К счастью, в данный момент, похоже, именно такую он и имел — еще до того, как я почувствовал, что помираю от безделья.
Мы прикончили наше пойло, потребовали счет и расплатились.
— Сюда, — сказал я, показывая на заднюю дверь, и он завернулся в пальто и последовал за мной.
— Поговорим здесь? — спросил он, когда мы двинулись вдоль аллеи.
— Пожалуй, нет, — сказал я. — Прокатимся, потом побеседуем.
Он кивнул и двинулся дальше.
Тремя четвертями часа позднее мы сидели в салоне «Протеуса» и я готовил кофе. Холодные воды залива мягко покачивали нас под безлунным небом. Я зажег лишь пару маленьких светильников. Уютно. За бортом «Протеуса» — толпа, сумятица, бешеный темп жизни в городах, на земле, и функционально-метафизическую отдаленность от всего этого могли обеспечить всего несколько метров воды. Мы с огромной легкостью повсюду изменяли ландшафт, но океан всегда казался неизменным, и я полагал, что мы пропитывались каким-то чувством безвременья, когда оставались с ним один на один. Может быть, это одна из причин, по которым я так много времени проводил в океане.
— Вы впервые принимаете меня здесь, на борту, — сказал он. — Удобно. Весьма.
— Спасибо. Сливки? Сахар?
— Да. И то, и другое.
Мы уселись с дымящимися кружками, и я спросил:
— Ну, так что у вас?
— Одно обстоятельство, родившее две проблемы, — ответил он. — Одна из них такого рода, что выходит за пределы моей компетенции. Другая — нет. Я скажу, что это абсолютно уникальная ситуация и, соответственно, требует специалиста высокой квалификации.
— Я вообще не являюсь специалистом по чему-нибудь. Разве что — специалистом по выживанию.
Он неожиданно поднял глаза и уставился на меня.
— Я всегда предполагал, что вы ужасно много знаете о компьютерах, — заметил он.
Я смотрел вдаль. Это был удар ниже пояса. Я никогда не обнаруживал себя перед Доном как авторитет в этой области, и между нами всегда существовал неписанный договор о том, что мои методы работы, обстоятельства и личность находятся вне обсуждения. С другой стороны, ему должно было быть ясно, что мои познания этих систем обширны и глубоки. И все-таки мне не нравилось обсуждать это. Итак, я ринулся обороняться.
— Компьютерных мальчиков сейчас — на гривенник дюжина, — сказал я. — Возможно, в ваши времена было иначе, но сейчас начинают обучать компьютерным премудростям с подросткового возраста, с первого года в школе. Так же, как и любой представитель моего поколения.
— Вы знаете, что я имел в виду не это, — пояснил он, — или вы не знакомы со мной достаточно давно для того, чтобы доверять мне несколько больше, чем сейчас? Это весьма близко касается характера предстоящей вам работы. Вот и все.
Я кивнул. Реакция по самой своей природе не самая подходящая, и я вложил немало эмоций в ее проявление. Итак…
— Ладно, я знаю об этом побольше подростка-школьника, — согласился я.
— Спасибо. Возможно, в этой точке мы и расходимся, — он отпил кофе. — Моя собственная подготовка — закон и учет, затем — армейская, военная разведывательная, затем — штатская служба в разведке. Затем я занялся моим сегодняшним бизнесом. Тот технический персонал, в котором я нуждался, я подбирал на время — одного здесь, другого там. Я многое знаю о том, как оно это делает. Я не понимаю всего, как они устроены во всех деталях, так что я хочу, чтобы вы начали сначала, с азов и объяснили мне все настолько, насколько сможете. Мне необходимо основательно подготовленное обозрение, и если вы сумеете обеспечить его, я одновременно пойму, насколько вы подходите для этой работы. Вы можете начать рассказ с того, как работали первые космические роботы — например, рассказать о тех, что использовались на Венере.
— Это не компьютеры, — сказал я, — и что до венерианских, то это даже и не роботы. Они — машины с телеуправлением, манипуляторы.
— А в чем отличие?
— Робот — это машина, которая производит определенные действия в соответствии с инструкциями, заложенными в программу. Телеуправляемый же механизм — раб оператора, осуществляющего дистанционное управление. Он действует только в тесном контакте с оператором. В зависимости от того, насколько вы умелы и опытны, связь может быть аудиовизуальной, осязательной, даже обонятельной. Чем более совершенно вы хотите выполнить работы, тем более антропоморфным должно быть ваше устройство.
Что касается Венеры, если я правильно помню, человек-оператор на орбитальной станции надевал экзоскелет, контролировавший движение туловища, ног, рук, кистей, устройства на поверхности планеты, управляя движением и воспринимая обстановку с помощью системы обратной связи. У него был шлем, управляющий телевизионной камерой механизма, вмонтированной в башенке и передающей ему картину того, что открывалось перед манипулятором на Венере. Он также одевал наушники, соединенные со звукоуловителями. Я читал книгу, написанную таким оператором. Он писал, что на протяжении долгого времени забывал о том, что находится в кабине и является главным звеном в цепи управления: он действительно чувствовал себя так, словно пробирался по адскому ландшафту. Я помню, что меня это очень взволновало — ведь я был еще подростком, и я мысленно бродил по окрестным лужам, сражаясь с микроорганизмами.
— Почему?
— Потому что на Венере не было драконов. Во всяком случае, эти телеуправляемые механизмы — вещи совершенно иные, нежели роботы.
— Теперь расскажите мне об отличиях первых телеуправляемых машин от манипуляторов последнего поколения.
Я отхлебнул немного кофе.
— Стало куда сложнее, когда дело дошло до внешних планет и их спутников, — сказал я. — Там поначалу не применяли орбитальных телеоператоров. Из-за экономических и некоторых нерешенных технических проблем. В первую очередь — из-за экономических. Во всяком случае, на избранные миры были высажены механизмы, но операторы остались дома. Потому что при применении управления с помощью обратной связи из-за расстояния возникала проблема с запаздыванием сигнала. Получить информацию с планеты занимало некоторое время, а затем требовалось время, чтобы команда совершить то или иное действие достигала телеуправляемого механизма. Компенсировался этот недостаток двумя способами: первый заключался в использовании стандартного набора «раздражение-ответ», второй был куда более сложным и именно здесь пошли в дело компьютеры в цепях управления. Это достигалось включением в программу факторов оценки окружающей обстановки, обогащенную затем первоначальной последовательностью «ожидание — необходимое движение». На основе этого компьютер использовали затем для выбора улучшенной программы реакции на внешние условия. Наконец, компьютер был включен в другую цепь, позволяющую выбрать наилучшую комбинацию анализа обстановки и ответной реакции. Конечно, и здесь наш железный посланец мог призвать на помощь человека, когда происходило нечто совсем уж непредвиденное. Итак, во время исследования внешних планет подобные устройства не были ни целиком автоматизированными, ни целиком контролируемыми, — ни целиком соответствующими требованиям — поначалу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});