- Восьмой, однако,
- Внук тебе почитает "Войну и мир", потому что развитие будет ускоренное. А медицина будет такая, что люди будут до ста - ста двадцати лет жить.
- Ну, это уж ты... приврал.
- Почему?! Уже сейчас эта проблема решается. Сто двадцать лет-это нормальный срок считается. Мы только не располагаем данными. Но мы возьмем их у соседей по Галактике.
- А сами-то не можете - чтоб на сто двадцать?
- Сами пока не можем. Это медленный процесс. Может, и докатимся когда-нибудь, что будем сто двадцать лет жить, но это еще не скоро. Быстрее будет построить такой космический корабль, который долетит до Галактики. И возможно, там этот процесс уже решен: открыто какое-нибудь лекарство...
- Сто двадцать лет сам не захочешь. Надоест.
- Ты не захочешь, а другие - с радостью. Будет такое средство...
- "Средство".,. Открыли бы с похмелья какое-нибудь средство - и то ладно. А то башка, как этот... как бачок из-под самогона,
- Не надо пить.
- Пошел ты!..
Замолчали.
Юрка сел за учебники.
- У вас только одно на языке: "будет! будет!.." - опять начал старик,- Трепачи. Ты вот - шешнадцать лет будешь учиться, а начнет человек помирать, чего ты ему сделаешь?
- Вырежу чего-нибудь.
- Дак если ему срок подошел помирать, чего ты ему вырежешь?
- Я на такие... дремучие вопросы не отвечаю.
- Нечего отвечать, вот и не отвечаете.
- Нечего?.. А вот эти люди!..- сгреб кучу книг и показал,- Вот этим людям тоже нечего отвечать?! Ты хоть одну прочитал?
- Там читать нечего - вранье одно.
- Ладно! - Юрка вскочил и опять начал ходить по избе.- Чума раньше была?
- Холера?
- Ну, холера.
- Была. У нас в двадцать...
- Где она сейчас? Есть?
- Не приведи господи! Может, будет ишо...
- В том-то и дело, что не будет. С ней научились бороться. Дальше: если бы тебя раньше бешеная собака укусила, что бы с тобой было?
- Сбесился бы.
- И помер. А сейчас - сорок уколов, и вер. Человек живет. Туберкулез был неизлечим? Сейчас, пожалуйста: полгода - и человек как огурчик! А кто это все придумал? Ученые! "Вранье"... Хоть бы уж помалкивали, если не понимаете.
Старика раззадорил тоже этот Юркин наскок.
- Так. Допустим. Собака - это ладно, А вот змея укусит?.. Иде они были, доктора-то, раньше? Не было. А бабка, бывало, пошепчет - и как рукой сымет. А вить она институтов никаких не кончала.
- Укус был не смертельный. Вот и все.
- Иди подставь: пусть она разок чикнет куда-нибудь... .
- Пожалуйста! Я до этого укол сделаю, и пусть кусает сколько влезет - я только улыбнусть.
- Хвастунишка.
- Да вот же они, во-от! - Юрка опять показал книги.- Люди на себе проверяли! А знаешь ты, что когда академик Павлов помирал, то он созвал студентов и стал им диктовать, как он помирает,
- Как это?
- Так. "Вот,- говорит,- сейчас у меня холодеют ноги записывайте". Они записывали. Потом руки отнялись. Он говорит: "Руки отнялись".
- Они пишут?
- Пишут, Потом сердце стало останавливаться, он говорит: "Пишите". Они плакали и писали,- У Юрки у самого защипало глаза от слез. На старика рассказ тоже произвел сильное действие.
- Ну?..
- И помер. И до последней минуты все рассказывал, потому что это надо было для науки. А вы с этими вашими бабками еще бы тыщу лет в темноте жили... "Раньше было! Раньше было!.." Вот так было раньше?! Юрка подошел к розетке, включил радио. Пела певица.- Где она? Ее же нет здесь!
- Кого?
- Этой... кто поет-то.
- Дак это по проводам...
- Это - радиоволны! "По проводам". По проводам - это у нас здесь, в деревне, только. А она, может, где-нибудь на Сахалине поет - что, туда провода протянуты?
- Провода. Я в прошлом годе ездил к Ваньке, видал: вдоль железной дороги провода висят.
Юрка махнул рукой:
- Тебе не втолковать. Мне надо уроки учить. Все.
- Ну и учи.
- А ты меня отрываешь.- Юрка сел за стол, зажал ладонями уши и стал читать.
Долго в избе было тихо.
- Он есть на карточке? - спросил старик.
- Кто?
- Тот ученый, помирал-то который.
- Академик Павлов? Вот он,
Юрка подал старику книгу и показал Павлова. Старик долго и серьезно разглядывал изображение ученого.
- Старенький уж был.
- Он был до старости лет бодрый и не напивался, как... некоторые.Юрка отнял книгу.- И не валялся потом на печке, не матерился. Он в городки играл до самого последнего момента, пока не свалился. А сколько он собак прирезал, чтобы рефлексы доказать!.. Нервная система - это же его учение. Почему ты сейчас хвораешь?
- С похмелья, я без Павлова знаю.
- С похмелья-то с похмелья, но ты же вчера оглушил свою нервную систему, затормозил, а сегодня она... распрямляется. А у тебя уж условный рефлекс выработался: как пенсия, так обязательно пол-литра. Ты уже не можешь без этого,- Юрка ощутил вдруг некое приятное чувство, что он может спокойно и убедительно доказывать старику весь вред и все последствия его выпивок. Старик слушал.- Значит, что требуется? Перебороть этот рефлекс. Получил пенсию на почте. Пошел домой... И ноги у тебя сами поворачивают в сельмаг. А ты возьми пройди мимо. Или совсем другим переулком пройди.
- Я хуже маяться буду.
- Раз помаешься, два, три - потом привыкнешь. Будешь спокойно идти мимо сельмага и посмеиваться.
Старик привстал, свернул трясущимися пальцами цигарку, прикурил. Затянулся и закашлялся.
- Ох, мать твою... Кхох!.. Аж выворачивает всего. Это ж надо так!
Юрка сел опять за учебники.
Старик кряхтя слез с печки, надел пимы, полушубок, взял нож и вышел в сенцы. "Куда это он?"- подумал Юрка.
Старика долго не было. Юрка хотел уж было идти посмотреть, куда он пошел с ножом. Но тот пришел сам, нес в руках шмат сала в ладонь величиной.
- Хлеб-то есть? - спросил строго.
- Есть. А что?
- На, поешь с салом, а то загнесся загодя со своими академиками... пока их изучишь всех.
Юрка даже растерялся.
- Мне же нечем отдавать будет - у нас нету...
- Ешь. Там чайник в печке - ишо горячий, наверно... Поешь.
Юрка достал чайник из печки, налил в кружку теплого еще чая, нарезал хлеба, ветчины и стал есть. Старик с трудом залез опять на печь и смотрел оттуда на Юрку.
- Как сало-то?
- Вери вел! Первый сорт.
- Кормить ее надо уметь, свинью-то. Одни сдуру начинают ее напичкивать осенью - получается одно сало, мяса совсем нет. Другие наоборот - маринуют: дескать, мясистее будет. Одно сало-то не все любят. Заколют: ни мяса, ни сала. А ее надо так: недельку покормить как следовает, потом подержать впроголодь, опять недельку покормить, опять помариновать... Вот оно тогда будет слоями: слой сала, слой мяса. Солить тоже надо уметь...
Юрка слушал и с удовольствием уписывал мерзлое душистое сало, действительно на редкость вкусное.
- Ох, здорово! Спасибо.
- Наелся?
- Ага.- Юрка убрал со стола хлеб, чайник. Сало еще осталось.- А это куда?
- Вынеси в сени, на кадушку. Вечером ишо поешь.
Юрка вынес сало в сенцы. Вернулся, похлопал себя по животу, сказал весело:
- Теперь голова лучше будет соображать... А то... это... сидишь маленько кружится.
- Ну вот,- сказал довольный дед, укладываясь опять на спину.- Ох, мать твою в душеньку!.. Как ляжешь, так опять подступает.
- Может, я пойду куплю четвертинку! - предложил Юрка.
Дед помолчал.
- Ладно... пройдет так. Потом, попозже, курям посыплешь да коровенке на ночь пару навильников дашь. Воротчики только закрыть не забудь!
- Ладно. Значит, так: что у нас еще осталось? География. Сейчас мы ее... галопом.- Юрке сделалось весело: поел хорошо, уроки почти готовы - вечером можно на лыжах покататься.
- А у его чего же родных-то никого, што ли, не было? - спросил вдруг старик.
- У кого? - не понял Юрка.
- У того академика-то. Одни студенты стояли?
- У Павлова-то? Были, наверно. Я точно не знаю. Завтра спрошу в школе.
- Дети-то были, поди?
- Наверно. Завтра узнаю.
- Были, конешно. Никого если бы не было родных-то, не много надиктуешь. Одному-то плохо,
Юрка не стал возражать. Можно было сказать: а студенты-то! Но он не стал говорить.
- Конечно,- согласился он.- Одному плохо.