Хасан сидел на глиняном айване в глубине двора и пел песню. Он длинно тянул окончания слов. Митя присел рядом с ним. Он не мог разобрать слов странной песни. Хасан был старше Мити и уже учился в школе.
— Что ты поёшь? — спросил Митя.
— Так, — ответил Хасан. — Это старая песня. Отец сказал: джейрана весной надо в степь отпустить…
И Хасан снова запел. Митя молчал. Ему не хотелось говорить об этом. И он снова спросил:
— Что ты поёшь? Расскажи…
— Это песня такая, — ответил Хасан. — Я не умею рассказывать. Там говорится про журавля. Ой-ой-ой, прилетел журавль. Я возьму камышинку, сделаю дудочку и буду петь: прилетел журавль. Я пойду к реке на остров и буду петь о том, что прилетел журавль. Где он был зимой, я не знаю, а теперь он вернулся к нам. Пой, моя дудочка, пой! Нравится тебе?
— Это же не песня, а просто так ты рассказал.
— Ну, я спою ещё раз, хочешь?
— Спой…
Хасан снова запел. А Митя представлял себе, как прилетел журавль куда-то на остров и где он был зимой. Мите было грустно, а песня была весёлая. Хасан растягивал окончания слов.
За обедом Митя сидел скучный, ел мало, всё хотел спросить, что будет с Дружкой, а не решался.
И вдруг отец сказал:
— Весна! Теперь джейраны уходят в пустыню.
Он говорил, ни к кому в особенности не обращаясь, но все посмотрели на Митю.
— Не отдам Дружку, — буркнул Митя и стал сползать со стула.
11
Ночью Митя спал плохо. Ему снился странный сон.
Джейран шёл по степи один среди маков, травы и звёзд.
И чей-то знакомый голос, растягивающий окончания слов, пел старую и знакомую песенку:
— Я возьму камышинку.Сделаю дудочку…
Это звонит будильник. Все в доме уже на ногах. Во дворе стоит машина, и отец смеётся, глядя на Митю.
— Вставай! — кричит он. — Поедем провожать Дружку. Пора!
12
В степи была уже настоящая весна.
В зарослях звенели чирки, на каменных осыпях перекликались кеклики. Низко пролетали утки над скрытой в ивняке водой.
Земля просвечивала сквозь первую поросль коричневым загаром. Погода установилась надолго. Широко раскинулись заповедные золотые пески пустыни.
Митя уходил всё дальше от машин, где остались охотники с ружьями и собаки. Он обнял руками Дружку за шею. Джейран шёл с ним рядом, ровно перебирал ногами, прислушивался к степным тревожным запахам.
Горьковатым медком дышала поверх всех трав мята, остро щекотала ноздри вкрадчивым запахом полынь.
Настойчивым движением Дружка высвободился из рук Мити и шагнул в степь.
Митя отступил назад.
Где-то далеко за спиной лаяли собаки и слышались голоса охотников.
И вот он мелькнул за невысоким кустарником, гость из Яз-Явана, похожий на дикое вишнёвое деревце с острыми прутиками-рожками.
— Митя-а! Митя-а! — кричали издалека.
А Митя всё стоял и смотрел вперёд, в широкий и чистый простор весенней степи.