30 мая 1925 года в Шанхае произошли события, положившие начало национальной революции 1925—1927 гг. Английская полиция расстреляла демонстрацию, требовавшую возвращения Китаю «экстерриториального сеттльмента», где распоряжались англичане, опиравшиеся на местные милитаристские клики. После успеха Северного похода Национальная армия начала наступление на юг: прежде всего на Нанкин и Шанхай. В конце марта 1927 года части НРА вплотную подошли к Шанхаю. В городе вспыхнуло восстание под руководством коммунистов. Части Чан Кайши вошли в уже освобожденный город.
Чан Кайши продолжал тщательно маскироваться. Он охотно выступал на «приветственных» митингах, которые в конце концов заканчивались избиением левых. В то время как Главнокомандующий, расточая революционные лозунги, двигался с армией к Шанхаю, его ставленники обрушились на профсоюзных активистов, на всех, кто как-то симпатизировал левому крылу Гоминьдана. Жертв террора часто водили по улицам городов, подвергали издевательствам, а сопровождающие визгливо проклинали «красных». Чан славословил усилия рабочих в борьбе за свои права, а сам сразу же по прибытии в Шанхай стал опираться на подпольный мир города для подготовки решающего удара по противникам. 8 апреля Чан Кайши встретился со своими старыми друзьями — главарями тайных обществ, вожаками люмпенов Шанхая. Среди них были Хуан Цзинжун, Чжао Сяолинь, известный король наркоманов, главарь гангстерского общества «Зеленых» Ду Юэщэн. Речь шла, помимо прочего, о создании специальных отрядов «защитников Цзяна (Чан Кайши)». Головорезам из этих отрядов вменялось выявлять и ликвидировать вожаков левого движения, коммунистов.
Чан Кайши давал обещания защитить рабочие отряды и профсоюзы и даже преподнес командованию дружин вымпел с надписью «В честь совместной борьбы». А в это время хорошо вооруженные отряды тайных обществ стали нападать на рабочие пикеты. Началась охота на людей. Стрельба не останавливалась в течение трех недель. Бай Чунси, начальник штаба Чан Кайши, издал прокламацию: виновные в организации забастовок в Шанхае подлежат строгому наказанию. Появление войск Чана сопровождалось еще большим кровопролитием. Погибло несколько тысяч рабочих, большинство из них встретили мученическую смерть в застенках. Чжоу Эньлай — один из активных деятелей ЦИК — сумел скрыться. Несколько минут промедления стоили бы ему жизни.
Шанхайские банкиры и промышленники не сумели, однако, удовлетворить возросшие аппетиты Чан Кайши. Гоминьдановские генералы, развращенные финансовыми подачками шанхайских бизнесменов, полагали, что роль палачей заслуживает большей платы.
Когда попытки Чан Кайши миром заполучить от шанхайских капиталистов нужную ему финансовую помощь закончились безрезультатно, гоминьдановский лидер обратился за содействием к шанхайскому подпольному миру. Как нельзя кстати пригодились услуги гангстеров из общества «Зеленых», объединявшего до 100 000 преступников. Люди из уголовного братства предпочитали действие уговорам: острие террора направлялось теперь не только против профсоюзов, но и против капиталистов. Похищали родственников воротил шанхайского бизнеса, за них взимались в виде выкупа огромные суммы денег. Прямое уголовное насилие позволило Чан Кайши заполучить около 50 миллионов долларов.
Во власти насилия, необузданного террора разъяренной военщины оказались провинции Гуандун, Гуанси, Фуцзянь, Чжэцзян, Аньхой. В Чанша, где в своей речи Чан Кайши, казалось, еще совсем недавно восславлял лозунг «мировой революции» и где была довольно активна организация КПК, начались аресты и облавы. Местный армейский командующий приказал схватить 100 агитаторов и расстрелять их. Некоторым случайно удалось спастись. Среди них был Лю Шаоци.
Политическое движение, нацеленное против сепаратизма местных милитаристов, иностранного вмешательства во внутренние дела страны, объективно служило силой, которая вела Чан Кайши к вершинам власти в партии и государстве. Он приспосабливался, проявляя самые изощренные лисьи повадки, к потребностям современной ему политической жизни, взывал, когда чувствовал необходимым, к идеям мировой революции, столь полюбившимся радикалам из ВКП(б) и их сторонникам в революционном движении Китая. Но во время Шанхайского переворота сбросил маску, обрушившись на представителей левого движения.
СЕМЕЙНОЕ ДЕЛО
Не менее сложной проблемой, нежели политические, стала для Чан Кайши женитьба на дочери Чарльза Суна — одного из просвещенных деловых людей того времени — и свояченице Сунь Ятсена. Женитьба открывала для Чан Кайши заветные двери в салоны заправил финансового и промышленного мира Запада.
Сун Мэйлин блистала в высшем свете Шанхая. Она отличалась подвижностью, одухотворенностью, привлекательностью, ее расположения добивалась толпа нетерпеливых и настойчивых поклонников.
Впервые Чан Кайши встретил Мэйлин в доме жены Сунь Ятсена — Цинлин. Чан Кайши завязал с Мэй переписку, а вскоре и поделился с Сунь Ятсеном своими планами на женитьбу. Совет старшего соратника не внушал особого оптимизма — Сунь Ятсен просил не форсировать события. Сун Цинлин, услышав от супруга новость о намерении Чан Кайши просить руки ее сестры, реагировала довольно жестко. «Я предпочту увидеть Мэйлин мертвой,— заявила она,— нежели замужем за Чан Кайши».
Мать Сун Мэйлин, находясь во власти слухов о личной жизни жениха, колебалась довольно долго. Много было толков о последней женитьбе претендента на руку ее двадцатишестилетней дочери. Предшественницы Сун Мэйлин принадлежали к различным слоям общества. В первый брак Чан Кайши вступил в 15 лет, подчинившись родительской воле, привел в дом провинциальную девушку. От этого союза, который вскоре распался, остался сын — Цзян Цзинго. Вторую жену Чан нашел среди шанхайских красавиц, известных своей стойкой приверженностью к самой древней в мире профессии. Природа наделила его избранницу— Чэнь Цзиюй и красотой, и умом, но и этот союз оказался недолговечным. Суровый и голый прагматизм определил новую веху в жизни Чан Кайши. Он действовал в полном взаимопонимании со своим давнишним покровителем, предводителем гангстерского «общества Зеленых» Ду Юэшэном. «Общество Зеленых» довольно элегантным способом освободило Чан Кайши от его второй жены, отправив ее в США. Изгнанница получила степень доктора при Колумбийском университете, приобрела дом недалеко от Сан-Франциско.
Чан Кайши выложил в доме Сунов на стол документальные доказательства развода. Однако у родителей невесты оставались сомнения: готов ли Чан Кайши стать христианином? Сумеет ли он побороть влияние сатаны? Ведь все его прежние увлечения — женщины легкого поведения! Чан Кайши отвечал, не колеблясь: «Да! Да! Он готов сделать все, готов изучать Библию, быть прилежным христианином». Мадам Сун сдалась. 26 ноября в шанхайских газетах появилось уведомление о предстоящей женитьбе Чан Кайши.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});