ли выражая поддержку, то ли требуя. Я обнял Славу за талию и прижал к себе.
— Светловы горят желанием объявить войну тому, кто виновен в смерти Павла, — объявил Волконский. — Мне, пока… — он акцентировал внимание на слове, — удалось их успокоить. Однако, когда мы вытащим демона и узнаем имя…
Отрицательно качаю головой.
— Мы не будем этого делать.
На мне сошлись вопросительные взгляды.
— Я здесь постоял, подумал и пришёл к выводу, что имя мне и так известно. К тому же не одни Светловы точат ножи.
— Тихомировы, — без труда догадался Владимир.
Ольгу он не видел, стоял ко мне спиной.
— Верно. Каждый погибший во время внутренних разборок сейчас — это минус один боец потом. И хотя я отлично понимаю, что совсем без конфликтов и смертей быть не может, провоцировать войну родов я не хочу.
— Имя? — как всегда, лаконично спросила Ядвига.
— Маркграф Рауль Шолль. Как-то мы все забыли, что немцев и просто моя смерть вполне устроит.
Радости мои слова, понятное дело, ни у кого не вызвали.
— Не понимаю их логики, — признался Владимир.
Киваю.
— Аналогично. Я не один десяток лет с ними воевал, и логики до конца не понял. Принимаем, как данность.
— Как мы будем им противодействовать? — спросил Миша с мрачной решимостью.
— Пока никак. Сначала надо понять, с кем и чем имеем дело. Изучить противника. Шолль запросто может оказаться не тем, кем мы его считаем. Приманкой, фальшивкой. И пока мы не будем точно уверены, что именно он за всем этим стоит — сидим в обороне.
Было видно, что такой подход никому не нравится, но напрямую возражать не стали. Да и не место здесь для этого.
— Смотрите, — сказала Ядвига, глядевшая в сторону идущей к нам Кэтино.
Мы все повернулись к грузинке, а девушка смотрела прямо на меня. Ожидаемо ни капли дружелюбия во взгляде не было, скорее уж наоборот. Я вздохнул, ожидая очередной непростой разговор.
— Мартен, — у Кэтино был заметный акцент.
— Госпожа Кочакидзе, — обозначил приветственный кивок.
— Ты не посмел подойти, а твой брат даже не пришёл. Такая трусость у вас семейная? — бросила обвинение девушка.
Видимо, они с Пашей были всё же достаточно близки. Может быть, не в смысле, как девочка и мальчик, а как друзья, но… Слова Кэтино меня не задели нисколько. Оправдываться я, естественно, не стал.
— Дмитрий не поднимет руку на девушку, — процедила Слава. — Зато я с удовольствием преподам тебе урок хороших манер. На вызов ты уже вполне наговорила.
— Дамы, — вышел вперёд Волконский, встав между ними. — Не стоит. Мы все друзья Павла. Ссориться между собой, сейчас, в такой день, это совсем не то, что всем нам стоит делать.
Слава сложила руки в замок. Кэтино чуть прищурилась.
— Ты называешь себя его другом?
— Мы были знакомы недолго, — признал Владимир, — Но да, Павел был моим другом.
— Тогда скажи мне, друг Павла. Он отомщён? Виновные в его смерти наказаны?
— Его убийца мёртв, — твёрдо ответил Волконский.
Кэтино отрицательно покачала головой.
— Я спрашивала о другом.
Волконский кивнул.
— Я понял. Тот, о ком ты говоришь, на очереди.
— Всего лишь слова. Так звучит отговорка труса. А теперь отойди, я хочу заглянуть ему в глаза.
Владимир не сразу, но посторонился, а я отодвинул Славу чуть в сторону, чтобы она меня не закрывала.
— Ты. Павел считал, что в тебе есть что-то неправильное. Злое. Если бы я увидела тебя раньше, но вижу только сейчас. В тебе не злое, а гнилое. Поэтому ты сейчас здесь, а его прах там.
Не люблю похороны. Каждая подруга, невеста, жена, дочь, сестра, мать, каждая думает, что, вывалив на меня свою боль и тоску, сделает миру большое одолжение. Каждая думает, что ей полегчает, когда она найдёт виновника, но не настоящего, а такого, который не ответит, а стерпит. И оттого что я понимаю её боль, не становится ни легче, ни проще.
Поняв, что её причитания разбились о стену равнодушия, девушка нас покинула. Горькая ирония, я пытаюсь сделать всё, чтобы новых смертей было меньше, и я же получаю за