до боли знакомую мелодию.
— Вы долго тут возиться будете? — прогундел недовольный и требовательный бас за их спиной. Кусок не сразу поняв, кто к ним обращается, уже повернулся чтобы ввернуть пару ласковых, но увидев позади себя Янковского чуть не подпрыгнул от страха, весь как-то сразу съёжился, глазки забегали и он смог только сдавлено выдавить из себя:
— Кова, всё на мази, не кипишуй!
Эта почти восковая маска, которая появлялась на лице Янковского в самые ответственные моменты не сулила ничего. Славившийся немногословностью и скорой расправой без каких-либо объяснений и «последних предупреждений» Кова, ростом чуть выше ста семидесяти сантиметров, с невероятно развитой мускулатурой и поистине убойным хуком с правой, был одной из двух правящих этой разномастной толпой половиной. Вторая же половина, та самая из-за которой и пришлось заварить весь этот сыр-бор — Герасимов Андрей Семёнович, 1919 г.р., рост 168, вес 75, ранее дважды судим, — находился сейчас в Новой Тюрьме, что располагалась на острове Орешек, супротив Кронштадта и был в ожидании этапирования к месту предполагаемого схрона «общака». Это был лишённый каких-либо даже мало-мальских намёков на моральные ориентиры человек. Собственно даже и это слово «человек» довольно в расплывчатой форме позволяло составить о нём представление. Скорее даже так: это было смертоносное насекомое в человеческом обличие, неминуемо уничтожавшее каждую мешавшую ему в достижении поставленных целей живую душу. Он не был ни жесток, ни добр — нет. Такие понятия не входили в его лексикон. Он словно микроскопическая Чёрная дыра поглощал всё вокруг себя, не отдавая взамен ни-че-го.
— Так, Сава, отгоняй машину туда, — скомандовал Янковский и указал на прогал между деревьями, — только номера вначале скрути.
— Ага, сделаю в лучшем виде, — заторопился Савельев, который всего несколько минут назад не моргнув и глазом, расстрелял всех, кто находился в ГАЗ-63. Это была чистая работа: половина краснопёрых отправилась в свой несуществующий рай к праотцам даже не поняв, что с ними случилось. И даже тогда ему не было страшно, как сейчас. Он спиной чувствовал на себе тяжёлый взгляд главаря, ему хотелось съёжиться на этом самом месте, исчезнуть. Отвёртка скользнув по мокрому винту, поцарапала ему палец, но он даже не обратил на это внимание. «Быстрее, мать твою за ногу! Быстрее!»
В паре десятков метров от него заревел грузовик, он протянул в глубь зарослей почти истлевший уже остов замыкающего автомобиля и готовый к скорому подрыву так же навсегда смолк.
— Всё! Хватит копаться — запаливай! — топливо, коим были щедро залиты механические трудяги в мгновение ока вспыхнуло. Синеватое, мертвенно-бледное пламя, через мгновение почуявшее в себе силу и начавшее жадно пожирать краску, дерево, обшивку, разрасталось на глазах, клокоча и переливаясь, быстро охватив остовы машин. Оба бака шестьдесят третьего сдетонировали почти одновременно разорвав кузов не несколько частей, секунд через тридцать ему в унисон вторил ещё один взрыв — 69ка.
— Готово, Кова, — отрапортовал Кусок. Он подбежал к автомобилю, спрятанному в кустах в тот момент, когда Янковский переодевался в милицейскую форму, — только, это самое, погоны мокрые — капитан в лужу свалился, когда его того.
Он описал руками держащими автомат воздухе дугу и злорадно ухмыльнулся, продемонстрировав блестящую металлом фиксу.
— Сойдёт, — буркнул тот в ответ. — Крепи.
Кусок торопливо подцепил погон к пуговицам на плечах главаря и отошёл, Янковский ещё раз проверил поддельное удостоверение и достал из планшетки покойного «предшественника» сопроводительные документы.
— Сава где?
— Ща, сыщем. — он развернулся и почти вприпрыжку, бросился в сторону догорающей машины. — Ты какого хрена здесь до сих пор пасёшься, а? — начал гундосить он и попытался дать Савельеву пинка для рывка, — рожа рязанская, — но тот уклонился и едва заметным движением руки парировал его нелепый выпад, потом дёрнул его за пояс и вывел мастерской подсечкой из равновесия.
— В следующий раз за «рожу» руку сломаю, понял? — и легонько надавил тому на запястье, однако Кусок взвыл, как побитый пёс.
— Ты шо, шуток не понимаешь, а? Отпусти, б**
Савельев встал, оставив извиваться подельника в грязи и твёрдыми широкими шагами направился к машине, почти, как две капли воды похожей на конвойную — это была его заслуга. Предполагалось, что им удастся поехать всей оравой, но обыкновенную трёхтонку легаши почему-то не взяли, а поди ты разыщи за несколько часов второй 63ый ГАЗон, да ещё и с кунгом. Он закрепил номера и быстро примерил форму, чуть великоватую ему, но выбирать не приходилось.
— Значит, так, — начал Янковский, — мы сейчас с Савой едем вперёд, прикинуть чего там и как, вы следом. Особо не отсвечивайте, мало ли что.
Кусок окинул банду взглядом: двадцать человек, все стояли, словно по струнке, никто не смел даже зевнуть; он помнил как быстро сворачивались носы и скулы при малейшей невнимательности со стороны любого из них, хоть ты десять лет ходи бок о бок с Ковой на дело, хоть отправься за ним в ад и обратно — для него не существовало авторитетов.
— Всё! — подытожил главарь, — Что делать вы знаете. Главное общак! Ежели что — свою башку подставьте, но Немой должен выжить. Это всем ясно?!
— Да-да! — раздалось торопливое со всех сторон.
— Тогда — за дело.
Он хлопнул дверцей и Савельев запустил двигатель.
***
Через полчаса они подъезжали к переправе. Как и следовало ожидать в такую непогоду — никакой активности там не наблюдалось, — теперь нужно было ждать, но оно даже к лучшему. Можно всё подготовить, расставить бойцов, как по «номерам» и перебить всех, когда они будут максимально расслаблены.
Он смотрел сквозь залитое дождём стекло и выхватил взглядом неказистую постройку почти на отшибе, деревья густого леса почти поглотили одноэтажный домик, словно гигантские длинные пальцы великана, утаскивая в глубь к своему логову. В одном из нескольких зияющих чернотой квадратов брезжил слабый тёплый свет.
— Ну-ка, тормозни, — приказал он Савельеву, тот осторожно сбавив скорость, остановил машину и непонимающим взглядом уставился на него. — Вон. — не дожидаясь вопроса, проговорил тот. — Давай-ка к тому сарайчику, а я загляну — проведую хозяина.
Он перепроверил Токарь, взвёл предохранитель и спрятал за пояс.
— А ты, как я войду, округу прошерсти, мало ли кто тут ещё есть.
— Ага, усёк.
— Только тихо. — Янковский поговорил это таким безжизненным, ледяным тоном, что по спине пробежал холодок. — Если что, работай ножом. За ствол хватайся только в крайнем случае.
— Понял, Кова, не дурак, — ответил Савельев и сдавленно кашлянул.
— Погнали.
До бревенчатого домику с двускатной крышей и еле курящей трубой оставалось не многим более пары десятков шагов, когда Янковский различил чуть слышный мотив «Рио Риты». Он в какой уже