Оказавшись в незнакомой обстановке, первый испытуемый в новой серии опытов прищурился, пристально посмотрел на Вчувствователя и саркастически рассмеялся.
— Вот оно что. Ничего не скажешь, ловко придумано: затащить меня сюда в ту самую минуту, когда я уже прощался с жизнью.
Язык, на котором он говорил, не был похож на язык испытуемых первой группы.
— Может быть, вы скажете, где скрываются остальные члены судилища? Куда подевались ваши разжиревшие святоши? Где знатные господа, чье богатство добыто кровью и потом бедняков? Неужто прячутся, убоявшись приговоренного к смерти?
Он обвел взглядом гладкие стены помещения, ничего не говорившие о назначении этого места, и крикнул громовым голосом, потрясая кулаками:
— Трепещите, тираны! Отныне вы не будете знать ни минуты покоя. Вы расправитесь со мной, пусть так, но мои слова останутся жить. Они поднимут людей на борьбу! Народ разрушит до основания ваши храмы, ваши замки, сожжет ваши податные списки. О, как запылают костры, в пламени которых вы найдете свой конец! А народ непременно восстанет, господа хорошие, ибо его терпению придет конец, хоть и терпелив народ наш без меры. Быть может, вашей даме, мой господин, потребны новые украшения?
Так высосите последнюю каплю народной крови, чтобы увешать побрякушками своих жен и любовниц. Господа желают приобрести еще один выезд для своей конюшни? Так отберите хлеб у тысяч голодных детей. А может быть, монсеньер епископ…
Его бессвязную, торопливую речь, сопровождаемую яростной жестикуляцией, Дешифровальщики пытались переложить на язык тех понятий, которые по их оценкам, являлись ключевыми для этой культурной общности. Вчувствователь напряженно сосредоточился, готовясь войти в контакт с человеком. Однако Дешифровальщики передавали: «По мнению данного индивидуума, его предназначение состоит в многократном и навязчивом повторении ограниченного набора штампов, заученных наподобие молитвы. Продуктивная коммуникация с объектом представляется невозможной. Вступать в контакт не рекомендуем».
По окончании гневной филиппики объект был водворен на то же самое место, откуда его выхватили приборы. Следующий подопытный говорил примерно то же самое, а смысл речи третьего оказался совершенно противоположным тому, что заявляли первые два, хотя все они пользовались одинаковым набором словесных штампов. Этот период земной истории представляли девятнадцать человек, олицетворявших одиннадцать противоречащих друг другу взглядов на общественное устройство.
Парадоксальные результаты повторной серии опытов подтвердили первоначальный вывод Наблюдателей. Анпринам трудно было даже представить себе цивилизацию, включающую бесконечное множество конфликтующих между собой групп. Единственным, что объединяло все это многообразие особей, был откровенный эгоизм каждого человека и целых людских сообществ. Теоретически, конечно, такая цивилизация, как и любая другая, имеет право на существование, но на практике ее шансы уцелеть были крайне невелики. Для того чтобы выжить, необходимо прежде всего единство, которое и служит гарантией прогресса. Таков был непреложный закон, давным-давно утвердившийся на всех территориях, которые находились под властью анпринов. А территорий таких было немало: двенадцать планет и шестнадцать колоний.
И все же вопреки очевидному, разрозненные, постоянно враждующие группировки на Земле не только уцелели, но даже, казалось, стали сильнее вследствие преобладавшего в них антагонизма.
Во время перерыва, чересчур краткого, по меркам анпринов, Наблюдатели продолжали собирать информацию и готовить ее для Дешифровальщиков. За это время население Земли увеличилось в двадцать раз, появились автомобили и аэропланы.
Теперь, по совету Теоретиков, испытуемых решили отбирать из пунктов, разделенных тысячами километров. На этот раз гостям из космоса пришлось соблюдать осторожность, и корабль переместился на безопасную, более удаленную от Земли орбиту.
Перед ними вновь предстала женщина. Одежда на ней была изодрана в клочья. Потеряв равновесие, женщина упала, но тут же выпрямилась и обвела пришельцев горящим ненавистью взглядом.
— Это еще что за чертовщина? Где танк? — обратилась она к Вчувствователю на языке, которого анприны до сих пор не слышали.
Вчувствователь настроился на ее подсознание, выбирая правильный ответ.
— Вас скоро возвратят на место, товарищ. Мы пригласили вас для беседы. Вы можете спокойно говорить?
Она плюнула.
— Да вы что! Немедленно верните меня назад. Я должна остановить танк.
— Вы остановите его. Даю слово. Но вам придется умереть.
— Вы думаете, я не знаю?
Заслоняя глаза рукой от яркого света, она шагнула вперед, пытливо всматриваясь в громадную, закутанную в белое фигуру.
— Кто вы такие? Попы, что ли? Да нет, непохоже. Станут попы называть меня товарищем! Тоже мне, товарищи нашлись. Так вот, знайте, я умираю не за Вашего Бога.
— За что же ты готова отдать жизнь? — задал вопрос Вчувствователь.
— Чтобы отправить на тот свет еще нескольких врагов. Чтобы прикрыть наших. Они сейчас отступают, но скоро начнут бить врага. Ну что, довольны? А теперь возвращайте меня туда. Или по-вашему, я буду терпеть этот произвол? Не знаю, кто вы такие, и как это у вас выходит, но только имейте в виду — живой вам меня не взять!
Рука женщины скользнула в карман пиджака, женщина рванулась вперед. Разумеется, ее тут же возвратили на Землю.
Вчувствователь задумчиво сказал:
— В Бога она не верит, иллюзий на наш счет не питает. Она готова была убить любого из нас, только бы вернуться к своим и уничтожить противника.
Дешифровальщики подтвердили:
— Объект находился в ситуации повышенной агрессии и был способен на любой, самый неожиданный поступок. Боевая машина, которую должна была взорвать эта женщина, незадолго до этого нанесла большой урон тем, на чьей стороне сражалась испытуемая. Она сознательно выбрала смерть ради спасения своих друзей.
В следующий раз перед ними оказался худенький юноша, почти мальчик, наверняка едва достигший того возраста, который здесь называется совершеннолетием. Он посмотрел на Вчувствователя, пытаясь скрыть охвативший его ужас, и низко поклонился.
— Для чего эта головная повязка? — спросил Вчувствователь. — Насколько я понимаю, символ, но какой?
Дешифровальщики не задержались с ответом.
— Эта символика характерна для эпохи, о которой мы располагаем наиболее скудными сведениями. Такая повязка, по-видимому, означает твердую решимость человека отдать свою жизнь в бою с врагом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});