Сама Ортанс следила, чтобы Фон-барон не совал хобот в мусорное ведро, и вовремя кормила его вкусностями. Особенно, как выяснилось, тапиры любят песочное печенье.
Но слишком часто навязывать животное миссис Кассельн адмирал все же стеснялся. Тем более когда являлся домой мистер Кассельн и видел у себя в гостиной свинью в имперском мундире… Двадцать раз ему объясняли, что тапир — не свинья, а можно сказать, почти что слон, только карликовый, и все равно… Ортанс фыркала и говорила, что можно раз в неделю потерпеть в доме ласковое, чистоплотное травоядное животное, но Кассельн страдал.
В разное время с тапиром на шлейке было замечено поочередно все командование Изерлона.
Особенно хорошо Фон-барон смотрелся в компании адмирала Меркатца и коммодора Шнайдера. Старик Меркатц шел неторопливо, сверкая серебряными адмиральскими оплечьями черного мундира, а следом вышагивал молодой красавец Бернхардт Шнайдер, тоже весь в черном с серебром, и вел на бело-сине-красной шлейке черного же с серебром Фон-барона.
Зрелище было феерическим.
Тем более что видя рядом с собой имперские мундиры, тапир весь подбирался и начинал тянуть носок.
Настал день, когда адмирал Мюрай вызвал к себе лейтенанта Минца. У Юлиана как раз был выходной, так что намерения адмирала прочитывались легко. И в самом деле, Юлиана ждало предсказуемое поручение.
— Я счел вас достаточно ответственным юношей, чтобы позволить вам сегодня пасти тапира, — сказал Мюрай.
— Да, сэр, — без особого восторга ответил лейтенант. — Но, сэр…
Мюрай выразительно поднял брови.
— Понимаете, сэр, я обещал сегодня адмиралу Яну вегетарианский плов с изюмом и орехами…
— Вот и прекрасно! — прервал Юлиана Мюрай. — Фон-барон очень любит изюм и орехи.
— Да, сэр, — покорно отозвался лейтенант Минц.
— Полагаюсь на вас, молодой человек. Уж вы-то не будете пытаться перекрасить ни в чем неповинное животное, как этот несносный майор Поплан, — добавил адмирал и содрогнулся, вспомнив ужасную картину. Заднюю половину тапира, обсыпанную мукой, и занесенный над загривком пузырек с зеленкой. "Я б ему и запасной берет одолжил, — мечтательно говорил Поплан, почесывая Фон-барону хобот, — и галстук у меня лишний есть…" Тапиру было все равно, какого он цвета, так что он терпеливо стоял, обнюхивая предназначенный ему галстук и уже пробуя его на зуб. Но затея оказалась вовремя пресечена, а мука, в отличие от зеленки, легко стряхивается со шкуры.
— Что вы, сэр! — возмутился Юлиан. — Как я могу! Это же почти все равно, что перекрасить адмирала Меркатца!
— Кхм! — яростно одернул его Мюрай. — Думайте, что говорите!
— Извините, сэр, — Юлиан покраснел и потупился. — Конечно, я не буду делать ничего столь неподобающего. И плову можно сварить с запасом.
Адмирал Мюрай одобрительно кивнул и протянул лейтенанту шлейку.
— Фон-барон! — позвал он.
Раздалось сопение, письменный стол вздрогнул и опасно накренился — тапиру очень нравилось лежать под столом, но помещался он там плоховато, выбираясь, вечно задевал за тумбы. Покатились на пол шариковые ручки и карандаши, стопка документов поехала и собралась рассыпаться, но адмирал навалился на край столешницы, и бумаги остались на отведенном месте. Почти.
— Идите, молодой человек, — кивнул Мюрай. — И да, хотел просить вас еще об одном. Пожалуйста, будьте бдительны. Мне кажется, коммодор Багдаш вынашивает коварные планы. Видели, как он подкрадывался к тапиру с ножом! Я опасаюсь покушения на жизнь Фон-барона.
— Как, и на его жизнь тоже? — пробормотал Юлиан. — Не беспокойтесь, сэр. Буду смотреть в оба.
Когда на кухне у адмирала Яна появилось чужое животное, крупное, наглое, с незнакомым запахом, кот оторопел.
Мало того, что оно вообще посмело войти. Оно везде совало свой длинный нос и посягнуло на молоко в котовьей мисочке! Просто засосало его, как пылесос.
Так что кот, поразмыслив, и счел его пылесосом. И обошелся соответственно.
Правда, оно было крупнее пылесоса раз в десять. Завалить не получилось. Но удалось загнать в угол между холодильником и раковиной. Уразумев наконец, с кем имеет дело, тапир попытался уйти от конфликта: забился в щель и вздрагивал всей шкурой, со страхом поглядывая на агрессивное создание, которое вышагивало, напружинив хвост, и пело боевую песнь: "Миаааааау!" — Ну что же ты делаешь, кот, — вздохнул Юлиан. — Смотри, хобот ему поцарапал.
— Миаааааааау! — провыл кот, вырываясь и всем своим видом демонстрируя, что он всегда бил пылесосы и будет нещадно бить их впредь.
— Хрю, — пожаловался тапир.
Выставить кота с кухни было бы страшным оскорблением, которое не загладить и сметаной. Пришлось выставить тапира. Когда лейтенант выводил чужака с кухни в гостиную, кот шел сзади, наподдавал когтями по тапирьим лапам и пел победную песнь.
Юлиан очень надеялся, что Фон-барон ничего не поломает в гостиной. Его пришлось оставить там одного и вернуться в кухню: плов-то никто не отменял.
Фон-барон вздохнул с облегчением, когда между ним и котом закрылась наконец дверь. Осторожно огляделся по сторонам. Никого тут не было. Зато был фикус. Листья интересны на вкус. Верхушечные лучше, чем нижние. Дотягиваться, правда, неудобно, но если хорошенько потянуть за ветки… Лежачий фикус безусловно удобнее есть.
Адмирал Ян был задумчив и не заметил падения фикуса. Он не заметил даже тапира имперских цветов, дремавшего за диваном. Зато отсутствие в укромном уголке за креслом початой бутылки с бренди было обнаружено немедленно.
Первой мыслью адмирала было: "Юлиан. Нашел и перепрятал. Будет ворчать…" Однако, на всякий случай пошарив под креслом рукой, он отыскал-таки бутылку. Она выкатилась к ногам Яна. Пустая. "Опрокинулась? — это была вторая мысль адмирала. — Нет. Сама она опрокинуться не могла. А если бы ее опрокинул Юлиан, он бы ее немедленно нашел, и она бы тут не каталась". Собственно, видел ли бутылку лейтенант Минц, проверить можно было элементарно. Подождать немного. Если будет ворчать — значит, видел. Если не будет…
Тут адмирал наконец понял, что с фикусом что-то не так. Лежит на боку, листьев явно убыло…
— Юлиан, — в растерянности сказал адмирал, запуская руку в затылок, — у нас тут что, резвился сло… ааааа! понял! Мюрай всучил тебе своего тапира, верно?
— Гениальны, как всегда, — язвительно ответил Юлиан, входя с блюдом плова. Он явно хотел добавить что-то еще, но тут увидел фикус и пустую бутылку из-под бренди на ковре. — Ой…
Но он был юноша аккуратный, поэтому не уронил плов, а поставил на стол, и только после этого кинулся поднимать несчастное растение и сокрушаться по поводу нанесенного ему ущерба.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});